Страница 21 из 30
Не считая возможным уничтожить вовсе ханское достоинство, граф Гудович плодил новых ханов, и это было с его стороны весьма важной административной ошибкой. Независимо от того, что каждый вновь назначенный хан был лихоимец и точно такой же грабитель своих подвластных, как и его предшественник, он был еще для народа пришлец, навязанный ему силой обстоятельств и чуждый его интересам. То, что жители готовы были сносить от своего природного хана, они не желали терпеть от вновь назначенного. Постоянные жалобы на притеснения, поборы и грабежи ханов были следствием подобных назначений и вели только к беспорядкам, уничтожать которые, как скоро мы увидим, пришлось не только самому графу Гудовичу, но и его преемникам, а между тем вследствие такой системы управления покоренные области в течение десятков лет оставались не только равнодушными к интересам России, но и враждебными ей.
Зная, что писал граф Гудович относительно ханов в своем мнении, поданном императору, трудно сказать, чем руководился главнокомандующий, принимая такую систему действий; но несомненно, что назначением шамхала ханом Дербентским и Кубинским, Мегдий-Кули – ханом Карабагским и, наконец, бывшего хана Хойского Джафара – ханом Шекинским он отдалил умиротворение края. По-видимому, граф Гудович не понимал той важности, которая была сопряжена с уничтожением ханского достоинства и со введением русского управления в покоряемых областях. Он не знал, например, что ему делать в том случае, если бы Джафар-Кули-хан отказался от назначения его ханом Шекинским. «На случай, – писал граф Гудович барону Будбергу, – что Джафар-Кули-хан, о коем я писал, не примет сего ханства, то каким образом с ним (ханством) поступить, поколику там нужен весьма надежный, который бы мог лезгинцев держать в узде, (прошу?) исходатайствовать мне высочайшее разрешение»[124].
Джафар, конечно, не поставил графа Гудовича в затруднительное положение и, имея скудные средства к существованию, с радостью принял предложение сесть на ханство Шекинское (Нухинское). В декабре 1806 г. он произведен в генерал-лейтенанты, награжден алмазным пером и в звании хана Шекинского присягнул на верноподданство России. Подтвердив все пункты трактата, заключенного с Селимом, Джафар, сверх того, обещал держать в повиновении лезгин и отражать их собственными войсками[125]. Этот последний пункт введен ввиду облегчения наших войск, необходимых на других пунктах театра действий, и, вместе с тем, для лучшего обеспечения границ от хищнических вторжений лезгин и тех грабежей, которые производили они постоянно, несмотря на заключенные с ними мирные условия и предоставленные им выгоды и преимущества.
Участие, которое принимали лезгины во всех враждебных нам действиях ханов Казикумухского, Шекинского, паши Ахалцихского и других, убедили наконец графа Гудовича, что единственное средство к их усмирению было наказание силой оружия. Предпринимая действия против шекинского хана и желая лишить его помощи лезгин, главнокомандующий, как мы видели, предписал генерал-майору князю Орбелиани двинуться в Джаро-Белоканы, одновременно со вступлением отряда Небольсина в шекинское владение. Князю Орбелиани приказано щадить мирных лезгин, а бунтовщиков, нарушивших присягу, «отказавшихся от платежа подати и прорывающихся для воровства в Грузию, наказать так, чтобы в другой раз не было уже нужды ими заниматься»[126].
Перед самым выступлением своим в экспедицию генерал-майор князь Орбелиани узнал, что к джарцам прибыли на помощь глуходары, в числе до 4000 конных и до 6000 пеших. Имея в своем распоряжении не более 1339 человек строевых нижних чинов[127], князь Орбелиани просил о прибавке войск. Главнокомандующий и сам хлопотал о том, чтобы дать возможность алазанскому отряду действовать самостоятельно, и с этой целью были присоединены к нему роты 15-го егерского полка, расположенные в селениях Сабде, Гавазе, Гамборах, и половина команд, находившихся в Телаве и Сигнале[128]. Сверх того, сделано распоряжение о назначении в тот же отряд конно-вооруженных грузин: из Горийского уезда 400 чел., Тифлисского 400, Ананурского 200, Телавского 500, Сигнахского 500, а всего 2000 чел., с тем чтобы два последние уезда присоединили своих людей к отряду тотчас же, а остальные через пятнадцать дней[129].
Несвоевременное прибытие конных грузин задержало князя Орбелиани при урочище Пейкаро, так что он только ночью с 7 на 8 ноября переправился через р. Алазань и в восемь часов утра занял селение Катехи, имея под ружьем 1600 человек регулярных войск[130]. Жители селения ушли в Закаталы, оставив в Катехском ущелье до 400 чел. вооруженных, которые и были выбиты нашими войсками.
