Страница 13 из 16
Вятич осторожно нырнул в прилив и позвал Водителя. Тот откликнулся почти сазу же, и вот он уже стоял в его коробке, напротив него, за столом. В руке он держал потасканного плюшевого зайчика, почему-то боясь выпустить его из руки.
Водитель без интереса бросил взгляд на зайчика, улыбнулся и сказал:
– Я знал, что ты придёшь!
– А если бы я не пришёл? – поинтересовался Вятич.
– Ну, сейчас бы не пришёл – потом пришёл бы, – ответил тот. – Вы всегда приходите. Ну, кто успевает.
– Н, ты бы всё равно ждал?
– Да, пару месяцев. Просто из тех, кто не приходит, дольше ещё никто не доживал.
– А почему ждал бы?
– Ну, не лично тебя, хотя и тебя, конечно же тоже. Просто вы и новые появляетесь примерно с такой же частотой.
– А куда деваются старые? – спросил юноша.
– В основном дохнут из-за самомнения, – поморщился Водитель. – Решают, что они уже все умные сильнее вдоль, чем поперёк, начинают самостоятельно всякую ерунду творить и попадаются. Ханируют. От слова «ханá».
– Как ханируют? – не понял Вятич.
– Ну, каждый по-своему. Самое любимое – начинают шляться там, где рано или вообще нельзя. На втором месте – на сон забивают и засыпают прямо в приливе. Потому что сон – это сон. И он нужен. Ну и на третьем месте – мульты.
– Какие мульты? – удивлённо спросил юноша. – Мультики, что ли? Мультфильмы?
– Ну, так называется игра воображения. Люди думают, что они либо в осознанном сновидении, либо что они по городу ходят и гуляют. При этом они находятся на берегу, но не ныряют и не спят, восприятие у них загружено, а не отключилось, и защитные механизмы сна не запущены. Вот они и гуляют по своему воображению, открытые, беззащитные, а к ним лезут все кому не лень, что на земле, что из прилива. Вот как тот мужик, например, который в осознанном сновидении по городу шлялся, а в приливе образ этого города в это время фонил. Вот тварь к нему в сон и подцепилась, но сразу жрать не стала, а решила поразвлечься чуть-чуть. Но специфика образа такова, что он – если он более-менее реальный – подцепляется к тому месту, где он на земле, и рядом находится. Судя по всему, это где-то рядом с твоим домом. У парка живёшь?
– Относительно рядом с набережной. – нахмурился юноша. – Рядом мост Старо-Калинкин и канал Грибоедова. А что?
– Ну это хорошо, – приободрил его Водитель. – Вдоль набережной дома с большим количеством жильцов, да и вглубь тоже, а сейчас ты вообще не фонишь, поскольку у меня в коробке, ну, если тушку ты нормально в одеяло замотал. Так что тебя она сейчас не найдёт.
– А что, ищет? – внутренне напрягся Вятич.
– Конечно ищет! – уверил его Водитель. – Я думаю – даже прямо сейчас.
– Водятел, блин! – раздался крик откуда-то сразу со всех сторон. – Ты уснул там, что ли?
Вятич испуганно вздрогнул и широко распахнутыми глазами вопросительно посмотрел на Водителя.
– Ох, блин, тьфу! – хлопнул себя полбу тот и закрыл глаза.
Через секунду в комнате появился какой-то ещё один третий мужчина с банкой пива в руке, критически посмотрел на Вятича, открыл банку и сделал несколько глотков.
Юноше стало не по себе, и он рефлекторно двумя руками судорожно прижал зайчика к груди.
– Где тебе хреново будет? – спросил новоприбывший и подошёл к Вятичу. – Назови плечо!
– Какое плечо? – оторопел юноша и ещё сильнее вцепился в зайчика.
– Своё, конечно же, – произнёс внезапный незнакомец. – Правое или левое. Ты не думай, ты называй!
– Ну правое… – неуверенно произнёс Вятич.
– Шантрапа! – констатировал гость, ещё раз хлебнул из банки и внезапно от души втащил Вятичу в левое плечо левым кулаком.
Юноша улетел к стене, роняя зайчика в полёте. Там он впечатался хребтом в голые камни стены, сполз на пол, схватился правой рукой за левое плечо и заверещал.
– Всем пока! – пожал незнакомец руку Водителю, допил пиво, разорвал банку за противоположные концы и исчез.
