Исцеление сердца (ЛП)

Дагмар вернулась, держал в руке Ольгин гребень — украшенный узором кусок дерева, подарок Якоба, — и уселась рядом, чтобы расчесать ее густые волосы.

— Фрида скоро придет тебя навестить, заглянет вечером. У нас еще восемнадцать больных в доме, большая часть идет на поправку. Новых больных нет вот уже три дня. Она спит целыми ночами. Правда, скоро ей не придется спать в доме мужа. Дом Амунда больше не ее дом. Ей придется найти себе новое место.

Дагмар красноречиво посмотрела на Ольгу, но той не нужны были намеки. Она будет рада видеть Фриду у себя снова.

Она легко постучала себя по груди и указала на пол.

— Ей стоит прийти сюда, — прошептала Ольга с трудом.

Дагмар улыбнулась.

— Думаю, Фриде будет лучше в доме лекаря. У нее настоящий талант, хоть она и молода. Ты хорошо ее обучила.

Ольга подумала, что чума обучила ее лучше — куда лучше, чем мог бы обучить самый опытный целитель.

Открылась дверь, и а комнату вошел Леиф. Он огляделся вокруг и закрыл за собой дверь, замерев на пороге.

— Не заплетай. Пожалуйста, — он имел в виду волосы.

Дагмар убрала руки от волос Ольги и поднялась.

— Проверю мясо. Фрида захочет поесть, когда придет.

Леиф отступил, позволяя ей пройти, а потом подошел к кровати и уселся рядом с Ольгой.

— Ты выглядишь хорошо. Ты прекрасна.

Ее щеки загорелись от ласковых слов, и Ольга улыбнулась.

Леиф провел пальцами по ее плечу, и ее глаза закрылись от чувственного ощущения.

— Красиво. Тебе идет. Необычно.

Она покраснела сильнее.

— Шелк, — прошептала она. — Торговцы.

Леиф кивнул.

Конечно же, он знал о торговцах и шелке, пусть даже для нее это и было диковинкой.

Она почувствовала себя глупо. Но его пальцы скользили по ее плечу, и она отдалась этому притягательному ощущению — и не смогла заставить себя обидеться. Подушечки его пальцев поглаживали ткань, скользя по плечу и ниже, а потом поднялись выше и скользнули по ключицам — по одной, по другой, так, как Леиф часто делал раньше.

Его брови нахмурились, в глазах блеснуло желание.

Ольге пришлось остановить его, когда ее ощущения стали слишком сильными. Их взгляды встретились, и она увидела в них вину — но не то мучительное чувство сожаления, которое было в них в тот его последний визит. Это была вина, смешанная с похотью. Он хотел ее.

— Прости, — голос его был низким и хриплым. — Я не хочу давить. Я знаю, ты еще не выздоровела. Я просто счастлив, что тебе по душе мое присутствие. Я скучал по тебе, любовь моя. Ты со мной?

Все еще не совсем понимая, она кивнула.

Он улыбнулся и наклонился к ней, высвобождая руки из ее хватки так, чтобы запустить пальцы в ее волосы. Леиф целовал ее — нежно, едва ли скользя губами по ее губам. Когда их языки встретились, Ольга почувствовала, что плывет.

Не важно. Прошлое не важно. Она была жива. Рядом с ней был Леиф. Она носила ребенка — этого шанса у нее могло бы и не быть. Мужчина, которого она любила, был рядом, целовал ее, говорил, что любит. У них был общий ребенок — он связывал их навеки. Прошлое не важно. Он был рядом с ней. Она была рядом с ним.

Но верит ли она ему? Не пожалеет ли, если поверит?

Она не знала. Но она это узнает. Не сейчас, так потом.

~oOo~

— Ты собираешься возвращаться к Гетланд? Ты ярл.

Голос Ольги был слабым и хриплым, но она, наконец, могла говорить так, чтобы ее слышали — если не требовалось говорить громко.

Прошла еще неделя, и чума, спустя два месяца, наконец, отступила из Карлсы, разжав свои ядовитые клещи. Ольга была среди тех, кто еще оставался в постели, но в городе не осталось по-настоящему больных.

Умерших было триста девяносто семь. Карлса потеряла почти половину людей.

Когда она задала вопрос, Леиф, который сидел у огня, грея руки, поднялся и повернулся к ней, хмуря брови.

— Пока Гетланд в руках Астрид. Я же сказал тебе, что не оставлю тебя снова. Я останусь, пока ты не выздоровеешь настолько, что сможешь уплыть со мной.

