Страница 29 из 30
Граф Гудович хотя и удивлялся подобному нахальству, но, зная, что Аббас-Мирза и его визирь имеют большое участие и влияние в делах Баба-хана и что наследник, более чем все другие, сторонник военных действий, отправил тотчас же в подарок Аббас-Мирзе соболий мех в 800 рублей и дамские бриллиантовые часы в 1470 рублей, а Мирзе Безюрку бриллиантовый перстень в 900 рублей[168].
Подарки эти достигли Тавриза, когда Степанова уже там не было: он отправился в Тегеран по требованию Баба-хана, узнавшего, что русский посланный самопроизвольно задержан в Тавризе. Не смея ослушаться приказаний отца и желая все-таки выведать тайну, Аббас-Мирза призвал к себе секретно Степанова и просил сказать откровенно, с чем он посылается в Тегеран. Степанов отвечал, что наследнику известно содержание ответного письма главнокомандующего Мирза-Мусе Гилянскому и что письмо к Мирза-Шефи того же содержания, то есть что русское правительство согласно на заключение мира, самими персиянами предложенного.
20 января Степанов выехал из Тавриза в Тегеран, в сопровождении большего конвоя, данного ему Аббас-Мирзою. Следом за ним скакал курьером из Тифлиса поручик Меликов с предписанием Степанову внушить визирю Мирза-Шефи, чтобы он принял меры к скорейшему прекращению военных действий и к восстановлению дружественных отношений между двумя державами.
«Старайтесь, – писал граф Гудович майору Степанову, – чтобы вас скорее из Тегерана отправили с ответом, и для того внушите визирю, чтобы он не верил ложным разглашениям французским и турецким; у нас армия против французов превеликая и больше несравненно французской. Бонапарте имел баталию со всей своей армией, где сам командовал, с корпусом только нашим, а армия наша тогда была назади; но тут Бонапарте потерял баталию, разбит и прогнан и теперь лежит при смерти болен в прусском владении, может, уже и умер, а ежели и останется жив, то он занесся столь далеко, что пагуба его неизбежна, и Россия сокрушит его гордость. У турок взяли наши все крепости по Дунай, завладели всей Молдавией и Валахией.
Внушите секретно визирю, чтобы они спешили делать с нами мир, ибо, будучи в войне, потеряют только людей, а сделавши с нами союз, могут в одно лето приобрести от турок знатные, прежде бывшие персидские провинции, как, например, Эрзерум, Баязет, и я им помогу. Турки чрезвычайно слабы и на пагубу свою послушали совета Бонапарте, который старается обманывать. Ничего не значащий Черный Георгий[169] взял у них крепость большую Белград и соединился с нашими войсками. Англичане, союзники и друзья наши, пришли с большим военным флотом к самому Константинополю и могут стрелять по сералю. Вам и всем известно, что я турок в прошедшие войны везде бил, в последнюю войну я взял у них пять крепостей: Килию, Измаил, Анапу, Суджук-Кале и Хаджи-бей, что теперь называется Одесса; взял у них более 300 пушек, до 30 000 пленных и теперь погоню как овец.
Итак, Персии весьма полезно быть с нами в союзе, ибо тогда уже никто их коснуться не может; торг с Россией принесет тоже великую им пользу. Я слышу, что наследник владетеля персидских провинций весьма достойный; визирь Мирза-Шефи и Мирза-Безюрк – министры умные: то и думаю, что не упустят, для пользы своего владетеля, поспешно прекратить с нами неприятельские действия, а с тем вместе найдут и свою пользу; известно тоже и то, что мы, русские, когда союзники и приятели, то весьма надежны и тверды. Армия моя укомплектована, и славный, прекрасный гренадерский (Херсонский) полк, который со мною сюда пришел (?), – признаюсь, что не хотелось бы мне употреблять моей армии против Персии; но, когда поверят обманам французским, которые никакой помощи дать не в состоянии, а туркам, которые так слабы, что и сами себя защищать не могут, то должен буду показать, что я, будучи старший и первый генерал по всему Российскому государству, недаром сюда прислан и для того быв уполномочен от великого нашего государя императора, я сделал требования мои весьма умеренные и охотно бы отделил часть моей армии на помощь Персии. Весь Дагестан и все партии горские мне покорились. Лезгины не смели и драться, а прислали ко мне первых своих 12 старшин, которые и явились ко мне с повешенными на шеях саблями, в знак своего крайнего смирения и покорности, и просили пощады, выдали всех захваченных в плен и заплатили всю дань»[170].
