Пятна на солнце

Власов присел на стул и посмотрел на вождя. Тот выпустил клуб дыма и, разогнав его рукой, задал вопрос:

– Как вы смотрите на то, чтобы возглавить новую армию? Вчера мы на Комитете обороны приняли решение о формировании новой 20-ой армии. Я почему-то сразу подумал о вас. Вы знаете, что немцы под Москвой, и мне нужны полководцы, которые умеют воевать с врагом, держа удар.

Он сделал паузу и посмотрел на генерала. Тот сидел и не спускал глаз с хозяина кабинета.

– Не буду скрывать, что мнения членов Комитета обороны были разные, в том числе и диаметрально противоположные, но я смог убедить их в вашем назначении. Я знал, что у вас столько врагов.

Он замолчал и стал выбивать остатки табака в стоявшую на столе пепельницу. Закончив это делать, он посмотрел на Власова, ожидая от него ответа.

– Я не знаю, что ответить, товарищ Сталин, – произнес генерал. – Могу сказать лишь одно: спасибо. Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие, а враги…

– Хорошо, я понял вас, Андрей Андреевич. Будем считать, что вы получили назначение на должность командующего 20-ой армии. Можете идти, товарищ Власов.

Андрей Андреевич встал со стула и направился к двери. Ему было трудно идти, ноги стали, какими деревянными и не хотели слушаться. Выйдя из кабинета, он облегченно вздохнул.

– Товарищ генерал, получите, пожалуйста, приказ о вашем назначении, – произнес секретарь и протянул ему лист бумаги за подписью Сталина и Тимошенко.

Власов молча взял его и поспешил на улицу.

Сорокин, прихрамывая на правую ногу, шел по московской улице, посматривая на нумерацию домов. Он уже около недели командовал группой специального назначения при Главном управлении НКВД СССР. Его подразделение было засекречено, и поэтому они размещались не на Лубянке, а на окраине города. Группа была небольшой, но достаточно мобильной. Единственное, что не радовало Александра – она на восемьдесят процентов состояла из молодежи, не имеющей опыта оперативной работы.

Накануне вечером его пригласили на совещание, которое проводилось на Лубянке. Помимо Лаврентия Берии, там присутствовал и начальник Главного политического управления РККА Мехлис.

– Руководство Ставки обращает ваше внимание на активизацию немецкой агентуры в столице нашей родины, – сказал Берия. – Мы понимаем, что это связано с приближением немецкой армии, однако не могу не отметить неудовлетворительную работу милиции: улицы полны паникеров, распускающих слухи о возможной сдаче Москвы немцам. Распоясались мародеры, которые обворовывают квартиры граждан, выехавших вместе с промышленными предприятиями на восток. Поэтому хочу довести до вас решение Государственного комитета обороны: паникеров, мародеров, воров, задержанных на месте преступлений, расстреливать там без суда и следствия. Думаю, что вы хорошо понимаете, чем продиктованы эти меры.

Берия замолчал. Он взял в руки чашку с холодным чаем, сделал глоток, а затем продолжил:

– Я сегодня разговаривал с товарищем Сталиным. Он поинтересовался, как идет борьба с немецкими агентами, которые каждую ночь ракетами обозначают немецким летчикам объекты для бомбометания. Вы, наверное, уже догадались, какое значение он уделяет этой проблеме. Я еще месяц назад подписал приказ о создании в структуре НКВД, групп специального назначения, которые должны заниматься выявлением и уничтожением диверсионных групп противника. Начальникам отделов принять к исполнению это указание Сталина.

Остальные вопросы совещания обсуждались в узком кругу начальников отделов и управлений. После его окончания Александра пригласил к себе начальник отдела.

– Что скажешь, Сорокин? Вопрос поставлен ребром: или мы с тобой находим эту группу ракетчиков и ликвидируем ее, или руководство наркомата решит этот кадровый вопрос не в нашу пользу. Понял?

– Так точно. Разрешите приступить к работе?

– Конечно. Капитан, найди этих гадов и уничтожь их.

