Страница 22 из 30
Лишившись одного союзника, джаро-белоканцы окончательно потеряли надежду на успех борьбы с русскими и должны были безусловно покориться. Граф Гудович требовал, чтобы они выдали от каждого рода самого почетного аманата и тотчас же внесли все накопившиеся недоимки[134]. Князь Орбелиани отправил джарцам длинный реестр того, что следовало с них получить за прошлое время, и по поручению главнокомандующего объявил, что они последний раз вносят дань деньгами, а на будущее время обязаны будут платить шелком; что они должны выдать всех беглых и пленных, с письменным обязательством за всякого утаенного заплатить по 1500 рублей и, наконец, за всякий грабеж в наших пределах должны отвечать круговой порукой, даже и в том случае, если бы грабеж этот произведен был их союзниками глуходарами.
По причине крайней бедности джаро-белоканцы не могли тотчас же исполнить требования главнокомандующего, и князь Орбелиани сознавал сам, что оно слишком велико. «Отправил я джарской провинции лезгинам реестр, – доносил он, – что следует с них получить за прошлое время, по коему так много с них требуется, что им в короткое время выплатить трудно»[135]. В течение одиннадцати дней князь Орбелиани не получил дани, хотя ежедневно видел джарских старшин, уверявших его, что она будет внесена скоро. Предполагая, что горцы уклоняются от платежа и намерены, пользуясь временем, укрепиться, Орбелиани двинулся к селению Джарам, жители которого, оставив в домах часть своего имущества, скрылись сами в близлежащих ущельях. Поставленные в безвыходное положение отводом воды и прерванием сообщения с соседними деревнями, джарцы, имея с собою весьма малый запас хлеба, снова выслали своих старшин с просьбой о помиловании и с обещанием внести деньги в разные сроки и не позже 20 апреля 1807 года.
Видя крайнее положение лезгин, князь Орбелиани, из чувства сострадания к несчастным, отошел к селению Али-Абаду, успев взыскать с них 8339 червонцев. «Жители области Джарской, – доносил он, – жизненно хотя и не наказаны по той единственно причине, что не смели подумать поднять вооруженную руку, но имущественно так расстроены, что надобно великого времени к исправлению их, и во весь поход мой не смели даже изъявить негодования, когда, в глазах их, разбирают на продовольствие отряда все оставшееся в домах их заготовление»[136].
Депутаты их, в числе двенадцати человек, были отправлены в Тифлис, где и явились к графу Гудовичу с повешенными на шеях саблями – знаком своего крайнего смирения. Прося пощады и помилования, они обещали исполнить безусловно все требования главнокомандующего и прекратить хищничество[137]. Представители джаро-белоканцев обязались выдать аманатов по выбору князя Орбелиани, вносить в известные сроки и бездоимочно всю дань, половину деньгами, половину шелком; возвратить всех пленных на условиях, предложенных графом Гудовичем, и, наконец, не притесняя живущих у них грузин, предоставить им исповедовать ту религию, которую они захотят[138].
С приведением к покорности лезгин явился в Тифлис и Ахмет, султан Елисуйский, с тринадцатилетним сыном. Он просил принять его в подданство России и, в доказательство своей преданности, оставил сына на воспитание в тифлисском училище. За такой поступок султан произведен был в полковники, с жалованьем по чину и с обещанием защищать его владения от всяких неприятельских покушений.
Глава 5
Предположение о занятии Эривани. Несогласия, возникшие между Россией и Турцией. Интриги Франции в Константинополе. Письмо Наполеона султану и ответ на него императора Александра. Нарушение Турцией трактатов, заключенных с Россией. Вступление русских войск в Молдавию и Валахию. Наставление, данное графу Гудовичу. Переговоры с Персией о мире. Посылка в Тегеран капитана Степанова
Покорность лезгин Джаро-Белоканского округа и большей части владельцев Дагестана, прекращение волнений в ханствах Карабагском (Шушинском), Шекинском (Нухинском) и, наконец, занятие Дербента, Кубы и Баку распространило владычество русских в Закавказье до берегов рек Куры и Аракса. Желание нашего правительства установить эти реки границей между Россией и Персией, казалось, готово было осуществиться, и, для скорейшего достижения цели, главнокомандующему оставалось только овладеть Эриванью и с занятием этого ханства положить естественный рубеж между двумя державами.