Предписание было написано в форме письма, с тою целью, чтобы майор Степанов мог показать его и дать прочесть тем лицам, которым найдет необходимым и полезным. Письмо это и даже личные представления посланного не подвинули тегеранский двор к скорейшему заключению мирных условий. Степанов, как увидим, должен был оставить столицу Персии, не получив никакого удовлетворительного ответа, и своей поездкою в Тегеран дал только случай Аббас-Мирзе уверять всех, что русские ищут мира.
«Вероятно, и до вас дошло, – писал наследник персидского престола дагестанским владельцам, – что за несколько времени перед сим приехал ко мне посланец от русского главнокомандующего и открыл переговоры о дружбе, изъявляя извинения за прежние свои действия. Я посланца этого отправил к высочайшему двору шаха. Цель того посланца состояла в том, чтобы мы примирились с русскими, дабы пыль вражды и злобы смелась с нас; но просьба его не будет уважена до тех пор, пока полы этих владений не очистятся от гадости их существа. Я уже положил свою высокую энергию на их изгнание из пределов Ирана, что удастся с помощью Аллаха. Всякому, кто сколько-нибудь знаком с историей и летописями, известно, что ни одному царю не было дороги в Персию – это сущая истина и после этого, по благословению Аллаха и счастью падишаха, ее и не будет.
Извещение вас об этих обстоятельствах было необходимо, а потому мы уведомляем вас об этом, дабы вы подкрепились развеванием разноцветных знамен нашей нации и движением карающих воинов Ислама, приготовились к священной войне и поспешили к стяжанию спасения и избавления»[171].
Глава 6
Объявление в Константинополе войны с Россией. Рескрипт императора графу Гудовичу. Положение Кавказской линии и закавказских провинций. Нападение турок на Редут-Кале. Расположение наших войск. Предполагаемый план действий
Вступление наших войск в Дунайские княжества и вслед за тем занятие Хотина, Бендер, Паланки, Аккермана, Килии и Бухареста встревожили турецкое правительство. На совещании, происходившем у султана, большая часть собравшихся была против войны и настаивала на удовлетворении требований нашего правительства. Члены совета сознавали, что для Порты следствия войны с Россией будут гораздо ощутительнее, чем все угрозы Наполеона. Россия открыла уже свои действия вступлением в турецкие владения, тогда как Наполеон грозил только в будущем. Мнение противников войны взяло перевес, и в диване положено было удовлетворить требованию петербургского кабинета.
Узнав о таком решении совета, генерал Себастиани успел выхлопотать себе личную аудиенцию у султана и убедить его, что Порта никогда не будет иметь случая благоприятнее настоящего для возвращения прежних потерь и даже Крыма. Он обещал содействие Франции и советовал поднять оружие против России, главные силы которой, по его словам, находились на Висле. Себастиани уверял Селима, что Наполеон с 300 000 человек овладел уже Польшей и, следовательно, Россия, будучи отвлечена французами, не в силах будет действовать с успехом против Турции; что французские войска, в случае надобности, пройдут через турецкие владения для действия против русских на Днестре, и, наконец, положительно объявил, что Наполеон будет считать султана своим врагом, если он останется в союзе с неприятелями Франции – Россией и Англией. Сам Наполеон, после вступления своего в Берлин, пригласил к себе находившегося там турецкого полномочного и поручил ему сообщить султану Селиму, что он не допустит русских сохранить выгоды, приобретенные ими на Дунае. Это известие ободрило колебавшееся турецкое правительство, и султан, полагаясь на обещания Наполеона, поддался влиянию французского посла. 18 декабря 1806 года Селим объявил войну России.
168
Отношение графа Гудовича барону Будбергу, 5 февраля 1807 года. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 802.
169
Вождь сербского народа.
170
От 12 февраля 1807 г., № 50. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 804.
171
В воззвании кадиям Акушенскому и Табасаранскому, обществу джаро-белоканскому и Сурхай-хану Казикумухскому. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 800.