Вернувшись к себе, Сорокин собрал личный состав подразделения. Разбившись группу на пары, они разъехались по местам возможного появления ракетчиков и всю ночь засели на крышах домов, рассчитывая засечь места пуска ракет. Прошло около часа, и в небе загудели немецкие самолеты.

– Александр Михайлович! – громко закричал водитель, сидевший с Сорокиным. – Видите на крыше человека?

– Вижу, – ответил Сорокин и быстро побежал в сторону окна, ведущего на чердак. Вслед за ним бросился и водитель, доставая из кобуры «Наган». Будучи на улице, они увидели, как на крыше соседнего дома что-то хлопнуло, и в небе появилась красная ракета. Через минуту оказались около нужного им подъезда.

– Берем живыми, – приказал Сорокин водителю.

Из подъезда вышел мужчина средних лет. В руках он держал небольшой кожаный портфель. Оглядевшись по сторонам, он что-то крикнул в темноту подъезда и направился по улице.

– Это – твой, – тихо произнес Сорокин.

Водитель с «Наганом» в руке бросился вслед за мужчиной. Прошло несколько томительных секунд, и из подъезда вышел второй человек и направился в противоположную сторону. План задержания возник моментально: Сорокин обогнул дом и вышел ему наперерез. Тот шел, не обращая никакого внимания на одинокого гражданина, который торопливо шел ему навстречу. Когда они поравнялся друг с другом, Александр резко выбросил руку вперед, целясь в лицо диверсанта. Удар получился сильным и неожиданным. Мужчина взмахнул руками и повалился на землю. Пока он приходил в себя, Сорокин сумел «оседлать» его и связать ему руки за спиной.

Александр подвел диверсанта к автомашине и увидел водителя, который с «Наганом» в руке сопровождал мужчину с портфелем.

– Вот, товарищ капитан, принимайте эту сволочь, – произнес водитель. – Вы бы только видели, как он визжал и кусался.

Шофер показал ему руку.

– Что у вас в портфеле? – спросил капитан мужчину.

– Не знаю, это не мои вещи, – ответил тот. – Я учитель геометрии в шестьдесят третьей школе.

Сорокин достал из кобуры пистолет и взвел его.

– Есть приказ наркомата внутренних дел: лиц, застигнутых при совершении диверсии, мародерства, распускающих пораженческие слухи, а также воров, уличенных в совершении преступлений, расстреливать на месте без суда и следствия.

Мужчина вздрогнул и выронил портфель из рук.

– Посмотри, что там? – приказал Сорокин водителю.

Тот открыл портфель и вывалил его содержимое на землю. Вместе с какими-то записями выпала и ракетница.

– Вот тебе и учитель геометрии, – произнес шофер.

– Теперь посмотри, что у этого в карманах, – снова попросил он водителя, стволом пистолета указав на второго мужчину.

У того в кармане оказался «Браунинг».

– Поставь их к стене, расстреляем прямо на месте.

Мужчина, с ракетницей неожиданно схватился за сердце и стал медленно оседать на землю.

– Подними его, – приказал Сорокин шоферу.

«В кого стрелять? – подумал Александр. – Наверное, в того, что с пистолетом. Вряд ли он сразу «развалится»».

Это был старый и не раз проверенный способ «колки», распространенный среди оперативных сотрудников НКВД. Расстрел на глазах соучастника преступления, вид крови, нагоняет столько страха на человека, что он моментально ломается и начинает рассказывать то, что не рассказал бы в обычных условиях. Но для этого нужно обязательно выбрать того, кто слабее духом.

Водитель с трудом поднял мужчину с земли и прислонил к стене дома. Тот стоял белый как мел. Неожиданно из одной его штанины на землю заструилась влага, но он этого не замечал. Второй диверсант молча взирал на своего товарища, по всей вероятности, презирая его за слабость.

– За совершение диверсии в отношении государства я приговариваю вас к смерти, – произнес Сорокин и выстрелил в мужчину, у которого был пистолет. Пуля угодила в голову, разбросав по стене мозги и кровь. Александр тут же подскочил к другому мужчине и сунул ему пистолет в рот.

– Адрес, где ты брал ракеты? – закричал он ему прямо в ухо. – Говори или убью.