Дворяне. Книга 3

– Нет, не посылал. А зачем? Они всё равно не приедут. Лучше ты напиши им письма сама, а то мне совсем некогда. Соня пообещала письма написать, и они попрощались. Домой Соня пришла поздно вечером уставшая и расстроенная.

На следующий день начальник райфо Мишин её на похороны не отпустил, сославшись на то, что она уже один день использовала, и сказал, что надо к ревизии готовиться, устранять имеющиеся ошибки в расчётах. Уйти самовольно Соня боялась, это означало бы увольнение за прогул. К тому же Пётр Петрович её заверил, что сам справится с похоронами.

Последующие дни она продолжила работать в райфо. По поручению Мишина, служащие трудились над устранением ошибок и не только своих. В кабинете, где сидела Соня, коллектив не изменился, люди были всё те же, но двое мужчин болели, и приходилось часть работы выполнять за них. Роль старшего служащего по-прежнему выполнял Соколов Владимир Борисович. Не проходило и дня, чтобы он не ругал Советскую власть, и это сходило ему с рук. Он надеялся на своих сослуживцев, что его никто не выдаст. Больше всех ошибок в планировании и случайных описок, было у него, и Соня подозревала, что он специально это делает, занимается вредительством. Например, работникам райторга, полагалось выделить из районного бюджета для зарплаты, на второе полугодие прошлого года, приблизительно, сто восемьдесят тысяч рублей, а он запланировал на тридцать тысяч меньше. В результате этого, двоих служащих заведующий райторга, был вынужден уволить по сокращению штата. А на это полугодие он запланировал ещё меньше, хотя получил от заведующего райфо Мишина, строгий выговор за такое самовольное планирование. Соня хотела исправить этот план и сообщила о своём желании Владимиру Борисовичу. Тот рассердился и велел Соне оставить так, как было у него.

– Соня, вы не лезьте поперёк батьки в пекло, – возмущался он, – лучше помогите Любовь Ивановне, она по маслозаводу никак в бюджет не вписывается.

Цифры ориентировочные по организациям района, с учётом запросов депутатов районного Совета и руководителей района. Часто эти запросы были не реальными. Соколов мог оспаривать приказы своего начальника Мишина, ссылаясь на требования районного начальства. А тем всегда не хватало ни на что денег. Таким образом, он мог развалить райторг. Это бы нанесло большой вред торговле, и привело бы к количественному сокращению магазинов. Так же он планировал финансирование и на потребкооперацию.

Он часто говорил:

– Районное начальство малограмотное и ничего не понимают в финансах. Ими можно манипулировать во вред им самим.

И вообще он проговаривался в своих высказываниях, что мог бы занять место заведующего райфо. С Любой Романовой Соня дружила больше, чем с другими коллегами. На работе между делом они часто шептались о своих новостях, а когда мужчины надолго выходили покурить в коридор или на лестницу, то и вовсе болтали вслух.

Однажды Люба предложила Соне сходить в клуб на концерт. О концерте она узнала из афиши. В клубе выступят Ярославские певцы, а после их выступления, концерт продолжат участники Даниловской самодеятельности.

Придя домой, Соня предложила мужу сходить на концерт, который состоится в субботу вечером. Он согласился, но сначала спросил мать, посидит ли она с детьми, пока они будут в клубе. Обычно она их редко куда-нибудь отпускала. Евпраксия Павловна одобрила решение молодых супругов, и дала им деньги на билеты. Зарплату Соня и Сергей полностью отдавали матери, чтобы зря не транжирить, и Евпраксия экономно вела домашний бюджет.

– Пусть Сонечка отдохнёт, – сказала мать Серёже. – Она и так вся измотана работой и домашними делами, а я за неё поглажу бельё.

Наступила суббота, в этот день служащие, как обычно, заканчивали работу раньше на час. Соня шла домой торопливой походкой, желая успеть переодеться в нарядную одежду перед концертом. Серёжа был уже дома, он принял у жены пальто и повесил его в шкаф, стоящий в прихожей. Соня проголодалась и спросила у мужа: «Серёжа, что можно поесть?»

– Тётя Шура сварила манную кашу, – сказал он, – она ещё тёплая и стоит в печке, на плите. Мы с детьми уже поели, и вам с мамой осталось.

