Страница 18 из 30
Собственное сознание убеждало Хусейн-Кули-хана в его тяжкой и неискупимой виновности. Не дождавшись приближения русских войск, он скрылся, оставив жителей в большом волнении. Хан бежал в Кубу, где и поселился с другим изгнанником, Ших-Али, бывшим ханом Дербентским. Там оставались они до тех пор, пока снова не были изгнаны русскими войсками и пока Куба не покорилась русскому оружию…
Всю ночь подполковник Булгаков ходил по улицам, объявляя населению, что он сын генерала, командующего войсками, прислан затем, чтобы успокоить жителей и объявить им прощение. Бакинцы мало верили словам посланного, и народ по-прежнему спешил оставить город. Наступило утро 2 октября; большинство населения встретило его за чертой родного города. Подполковник Булгаков должен был и за городом останавливать народ, собравшийся, со всем своим имуществом и семействами, бежать за реку Куру, где Хусейн-Кули-хан обещал им дать новое место для заселения[104]. Только убеждения беков и старшин заставили жителей возвратиться в город и там с покорностью ожидать прихода русских войск.
Отряд между тем подходил к Баку.
Навстречу к Булгакову, за несколько верст от городской черты, вышел самый почтенный из беков, Касим, с 16 эфендиями и старшинами. Поднося знамя города, Касим просил пощады и помилования не от своего только имени, но от лица всего народа, стремившегося навстречу русским войскам. Стрельба с крепостных стен, туземная музыка, сопровождаемая фиглярами, армяне с духовенством, крестами и хоругвями вышли приветствовать русские войска. Преклонив знамена и головы, бакинцы, по азиатскому обычаю, ожидали решения своей участи. Скоро все опасения их рассеялись, и из уст майора Тарасова туземцы узнали о своем прощении.
– Народ бакинский! – сказал он, обращаясь к присутствующим от имени генерала Булгакова. – Государь император Всероссийский, давно страдая об участи вашей и о том угнетении, которому вы бесчеловечным образом подвергались от управляющих вами ханов, имел человеколюбивое намерение избавить вас от оного и в прошлом году для сего присылал к вам войска. Злоковарный Хусейн-хан, предусмотрев вам, бакинскому народу, пользу, а свою пагубу, разными неприязненными хитростями, как изверг человечества, умертвил полного генерала российских войск изменой и тирански у самых стен города и помышлял даже об истреблении победоносного войска его императорского величества.
Такой поступок мог ли остаться ненаказанным? Мог ли город Баку существовать после сего злодейства? Государь император Всероссийский действительно послал меня, с частью победоносных войск своих и сильным флотом, наказать злодейство достойно поступку и, когда город и жители не повергнут себя его милости и покровительству, не оставить в нем камня на камне и истребить злодеев без остатка. Но когда хан, еще умышлявший зло, как изверг, как недостойный человечества правитель, оставил город, опасаясь заслуженного возмездия, когда Бог, милосердовавший о вас, внушил вам благую мысль упасть к милосердному престолу всемогущего монарха, то я именем его императорского величества объявляю вам прощение и помилование, с тем что не будет уже у вас отныне и навсегда хана и вы, отрицаясь от всякого дурного управления, единогласно должны теперь доброхотно все вообще учинить присягу его императорскому величеству государю Всероссийскому.
Ежели же из вас есть кто такой, который не расположен быть верным подданным, тот да отделится от благонамеренных общества, не опасаясь никакого со стороны моей насилия, и пусть всякий таковой ищет, если может сыскать себе, другого владыку, ибо милосердый государь наш Александр Павлович приемлет одних только истинно приверженных и преданных, а не коварных лицемеров, надевших одну личину раскаяния и приверженности; пусть, говорю, всякий противник удалится отсюда, оставив одних, истинно и душевно желающих быть подданными государю императору Всероссийскому, а вы, новые односоименники мои, заключите присягой свое желание и будьте в полном уверении на милосердие, небам ниспосланного вам, нового государя.
После речи Тарасова народ начал тотчас же присягать.
Таким образом, 3 октября 1806 года город Баку был окончательно покорен и занят нашими войсками. В тот же день на бакинский рейд прибыл бомбардирский корабль «Гром» и два купеческих судна с 1000 четвертей муки и 500 четвертей овса[105].
На следующий день, в восемь часов утра, поднят русский флаг на стенах крепости, а в одиннадцать часов назначен парад войскам и отслужено благодарственное молебствие. Генерал-майоры граф Гудович (сын главнокомандующего) и Дехтерев отправлены по деревням для приведения к присяге жителей[106].
