Опора (ЛП)

Хоть я и осторожничал с ней все время, прошел примерно месяц, прежде чем произошло что-то неординарное. Но случилось это не потому, что она что-то вспомнила, а скорее из-за гормонов. Я не помнил, чтобы такое было, когда она вынашивала Роуэн. Но снова-таки, они не стала бы кричать на меня. В одно мгновение она смеялась, в другое превращалась в бормочущий сосуд из слез, который я не мог понять. Слава Богу, причиной этих срывов я не был, как и ее вспоминания, по крайней мере, она об этом не говорила. Я почувствовал напряжение в воздухе, как только зашел домой и увидел детей на улице, а не перед телевизором, как обычно бывало.

— Привет, вкусно пахнет, — сказал я, осторожно подходя к Габриэлле. Она не повернулась ко мне, продолжая помешивать томатный соус на сковороде. Это был первый признак.

— Я думала, ты заберешь Офелию и Вандера.

Я сделал шаг назад и напомнил ей о моем сообщении.

— Я сказал почему не смогу. Меня задержал инспектор, потому что мы расположили электрическую розетку слишком близко к крану. Я был далеко.

— Ты не говорил мне этого.

— Я отправил тебе сообщение.

— Ты ничего не присылал мне.

Я осмотрелся, заметил ее телефон на столешнице и взял, разблокировав его.

— Вот, в 3:10 сегодня днем. "Прости, дорогая, не смогу забрать детей. Люблю."

— Ну, я не видела этого.

— Они плохо себя вели?

— Нет, дело не в этом. Забудь. Я не знала, что ты написал.

— Хорошо, тогда скажи мне, что тебя тревожит. Если ты вспомнила что-то, за что ненавидишь меня, скажи, чтобы я мог подготовиться. Просто скажи, Габриэлла.

Она остановилась, чтобы бросить в меня убийственный взгляд через плечо и высказать свои мысли.

— Я ничего не вспомнила. Просто говорю.

Я улыбнулся и встал за ней.

— Говоришь что, детка? Что пытаешься начать ссору? Потому все дети на улице? Мама встала сегодня не с той ноги?

— Замолчи, — сказала она, толкнув меня локтем в ребра. Я знал, что это гормоны, но не рискнул произнести это вслух. Лед подо мной был слишком тонок. Вместо этого я ходил вокруг нее на цыпочках, предложил помочь с уборкой, а после и с детьми, желая, чтобы она была счастлива и спокойна. Но когда они заснули, ситуация начала накаляться.

Я планировал поработать, разобраться со счетами и подготовить пару бумаг для бухгалтера, но не смог. Она даже отправляла меня в кабинет, объясняя тем, что начала читать интересную книгу и планировала меня игнорировать. Произнося это, она поцеловала меня, и я улыбнулся, потому что вечер заканчивался именно так, а не иначе. Нужно было послушать интуицию и оставаться внизу. Но я этого не сделал. Мне казалось, что я был нужен ей, несмотря на гормоны, работа могла подождать. Все равно я не смог бы сконцентрироваться.

Я выключил везде свет и включил сигнализацию и, прежде чем подняться наверх, заглянул к детям. Габриэлла была на террасе, говорила по телефону. Сначала я подумал, что это Ми, но потом она попросила собеседника перезвонить ей завтра, когда мужа не будет дома. Повернувшись, она увидела меня, и у нее на лице появился шок.

— Спасибо, поговорим позже, — сказала она и закончила разговор, по крайней мере с этой стороны. Не думаю, что у собеседника был выбор.

— Не спрашивай, Пэкстон.

Эта фраза пронзила меня, словно молния.

— Серьезно? Не спрашивай? Что еще ты от меня скрываешь, Габриэлла? Кто это был?

— Мы не будем говорить об этом.

Я не смог сдержаться. Ярость, охватившую меня, невозможно было остановить, как бы я не старался. Тысяча человек не смогли бы успокоить меня. Насколько сильной она была. Так сильно мне хотелось дать ей пощечину.

— С кем ты говорила? — спросил я снова, в этот раз сквозь стиснутые зубы.

— Скажу, когда посчитаю правильным. Не начинай, Пэкстон. Я не сделала ничего плохого.

— Это мой ребенок, Габриэлла?

Если шок в ее реакции был сыгран, то актрисой она была хорошей. Она даже дважды повторила вопрос с замешательством на лице.

— Что? Что?

— С кем ты говорила?