Облегчение от его присутствия не переставало удивлять Ольгу. Она пыталась снова и снова найти предел своим чувствам, но не могла. Она заставила себя вспомнить те ужасные дни в Эстландии после его предательства — но даже тогда гнев не вернулся. Печаль была там, боль была там, но не гнев. Конечно, он вернется — он должен был вернуться и застать ее врасплох, но пока она чувствовала себя спокойно.

И это было трудно. Он был здесь, заботился о ней, любил ее — открыто, впервые за все время. Бренна и Сольвейг вернулись, и город начал трудный пусть восстановления, и Вали и Леиф, казалось, помирились. Ольга чувствовала себя счастливой, исцеленной. А не должна была.

И теперь, когда у нее был ее голос, она могла высказать то, что хотела.

— Ты говоришь, я поплыву с тобой? Но я теперь живу в Карлсе. Это мой дом.

Леиф отошел от огня и уселся за стол.

— Ты носишь моего ребенка. Я люблю тебя. Ты знаешь мое желание — я хочу взять тебя своей женой.

— А мое желание не в счет? Снова?

Леиф нахмурился и отвел взгляд.

— Конечно, в счет. Всегда было. У нас будет ребенок. Ты не хочешь растить его вместе со мной?

Конечно, она хотела. Очень.

— Я не хочу, чтобы мы женились из-за ребенка.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Ты знаешь, что я хочу жениться на тебе не поэтому. Ты не видишь другой причины?

Она видела много причин, но все же среди них была одна, которая сдерживала ее.

— Я боюсь.

Ольга опустила глаза, но он поймал ее подбородок рукой и заставил посмотреть на себя.

— Чего?

— Что это ошибка — снова доверять тебе.

Леиф убрал руки так быстро, что ее голова качнулась. Они сидели там, в тишине, и Ольга спросила себя, не ошибка ли это — давить на него. Или все же ошибка — доверять?

Это важно? По крайней мере, теперь, это не имело значения. То, что она чувствовала сейчас, видя, как он сидит за столом и смотрит на свои сжатые кулаки, было отчаянием. Она хотела оказаться рядом, в его объятьях, сказать ему, что любит и что, конечно же, выйдет за него замуж, и что они будут жить в Гетланде и будут растить ребенка, и будут счастливы…

Но если прошлое снова встанет между ними? Она надеялась, что нет. Но не могла быть уверена.

Наконец Леиф разбил тишину. Все еще глядя на свои кулаки, он сказал:

— Я всегда буду сожалеть о боли, которую причинил тебе в Эстландии. Зная, что случилось потом — о, это будет мучить меня всегда. Но время искупления прошло, Ольга. Я говорил, что не предавал вас. Ни Вали, ни тебя, ни моих друзей. Я нарушил клятву, данную Эйку, и за это прощения я не прошу. Это было правильно. Я сделал то, что сделал, и это было правильно. Да, были ошибки. Я не мог предвидеть всего. Другие, может, и сделали бы что-то иначе.

Леиф повернулся и посмотрел прямо на Ольгу.

— Но я не предавал тебя. Я объяснил все уже много раз, и теперь объяснений хватит. Ты можешь верить мне или нет. Выбор за тобой. Но ты права. Мы не должны жениться из-за ребенка. Мы должны стать мужем и женой, потому что любим друг друга и хотим прожить остаток жизни вместе. Вот, чего я хочу. Если это не совпадает с тем, чего хочешь ты — так и быть. Если ты хочешь, чтобы я уехал без тебя, я уеду.

Взяв руку Ольги в свою, он поднес ее к губам.

— А теперь мне нужно подумать. Я буду рядом.

Схватив тяжелую шкуру с крюка на стене, он открыл дверь и вышел в метель.

Впервые с момента, как она очнулась после болезни, Ольга была одна.

Глава 20

Сквозь метель Леиф пробрался в большой зал, который, наконец, снова стал просто местом, где люди могли встречаться друг с другом. Последние из заболевших были отосланы по домам несколько дней назад. Чума прошла.

Леиф и Ульв провели в Карлсе уже месяц, но не заболели. Он провел почти две недели у постели Ольги прежде, чем она проснулась, чтобы она знала, что он рядом, и потом еще две недели рядом с ней, помогая ей выздороветь. Они были так близки в эти две недели — так же, как раньше. Он знал, что это так. Он чувствовал, что ей нравится его присутствие, нравится его поддержка. Она любила его, как и раньше.