Простояв два дня в этом селении, князь Орбелиани, через урочище Гогами, двинулся к селению Джарам, где, по достоверным сведениям, собрались в значительном числе аварцы, жители Джаро-Белоканского округа и подданные хана Казикумухского. Приготовляясь к обороне, они укрепляли Джары. Не считая для себя нужным исполнять только что данное обязательство, Сурхай требовал, чтобы князь Орбелиани оставил джарцев и отступил за р. Алазань.
«Известно нам, – писал он, – что российский государь не приказал войну вам вести против джарцев и расположиться в земле их. Джарская провинция не отделена от владения моего, и я за нее не должен щадить ни жизни, ни имущества. Я пришел сюда не с тем, что они Государя подданные; если вы хотите себе спокойствия, то переведите своих солдат по ту сторону реки, а то наша война продлится, и при помощи Божией ваших людей не оставим в спокойствии. Сии мои слова вы уразумеете»[131].
Не обращая внимания на эти угрозы, князь Орбелиани, подходя к селению Джарам, отправил посланного с объявлением, что если жители желают пощады, то прислали бы знатнейших старшин с изъявлением покорности. Подвиги генерал-майора Гулякова были еще у всех в памяти, и джарские депутаты явились с обещанием внести всю дань, на них наложенную.
В Джарах находился аварский султан Ахмет-хан, наследовавший Омар-хану и писавший князю Орбелиани, что, желая вступить с ним в мирные переговоры, он намерен распустить свои войска и выслать их из Джар. Князь пригласил Ахмет-хана к себе в лагерь, куда тот и приехал. При свидании султан заявил, что прибыл в Джары с единственной целью, через посредство графа Гудовича, просить милости и покровительства русского императора, выхлопотать себе прежнее жалованье, удержанное, по его словам, несправедливо князем Цициановым, и, наконец, исходатайствовать дозволение тетке его, находившейся в Карабаге, возвратиться к отцу ее в Дагестан. По совету Орбелиани, Ахмет-хан удалился из Джар с своими войсками, оставив в нашем лагере прошение, которое и было отослано главнокомандующему.
Граф Гудович соглашался удовлетворить желанию аварского хана при том только условии, чтобы он выдал аманатов и дал письменное обязательство в своей верности[132]. Ахмет-хан прислал в аманаты двоюродного брата и двух старшин с обязательством, что будет сохранять верность, усердие и преданность; что запретит своим подданным производить грабежи, не будет удерживать у себя беглых русских подданных и, наконец, с дагестанскими хищниками будет поступать как с собственными врагами и неприятелями. Разрешив Ахмету взять сестру из Карабага, если только это не будет противно обычаям страны, граф Гудович торопился отправить хану жалованье, 2475 рублей, за полгода вперед и просил о производстве его в генерал-майоры. Император Александр изъявил согласие на ходатайство главнокомандующего, и высочайшей грамотой, 16 марта 1807 года, Ахмет-хан был произведен в генерал-майоры[133].
124
От 22 октября 1806 года. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 642.
125
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 487–494, 625.
126
Предписание графа Гудовича князю Орбелиани 31 октября 1806 г., № 1743. Исходящий журнал.
127
В отряде состояло налицо, за исключением больных: Кабардинского мушкетерского полка 40 штаб- и обер-офицеров, 821 чел. нижних чинов; 15-го егерского полка 22 офицера, 238 чел. нижних чинов; Донского Ребрикова 6 офицеров, 197 рядовых; артиллерийской команды 2 офицера, 83 чел. нижних чинов (рапорт князя Орбелиани генералу барону Розену 15 октября, № 314, дело № 218).
128
Предписание графа Гудовича князю Орбелиани 6 ноября, № 1800. Исходящий журнал.
129
Рапорт барона Розена гр. Гудовичу 28 октября, № 765, дело № 128.
130
С прибытием рот и возвращением из командировок отряд состоял: Кабардинского полка 30 офицеров, 902 рядовых; 15-го егерского 31 офицер, 544 рядовых; Донского Ребрикова 6 офицеров, 78 рядовых; артиллерийской команды 2 офицера, 78 нижних чинов; всего 1602 строевых. Рапорт кн. Орбелиани гр. Гудовичу, 15 ноября, № 370, дело № 218.
131
Кн. Орбелиани. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 713.
132
Письмо графа Гудовича Ахмет-хану 3 декабря 1806 года, № 405. Исход. жури.
133
См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 703–707.