– Твою ж мать! – орал Вятич и качался от боли, мотая головой. – Что ж так больно-то, а? Гнииииидааа! За чтоооо?
– А здесь всё больнее, чем на земле, – ответил Водитель. – Тут тело тебя не защищает, часть удара на себя не берёт, оно занято – в кроватке лежит. И тем более это не сон. Восприятие на максимуме. Как изрёк великий Кунфу-панда: «Там где дрябло – там и нежно!» Представь, что тебя прямо в нервы ударили. Хотя зачем тебе представлять, у тебя сейчас итак восемь-дэ-кинотеатр.
– И что, теперь всегда так больно будет? – простонал Вятич.
– Ну со временем научишься, да и корка нарастёт. Но когда тебя живьём жрать будут, ты узнаешь, что такое на самом деле означает «феерия чувств».
– А кто это был-то? – спросил, поднимаясь, юноша.
– Да Сказочник из Москвы. Один из мощнейших открытых событийщиков.
– В смысле – «событийщиков»? – не понял Вятич.
– Ну, как бы тебе это попроще объяснить… Событийные практики… Вот, к примеру, у тебя же бывает так, что перед походом куда-то у тебя в солнечном сплетении прям хреново, и ты идёшь туда, и там происходит какая-нибудь ерунда?
– Ну да, периодически.
– Воооот! А он не идёт!
– А бить-то зачем? Да ещё и в другое плечо-то?
– Так он в левое тебя ударить и хотел. И именно так, со всей пролетарской ненавистью. А ты это никак не определил.
– А зачем он меня шантрапой обозвал?
– Когда дворяне вернулись из похода на Париж, они привезли оттуда французскую местную моду: крепостные театры, – начал объяснять Водитель. – Очень им пасторали понравились. Ну, это типа интерактивного порнофильма с песенками про лужайку, крестьяночку и пастушка. Нанимали французских хореографов с уровнем паршивости, соответствующим доходу дворянина, и тот отслушивал крепостных. Если крепостные подходили, то их брали в театр, и всё у них было хорошо, их кормили, одевали и в поле не надо было больше пахать. А если они петь не умели и слуха у них не было или голоса – то этот хореограф при отборе говорил «chantera pas», что в переводе с французского означало «не поёт». Так что «шантрапа» – это твой потолок в событийке. Что, кстати говоря, не самый лучший в твоей ситуации вариант.
– Но ведь у меня же бывает такое, что я чувствую, что будет ерунда! – запротестовал Вятич, всё ещё потирая плечо.
– Раз в полгода? – отмахнулся Водитель. – Два раза? Три? Тут у тебя была идеальная ситуация: максимально обострённое восприятие, ты удивлён, вместо сознания работает подсознание, ну или интуиция, ну или как ты там любишь это называть. А ты не поёшь.
– И что же теперь делать? – спросил юноша.
– А ничего! – ответил Водитель. – Сейчас коробку будем тебе создавать.
– А как?
– Ну тут всё очень просто. Закрываешь глаза и представляешь себе свою комнату с закрытой дверью, включённым светом и наглухо зашторенными окнами. С точностью до вытертой под стол козявки. Настольная лампа есть?
– Конечно же есть!
– Ну и ты, естественно, тоже относишься к тем клиническим идиотам, которые периодически смотрят на лампочку, как она горит. Сильно ослепляет?
– Сильно! – смутился юноша, и кончики его ушей начали краснеть.
– И ты, естественно, пробовал смотреть на неё выключенную и включать, – произнёс Водитель. – А поскольку лампочка такая яркая, что даже ослепляет, а со зрением мы получаем восемьдесят процентов информации, то у тебя идёт мощнейший удар по восприятию, тем более что ты – как и остальные дебилоиды – занимаешься этим как раз, когда тебе не охота ни думать, ни делать и вокруг не происходит ничего. Соответственно эта зажигающаяся лампочка является на тот момент самым ярким событием твоей жизни во всех смыслах этого слова. Как комнату представишь – представь, что ты так лампочку включаешь. Если всё будет хорошо – то мы там. Только к шторам не подходи.
Вятич закрыл глаза и попытался напрячь свою память, воссоздавая в уме своё родное помещение.
– Ты не торопись! – сказал ему Водитель. – Тщательнее вспоминай! А когда закончишь, подойди к лампе, посмотри на неё и включи свет.