Хитрый Ших-Али, бывший хан Дербентский, письмом поздравлял Булгакова с покорением Баку и в то же время дал у себя убежище Хусейн-Кули-хану Бакинскому, бежавшему впоследствии через Сальяны в Персию.
Управление Бакинским ханством возложено на шефа Севастопольского мушкетерского полка генерал-майора Гурьева и трех почетнейших и надежнейших беков.
Под предлогом того, что там, где войска защищают крепость, нет надобности жителям в самозащите, главнокомандующий предписал Гурьеву наблюдать, чтобы в городе никто из жителей не был вооружен, исключая самых почетнейших беков[107]. С этой целью приказано было отобрать у всех оружие и «выдавать им оное, когда кто выезжает куда за город, а при въезде, отбирая оное на форпостах, паки отдавать оное под присмотр».
Для занятия гарнизона в Баку были назначены гренадерский батальон Севастопольского полка, укомплектованный ротой Тифлисского, и 296 человек казаков, а в бакинской гавани оставлена флотилия, состоявшая из бомбардирского корабля «Гром», фрегата № 1, брига «Волга» и 11 купеческих транспортов[108]. Войск этих с обезоружением жителей было совершенно достаточно для внутренней обороны крепости.
«С внешней же стороны, – писал граф Гудович, – нечего, как я думаю, опасаться, ибо на рейде стоит флотилия, на коей людей довольно, и Мустафа-хан ширванский нам привержен»[109].
Со введением русского правления сделано распоряжение о приведении в известность доходов города и изыскивались средства к их увеличению. Главнокомандующий призывал всех жителей к покорности, к верному исполнению присяги, данной русскому императору, и ко внесению податей[110].
«Главное неудобство для Баку, – доносил Гурьев, – недостаток земли, которой в расстоянии от Баку до кубинской границы не более как на 30, а до Ширванской на 40 верст, и то места безводные. Народ, мало имея способов к упражнению, по большей части без дела; ежедневно улицы наполнены праздными и бедными людьми; небольшое пропитание многих зависит от торговли. Куба в соединении с Баку могла бы составить весьма важную провинцию – там лес и множество земли для хлебопашества, здесь нефть, соль и торговля. Дорога от Баку до Кизляра могла бы также быть наилучшая, но все проезжающие, опасаясь Ших-Али хана, удерживаются поездкой. Все курьеры и другие должны ехать на одних лошадях от Баку до Дербента. Известные правила сего человека не подают никакой надежды к лучшему»[111].
Таким образом, благосостояние бакинцев вполне зависело от соседей, а в особенности от жителей Кубы и окружающих ее селений. Пока Куба находилась в руках ветреного Ших-Алихана, до тех пор мы не могли ручаться ни за безопасность дорог, ни за благосостояние жителей и, следовательно, присоединив Баку к составу России, должны были привести к покорности и жителей кубинских селений. Занятие г. Кубы являлось естественным последствием занятия Баку. Поэтому, устроив дела Бакинского ханства, Булгаков двинулся к г. Кубе. В отряде его находилось 98 штаб- и обер-офицеров и 2072 человека нижних чинов, из которых собственно строевых было 1852 человека с 10 орудиями[112].
104
Рапорт подполковника Булгакова отцу, 4 октября.
105
Рап. Булгакова графу Гудовичу, 8 октября, № 190, дело № 200.
106
Рап. его же, 9 октября, № 195. Ibid.
107
Предписание графа Гудовича Гурьеву, 22 октября, № 1672.
108
На эскадре было 42 орудия разного калибра и экипажа: 18 штаб- и обер-офицеров и 605 человек нижних чинов. Владимирского драгунского 7 офицеров, 169 рядовых; Таганрогского 5 офицеров, 153 рядовых; 7-го артил. 2 офиц., 59 ряд.; осади, пуш. 4 (рапорт Булгакова графу Гудовичу, 10 ноября, № 416, дело № 200). В гарнизоне состояло: Севастопольского мушкетерского полка 16 штаб- и обер-офицеров, 574 человека нижних чинов; Тифлисского полка 4 офицера, 153 человека нижних чинов; 7-го артиллерийского батальона 1 офицер и 31 человек нижних чинов; гарнизонного артиллерийского батальона 1 офиц., 19 челов. нижн. чинов; Донского Нечаева полка 3 офицера, 296 рядовых и три крепостные пушки (рапорт Булгакова Гудовичу 28 октября, № 333, и 10 ноября, № 416).
109
Булгакову, 10 ноября, № 1837.
110
Там же.
111
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. III, № 650.
112
Рапорт Булгакова графу Гудовичу, от 10 ноября, № 494.