Страница 7 из 8
Дежурный патруль неторопливо обходил отъезжающих. Так как народу было еще мало, они прошли до конца ряда и спросили билет у Насти. Она показала паспорт и билет на утренний поезд.
- Хм! Это же вся ночь впереди!? - удивился совсем молоденький лейтенант, с интересом поглядывая не девушку. Ему было скучно, и глаза его выражали легкое сожаление и досаду.
- Да так вышло, - пожала плечами Настя, - мы проездом.
- А этот молодой человек с вами? - дежурно осведомился он, глядя на ее спутника чуть брезгливо.
- Да! - она улыбнулась лейтенанту, такой милой улыбкой, какой только смогла, - он со мной.
- Что-то его разморило?
- Он провожает.
- Скажите ему, что спать здесь не положено, - козырнул патрульный, собираясь уйти.
- Обязательно.
- Украдут такую симпатичную девушку, не заметит,- пошутил он, уже удаляясь, на расстоянии. Видимо улыбка незнакомой симпатичной девушки запала ему в душу.
- Скажу. Непременно! - кивнула она и опять сделала подобие улыбки.
Патрульные прошли до конца зала, и там задержались, продолжая о чем-то беседовать. Настя тревожно посматривала в их сторону. Вроде лейтенант забыл об их существовании или так казалось. Чувство тревоги подтачивало ее. Она попробовала разбудить своего провожатого, слегка теребя его за лацкан рукава.
- Просыпайся. Слышишь, просыпайся, давай выйдем на воздух.
Но парень не реагировал.
- Ну, что мне с тобой делать?! Пожалуйста, ... ну давай... Тут спать нельзя и нас тут заметили.
Настя, отчаявшись теребить его за руку, толкнула его посильней в плечо, но он только пробухтел, что-то несвязное и голова его свесилась еще сильней. Боковым зрением Настя вдруг уловила движение патрульных в свою сторону. Они видно тоже заинтересовались ее попытками привести в чувство своего попутчика. Время остановилось. Она боялась оглянуться. Но надвигающуюся беду уже было не остановить. Она чувствовала молоденьких милиционеров даже спиной, костным мозгом, всем своим существом. Она стопроцентно могла сказать, что они уже где-то совсем близко.
- Так и дрыхнет твой ухажер?- улыбнулся знакомый лейтенант, склонившись участливо над ней.
- Да, с работы он. Сильно устал.
- Ничего. Раз кавалер - нечего филонить! Назвался груздем, полезай в кузов!
Лейтенант не торопясь, обошел весь ряд сидений и встал напротив, близко, почти вплотную. Лицо его приняло озабоченно-участливое выражение.
- До поезда еще восемь часов, - улыбаясь и прихорашиваясь, залепетала Настя, - не нужно его трогать.
- Почему же не надо? - с наигранной шуткой в голосе сказал патрульный.- У него, то есть билет?
- Я ему могу свой отдать.
- Билет для безбилетника? - он смеялся одними глазами.
- Ну, пожалуйста, прошу вас. Пусть поспит, - уговаривала его Настя.
- Да мы сами разберемся. Мы ему ничего не сделаем, только документики проверим и все, - не унимался патрульный, упиваясь своей властью и положением.
- Да, он выпил, но он хороший. Часок поспит... и уйдет.
- Служба, знаете ли… - немного суше сказал лейтенант, и лицо его посуровело.
- Эй! Милейший. Просыпайся.
Лейтенант легонько толкнул его в плечо, потом еще, и еще раз.
- Однако - удивился он и недобро взглянул на девушку.
- Может мне попробовать? - предложила Настя.
- Зачем?
Он взялся покрепче за его плечо и резко рванул парня на себя, так что голова его откинулась назад. Парень что-то промычал, схватился за горло, и вдруг очнулся. Он увидел перед собой милиционера, опешил на долю секунды соображая что происходит и вдруг спросонья, не разобравшись, попытался выхватить пистолет из нагрудного кармана. Красно-коричневая рукоятка, длинный ствол цеплялись за одежду.