Она сделала шаг назад, но я не собирался снова уступать ей. Это была моя игра и правила создавал я. Я сделал к ней два шага и схватил за волосы, в моих венах бурлила кровь. Она сама навлекла это на себя. Она провоцировала меня каждый хренов раз. Я потянул ее за волосы, заставляя посмотреть на меня. Только это была другая Габриэлла. Эта была непредсказуемой. Я не видел этого, но почувствовал. Мгновенно. Прямо между ног. Как и любой другой мужчина, я упал на колени, хватая свои семейные ценности обеими руками. Габриэлла переступила через меня.

Глава шестая

Габриэлла

Я не хотела бить его между ног. Это был просто инстинкт выживания. Я не могла контролировать его. В том числе, когда закрылась в ванной. Последний раз я видела такого Пэкстона только в первые недели своего пребывания здесь, по крайней мере на моей памяти. Я сбежала от него и заперлась в ванной. Сердце колотилось, словно обезумевшее, когда я опустилась на пол. Господи, эта беременность свела меня с ума. Безнадежно. Только что я выбила у него почву из-под ног своим ударом, так что мне конец. Он без сомнения убьет меня. Господи Иисусе, Гэбби.

Я уже начала думать, не убила ли его, когда он подошел к двери.

– Я убью тебя нахрен.

– Нет. Выслушай меня, Пэкстон. Я не изменяю тебе, этот ребенок на сто процентов твой, – начала я самым спокойным голосом, на который была только способна, надеясь этим успокоить его. Он был в ярости.

– Открой гребаную дверь, Габриэлла.

Ни за что. Мне был знаком этот тон, и я могла представить соответствующее ему выражение лица, то, как он произносил слова сквозь зубы.

– Я не открою дверь, пока ты не успокоишься.

– Я пойду к машине, возьму пилу и срежу эту дверь к чертовой матери. Открой дверь.

Ручка с моей стороны зашаталась, и я встала, молясь, чтобы тут стояли хорошие замки. Я отошла на несколько шагов назад и снова воззвала к нему.

– Пэкстон, пожалуйста.

– Нет, Габриэлла, к черту это. Ты ударила меня по яйцам. Я не собираюсь прощать это.

– То есть хватать меня за волосы было нормально? Да пошел ты со своими двойными стандартами, – закричала я внезапно, словно биобаба.

Но это на мгновение поразило его.

– Ты права. Я не должен был этого делать. Открой дверь.

– Ни за что. Я больше не та Габриэлла. Ты не можешь манипулировать мной. Попробуй лучше.

– Открой гребаную дверь, – приказал он снова, громко стукнув по двери. Уверена, там осталась вмятина.

Идиот.

Я сохраняла дистанцию и говорила с ним на расстоянии метра от двери.

– Ты только все усложняешь, Пэкстон.

– Нет, это твоя задача. Открой чертову дверь, Габриэлла.

– Я не открою, Пэкстон. Только когда ты успокоишься.

У меня началась паника, когда я не услышала ответа. Он ведь не был настолько обезумевшим, чтобы действительно взять пилу. Правда?

– Пэкстон?

Ничего.

Отлично.

– Пэкстон?

И снова тишина. Я крутила себе руки, не зная, что делать. Он ни за что не станет втягивать в это кого-то из детей. Хотя с другой стороны, в нашей комнате и раньше было очень громко, и они никогда не задавали вопросов. Пэкстон не зря поставил звукоизоляцию. Я знала, что внизу ничего не слышно. Подождите. Откуда я это знала? Я нервно тянула за пальцы, ожидая каких-то звуков. Каких угодно, кроме капающей воды за моей спиной. Но в комнате было мертвенно тихо. Капли стучали синхронно с сердцебиением в моих ушах – четкое пумп, пумп, пумп, пум, кап, кап, кап, кап.

– Пэкстон, я не шучу. Прекрати. Не смей тащить сюда пилу, – позвала я и тихонько подошла к двери, чтобы приложить к ней ухо.

– Мерзавец, – сказала я вслух, раздумывая, что делать дальше. Я знала, что нужно спуститься вниз, пока он не вернулся с гребаной пилой. Знала, что он может воспользоваться ею, но точно не внизу. А если мне удастся пробраться к одной из детских, будет еще лучше. Он ни за что не станет так пугать детей. Я тихонько открыла замок, все еще прислушиваясь к звукам за дверью. Так ничего и не услышав, повернула ручку и приоткрыла щелочку.