Получаемые извне известия были вполне благоприятны и сходились все на том, что Эриванская крепость слаба и защищается ничтожным числом войск, там находящихся. Баба-хан, оставаясь в Султанин, занимался внутренними преобразованиями: усмирением волнующихся и утверждением своей власти. Его стесненные обстоятельства давали нам полную возможность, воспользовавшись случаем, занять все главнейшие пункты по правому берегу р. Аракса. Существовавшие в то время враждебные действия между Персией и Турцией окончательно лишали Баба-хана возможности подать какую-либо помощь ханам Эриванскому и Нахичеванскому.
В июне карсский паша уведомил подполковника Симоновича, что паша, управляющий городами, граничащими с Багдадом, изменил султану и с подвластными ему народами перешел на сторону Баба-хана. Султан требовал выдачи изменника, но Баба-хан, вместо удовлетворения требованию, отправил на помощь паши свои войска. В ответ на это Порта разослала фирманы ко всем пограничным правителям, чтобы они собирали войска и открывали военные действия против персиян[139].
С своей стороны, Баба-хан, зная, что паши Карсский и Ахалцихский неохотно подчиняются требованиям Порты, отправил к ним своего посланного с подарками и просьбой если не соединиться с ним, то оставаться нейтральными.
Привыкший двуличничать и всегда готовый ловить рыбу в мутной воде, карсский паша принял подарки Баба-хана и в то же время предлагал нам свои услуги.
– Карсский паша, – говорил брат его, присланный к Симоновичу, – зная, что Россия находится в войне с Персией, желает, для общей пользы и спокойствия, соединиться с русскими.
Паша предлагал поступить так: присоединить свои войска сначала к персиянам, подвести их в удобное место, неподалеку от селения Артик, и, отрезав им путь к отступлению, при первой атаке русских передаться на нашу сторону. Посланный клялся над Кораном, что все сказанное будет свято исполнено пашой, и обещал, для большей верности, прислать в аманаты своего старшего сына.
Предложение карсского паши было, конечно, отклонено. Россия не имела надобности прибегать к таким уловкам и находила неуместным вмешиваться в ссору двух держав, дошедших уже до открытых военных действий между собой. Юсуф-паша разбил Аббас-Мирзу, и с обеих сторон собирались новые войска для дальнейших неприязненных действий.
В Баязет из Эрзерума прибыло до 700 человек турок, с целью, соединившись с войсками паши Баязетского, действовать против Хусейн-аги Куртинского, бывшего в зависимости эриванского хана. Генерал-майор Несветаев опасался, что турки, в случае успеха над куртинами, овладеют Эриванью и тем предупредят нас. Пользуясь временным затишьем и спокойствием в занятых нами областях, он предлагал быстрым движением вперед занять Эриванскую крепость.
Наступление всего легче было произвести войсками правого фланга, как наиболее обеспеченными продовольствием из Памбакской и Шурагельской провинций. Оставив небольшой отряд для блокады Эривани, мы с остальными войсками правого фланга могли пройти прямо на р. Араке, мимо Эривани и Нахичевани, к Ордубаду и восстановить сообщение с тушинским отрядом. Путь этот был удобнее других, и притом куртины, из опасения нашествия турок, ожидали только прибытия наших войск, чтобы вступить в подданство России. Охваченные тогда с фронта и тыла, крепости Эриванская и Нахичеванская принуждены были бы сдаться[140]. «Жители, – писал Несветаев, – сами сдадут крепость, ибо они чувствуют и ожидают, что ей не уйти от наших рук»[141]. В Эривани находилось тогда не более 1500 человек гарнизона, обремененного множеством больных и неспособных; там свирепствовала горячка, как в войсках, так и между жителями. От бывшего неурожая народ нуждался в хлебе, а между тем выпуск его из соседнего Карсского пашалыка был строго воспрещен. Грабительство эриванского хана и его поборы усиливали бедствия и заставили многих жителей покинуть дома и бежать в Карс, Баязет и другие места[142].
134
Предписание графа Гудовича князю Орбелиани 5 декабря, № 406. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 586.
135
Графу Гудовичу, в рапорте от 14 ноября, за № 361. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 586.
136
От 8 декабря, за № 476. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 587.
137
Отношение графа Гудовича Булгакову, 16 декабря, № 480. Исход, жури.
138
Прокламация лезгинам 16 декабря, № 423. Там же.
139
Рапорт Симоновича Несветаеву, 16 июня, № 181.
140
Рап. Несветаева гр. Гудовичу, 10 сентября, № 2755, дело № 188.
141
Рап. его же Глазенапу 31 июля, № 2005. Книга донесений, № 241.
142
Рап. подполк. Симоновича Несветаеву, 29 сентября, № 311, дело № 209.