Страница 11 из 27
Выдержала пару минут и двинулась следом по узкому проходу. В конце меня встретила толстая деревянная дверь и пустой выход. Ни Валентины, ни Финна.
Приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Пришлось очень постараться, чтобы не выдать себя кашлем. Натянула на нос ворот жилетки и застегнула верхнюю пуговицу, чтобы ткань не сползала и прикрывала нижнюю часть лица. Не знаю, облегчит ли это дыхание. Дым всюду.
Ступила за порог и плотно закрыла за собой тяжелую дверь. И осталась стоять, бессмысленно таращась на дверную ручку. Брат убежал, оставив дверь незапертой. Не подумал и не вспомнил о тех, кто за ней. Оставил нас совершенно беззащитными.
От ярости, осознания и страха потемнело в глазах. Мой брат! МОЙ БРАТ сделал такое! Здесь не спасут Финна никакие оправдания, объяснения, ни голубые глаза-плошки. Если не попадется смолгам, если он жив, то не представляю, что с ним сделает отец.
От двери не отошла ни на шаг. Прислонилась лбом и закрыла глаза, пытаясь справиться с отчаянием.
- Эй, ты там! Выходите! Уже все! Идите помогать с водой, - крик из-за спины чуть до сердечного приступа не довел.
Я судорожно развернулась. Какой-то мужчина вытаскивал из сарая, в котором хранил свою утварь садовник, ведра и тазики.
- Выходите! - мужчина кинул железное ведро, оно с грохотом приземлилось у моих ног. - От колодца во дворе "Шмеля" построили цепочку. Быстро туда!
- А... а смолги? - кто тут пищит? Это мой голос?
- В городе их больше нет! Орлы прогнали! - до ушей улыбнулся воин.
Не сказать, чтобы я его сильно поняла. Вроде бы простые фразы, а вот смысл... Ясно одно - еще одна ночь смолгов позади.
А дальше началось, или продолжилось, это как посмотреть, - безумие. Очаги разгорались по всему городу, самые сильные у городской стены и хлевов. Ранее пустынные улицы переполнились суматошно бегающими людьми. От всех колодцев тянулись вереницы людей, передающих из рук в руки ведра с водой. Крики, ор, команды и, самое невероятное, - смех. У жителей Вайкса появилась надежда, а воины обрывочно, мимоходом, рассказывали о гигантских птицах, посланцах небес.
Они, говорят, появились в небе, среди клубящегося дыма. Незадолго после того, как ворота сломались под натиском зверей. Смолги ворвались в город, и воины вынуждены были пускать огненные стрелы не только за стену, но и внутрь города, рискуя промазать в мишень и подпалить дом или траву рядом.
Появления птиц никто не ждал. Орлы стремительно снижались и хватали когтями смолгов. Острые как лезвия, их когти протыкали смолгов насквозь. Убитых, с высоты кидали за городскую стену. Быстро, действенно. Воины не решались вмешиваться, опасаясь попасться под когти, и одновременно не веря, что происходящее - реальность, а не плод фантазии обреченных на смерть. Массовые глюки.
Наверное, если бы не необходимость тушить огонь, я впала бы в истерику. А так, руки заняты, как и ноги, и истерить могут только мысли. Молча, про себя в голове. И задуматься нет времени, и расспросить, и понять. Только непрерывно, в такт с быстро бьющимся пульсом, в голове звучат два имени - Рой- Финн. Рой. Финн.
Брата нигде не было. Бабушку Валю я увидела недалеко от ворот, она, наравне с молодыми, таскала воду. При этом, - как всегда аккуратная и собранная, ни одна седая прядь из прически не выбилась. Но и она Финна не нашла. Никто его не видел - ни в городе, ни на стене.
Я отыскала маму с папой и мы крепко обнялись. Родители выдохнули с облегчением.
- Неужели мы спасены? Генри!
Они поцеловались, а я не могла заставить себя прервать их миг счастья. Ощущение, что весь мир перестал для них существовать, только вдвоем - живы и не ранены. Можно жить дальше и радоваться каждому мгновению, проведенному вместе.
Я отвела взгляд и все еще молчала, напряженная, словно натянутая тетива. Мама первая опомнилась. Отстранилась от папы, радостно улыбнулась, и снова притянула меня к себе.
- А Финн где? - спросила.
И не было ничего более тяжелого, чем выталкивать из себя слова. Сначала осилила всего два - "Не знаю". Смотрела, как побледнел отец, каким страхом наполнились глаза мамы. Наверное, мой тон сказал им больше, чем значили сами слова.
Рассказала все, как было. И хотя родители не обвиняли меня, ни словом, ни взглядом, я чувствовала себя распоследней тварью. Не уследила!