Молодой лейтенант оторопел, побледнел разом, рука его тоже скользнула вниз. Новая тугая кобура надрывно щелкнула. Лицо его перекосило от возбуждения. Он не на шутку испугался и не скрывал этого. Куда делась его бравада и роль вершителя судеб. Он отчаянно сделал нервное быстрое движение по выхватыванию оружия и не совсем удачно, но, наконец, ему это удалось. Его напарник тоже почувствовал неладное, но он не видел всей картины, пистолет не был заметин из-за спины. Но он все понял по лицу лейтенанта. Напарник тоже полез за оружием, но безнадежно опаздывал. Все решали секунды, мгновения. Глушитель у киллера все же запутался в кармане. Если бы он был трезв и если бы он не был спросонья, очевидно у первого патрульного было мало шансов. Но все было, как было. Стражу порядка повезло. Можно сказать в рубашке родился. Лейтенант выстрелил, навскидку не целясь, не раздумывая, действуя на опережение. Это был один выстрел в грудь, в упор. Наверно он и не хотел убивать, а сделал это больше интуитивно или от недостатка опыта. Выстрел был точен. Он попал в сердце, но парень не умер сразу и еще какое-то время смотрел на Настю и что-то пытался сказать. Она еле разобрала, угадала по его губам прощальные слова:
- Зачем Настя? ... Так больно! ... Неужели все? ... Так больно! ...Я же не сде-елал тебе ничего пл-плохо-го!!!?
Настя склонилась испуганная без слез и все время твердила, глядя ему в глаза с угасающим сознанием:
- Это не я! Не я... не я… - слезы градом катились из ее глаз, и крупными горошинами стекали по щекам.
- Ведь ты т-такая хорошая-я-я... а я, ... а я ре-ешил начать...
- Нет... нет... нет!!! - кричала она, и кулачки у нее сжимались и белели от напряжения. Но взгляд парня уже стал тускнеть, и он затих, как бы заснул, и лицо его разгладилось и приняло доброе выражение. Но глаза не закрылись. Они так же открыто смотрели на мир.
***
"Что было дальше? А что было дальше. Куча глупых вопросов в милиции. Подписка о невыезде. Желтушное не выспавшееся лицо следователя, который не столько спрашивал, сколько кричал и что-то требовал, угрожал, настаивал. О чем он спрашивал, и что она ему отвечала? Наверно невпопад. Какая разница. Что она могла сказать?! Что она вообще знала!? Она смотрела в лицо… это желтушное не выспавшееся лицо следователя и думала, что наверно ему за его рвение можно и должно добавить еще одну звездочку на погоны. Пусть! Пусть этот мир катится в тартары. Ко всем чертям! Ко всем чертям!"
Утром она шла по московским таким милым вчера улицам и думала… думала …думала. Голова гудела от бессонной ночи в милиции. О чем она думала? Просто ни о чем. Ночной дождь как-то неожиданно свернул лето. Дворники в каком-то тупом рвении собирали опавшую за ночь листву. Собирали в большие кучи и поджигали. Листва не горела, а только противно тлела, заполняя дорожки и всю округу едким дымом.
Дядя встретил ее с немым вопросом на лице. Что можно сказать генералу - главному пожарнику Москвы. Его тоже достали звонками из милиции. Его тоже можно было понять. Она вообще не знала, что отвечать на его вопросы. Двадцать вопросов и ни одного вразумительного ответа. Он отстал, когда она вдруг взяла со стола у него пачку Мальборо и закурила у него на глазах. Она курила только один месяц в 13 лет. Пробовала. Не понравилось. Бросила. Сейчас она курила в зале и пускала клубы дыма прямо ему в лицо. Что он говорил!? Разве так важно, что он говорил. Наверно он понял. Он просто оставил ее в покое. Это было то, что нужно. До генералов иногда тоже доходит.
Москва жила своей жизнью. Кто-то сколачивал нечестные капиталы, кто-то кого подставлял и ждал расплаты. Депутаты вещали о новой лучшей жизни, им никто не верил, но за них продолжали голосовать и они в бурном экстазе и упоении что их слушают, продолжали врать всем и вся.
Где-то на другом конце Москвы девочка чуть моложе ее, тщательно, стараясь расправить каждый шовчик, гладила нарядный концертный костюм для своего брата. Она очень старалась, и от усердия у нее даже был виден кончик языка. Она не знала, что все ее труды пропадут даром, и брат не полетит в Мадрид ни в этот раз, и ни в какой другой. И брат ничего не знал, что он теперь стал главным в семье, и что эта съемная «хрущевка» на окраине, им теперь не по карману, и что вообще с московской жизнью пришла пора кончать окончательно и бесповоротно.