Евпраксия переодевалась после работы в маленькой комнате и ответила, что кушать не хочет, а чаю попьёт. Встречать Соню с работы вышли в прихожую Коля и близнецы, они сказали, что соскучились и по очереди обнимали и целовали маму. Соня помыла руки в прихожей, в умывальнике, и пошла на кухню, есть манную кашу.

– К вашему приходу я что-нибудь приготовлю, – пообещала свекровь Соне, – а сейчас собирайтесь на концерт.

Соня взглянула на старинные часы, висевшие на стене: они показывали пол шестого, а концерт должен начаться в шесть.

– Серёжа, ты куриц и остальную живность накормил? – спросила она.

– Накормил, только осталось тебе козу подоить, но это успеешь после концерта, когда придём.

Переодевшись в одежду получше, они быстрым шагом пошли через центр в сторону вокзала, рядом с которым был клуб. В клубе Сергей бывал чаще, чем Соня. Он оформлял там сцену, рисовал декорации, писал лозунги, и, кроме того, участвовал в шахматных турнирах, проводившихся там. А Соня бывала в клубе не чаще одного раза в год: на концертах, спектаклях, а в прошлом году она с Серёжей ходила на танцы под духовой оркестр. Только Серёжа танцевал мало из-за грыжи, и её приглашали на танец другие мужчины.

Когда Сержпинские подошли к клубу, то на улице, возле окошка кассы, они увидели огромную очередь. Серёжа замедлил шаг и в растерянности произнёс:

– И как же быть? Нам, наверное, билетов не достанется.

И в этот момент, навстречу им подошла Люба Романова:

«Здравствуйте! Я на вас билеты купила», – радостно сообщила она и протянула Сержпинским два билета.

– Огромное тебе, Любаша, спасибо, – обрадовался Сергей, – а мы уж огорчились, что придётся идти домой ни с чем. Он сразу отдал Любе деньги за билеты и все трое прошли внутрь клуба, в фойе, где Сергей сообщил:

– Недавно коммунисты назвали клуб «именем Ленина». Мне поручили написать вывеску на клуб с таким названием, но думаю, они дали такое имя не вовремя. Посмотрите, как здесь всё не доделано, не доведено до задуманного дизайна, кругом стены только закрыты досками и в зале вместо кресел простые скамейки.

– Нам сейчас всё равно, чьим именем клуб называется, лишь бы скорей концерт начали – сказала Люба.

Возле дверей, ведущих в зал, стоял широкоплечий мужчина, и пропускал туда людей, отрывая с билетов контрольные талоны. Сержпинские и Люба вместе с толпой, подошли к контролёру и он, оторвав часть от билета, сказал: «Пожалуйста, проходите». В зале на скамейках номеров, как в театре, не было, и все садились туда, где ещё не занято. Зал быстро наполнился зрителями, но занавес на сцене не открывали, хотя времени было уже пять минут седьмого. Соня знала из отчётов по налогам с клуба, что зал вмещает не более двухсот человек. Зрители всё прибывали, люди стояли в проходах и по краям зала, и вот, из-за занавеса вышел молодой парень в костюме и объявил: «Уважаемые товарищи, сейчас перед вами выступят артисты из Ярославля, споют песни и исполнят различные танцы». Он ещё минут десять говорил, нахваливал своих певцов и танцоров. Затем занавес открылся и на сцену вышли двое мужчин и две женщины в русских народных костюмах, а баянист начал играть мелодию русского танца. Пары изящно двигались, выдавали коленья в такт музыке. После русского танца эти же артисты исполнили «польку». Зрители им дружно аплодировали. Далее Сержпинским очень понравились певцы, исполнявшие песни дуэтом. Половина песенного репертуара составляли патриотические и революционные песни, а другую половину – старинные народные песни.

Ярославские артисты выступали около полутора часов, и после их выступления объявили на десять минут перерыв. Сергей захотел в туалет, и женщины тоже; они пошли в свою женскую половину.

После перерыва выступали Даниловские артисты, участники самодеятельности. Их выступление оказалось не хуже профессиональных артистов. Особенно понравился зрителям струнный оркестр, под руководством Александра Юматова и отдельное выступление двух гитаристов. Соня с восторгом шептала мужу: