Страница 64 из 66
- А как движется подготовка к Японии? – я решаю взять паузу
- Токио и Киото согласованы. По два концерта – бодро отвечает Гор – Мои люди уже на месте, готовят площадки, подписывают договоры… Хорошо бы господина Клаймича к ним присоединить. Он мне показался очень деловым человеком.
- Так и есть – соглашаюсь я – Переговорю с Григорием Давыдовичем
- Виктор, вот еще какой вопрос хотел обсудить. Мне звонил конгрессмен Магнус.
Ого! Вот это поворот.
- Уорен просит разрешение использовать Don`t worry, be happy в своей избирательной кампании.
- Э… - я впадаю в легкий ступор – В каком так сказать качестве?
- Дело в том, что наш президент Картер недавно не очень удачно пошутил насчет резкого роста цен на бензин. Мол, не волнуйтесь. А журналисты тут же пошутили в ответ – Будьте счастливы. Уорен хочет сделать клип с кадрами выступающего Картера, ценами на бензоколонках и закадровой музыкой из песни. И дальше крутить его каждый день по телевидению. Разумеется, после того как утихнет эта шумиха с авиакатастрофой
- Да, разумеется - я задумался
А что… Это может сработать. Бензиновый кризис набирает обороты, усиливается кризис вокруг захвата заложников в иранском посольстве. А Магнус на всем этом зарабатывает у избирателей очки.
- Хорошо, я не возражаю. Пусть использует нашу песню. За деньги
- Конечно! – голос Гора полон энтузиазма – Подпишем официальный контракт
Попутно я размышляю над тем, нужно ли мне согласовывать эту акцию с ПГУ и Веверсом. Прихожу к мысли, что нужно. Разговор все-равно пишется, так что в Ясенево узнают. А значит, мне надо сообщить Иманту Яновичу обо всем первым. А тот уже доведет до Пельше.
Дальше работа входит в привычное русло. Совещания с сотрудниками, репетиции, улаживание мелких бытовых конфликтов. Роза Афанасьевна опять поцапалась со Львовой, Татьяна Геннадиевна на распевке поругалась с Альдоной. Самая большая головная боль – Вера. Девушка смотрит на меня грустными глазами и молчит. «Страдания юной Жизели». Часть вторая. Сначала были скандалы, теперь вот это. Даже не знаю, что лучше. Тем более настроение Веры сказывается и на работе. Поет она так себе, входит в нужный ритм только после многочисленных окриков мамы. Атмосфера в коллективе совсем не рабочая. Лишь Лада радует меня своим неиссякаемым задором и смехом.
После репетиций в кабинет заходит Клаймич.
- Виктор, разговор есть.
Ну, раз разговор… По громкой связи прошу Полину Матвеевну сварить нам кофе, а пока достаю коньяк и наливаю директору рюмку. Григорий Давыдович довольно щурится:
- Вчера говорил с одним старым знакомым, узнал печальную новость. На прошлой неделе трагически погиб Володя Ивасюк.
Клаймич многозначительно замолкает, но мне это имя ничего не говорит. Пожимаю плечами.
- Витя, это главный автор песен Сони Ротару. Так что жди теперь в гости Евдокименко.
- А это кто?
Мой директор иронично закатывает глаза к небу. Но поскольку входит Полина Матвеевна с кофе, при ней он блюдет субординацию и не спешит обвинить меня в дремучести и незнании главных персонажей нашего советского шоу бизнеса.
– Толя Евдокименко – это директор, а по совместительству и муж Сони. У них в последнее время и так-то с репертуаром неважно, ярких новых песен у Сони давно не было. Кроме дуэта с Карелом Готтом даже вспомнить нечего. Теперь и вовсе плохо будет. А учитывая ваши напряженные отношения с Пугачевой, Толя обязательно к нам обратится, он ее сам терпеть не может.
- А что он вообще за человек?
- Мужик хваткий, но жадноват.
Я начинаю в голове прикидывать перспективы нашего сотрудничества. «Лаванда», «Меланхолия» и «Луна, луна» - это как минимум. А там и еще чего-нибудь – «Хуторянка» та же, или «Белые лебеди». Да и из пугачевского репертуара можно щедрой рукой каких-нибудь хитов Соне отсыпать, для такой дюже гарной дивчины ничего не жалко. А что у нее муж-директор жмот, так мы и не с такими справлялись. Поднимаю глаза на Клаймича, который ждет моего решения:
- Будем с Соней работать. Обязательно. Пусть готовят деньги. А вы готовьтесь лететь в Японию. Звонил Гор - нужно ваше присутствие при подготовке концертов в Токио и Киото.
Постепенно понедельник подходит к своему концу. Сотрудники разъезжаются по домам, студия пустеет. Я вожусь с документами в кабинете, Леха, махнув на меня рукой, один отправляется пить чай в столовую. Наконец, с бумажками покончено, и я, потягиваясь, тоже направляюсь вниз. Проходя мимо раздевалки, слышу оттуда какой-то сдавленный смех. Тихонько открываю дверь и вижу… стройное женское тело в белых трусиках и лифчике. Головы почти не видно – она скрыта платьем. Но каштановую шевелюру не узнать невозможно. Александра - «этот город наш с тобою»! Сашка пытается через голову снять платье и запуталась в нем. Ее руки нащупывают застежку молнии и не могут найти. Ах, как неосторожно!
Я тихонько подхожу ближе, обхватываю девушку за талию. Она ойкает и замирает.
- Кто здесь?!
- Спокойно, Маша, я Дубровский!
Аккуратно дергаю язычок молнии, Сашкина голова, наконец, освобождается от платья. Девушка испугано начинает поправлять растрепанные волосы. Зрачки расширены, грудь вздымается от учащенного дыхания. Да-а …пикантная ситуация! Сам не понимая, что делаю, я наклоняюсь вперед и целую Сашу в горячие губы. Платье падает из ее рук, наш поцелуй становится все жарче.
- Подожди, подожди! – шепчет Александра – Сейчас кто-нибудь зайдет… Остановись…
Но кто же в такой момент добровольно останавливается? Педали тормоза в салоне этого мчащегося автомобиля нет - я уже не могу остановиться. Мои руки путешествуют по этому божественному женскому телу и живут отдельной жизнью от моих мозгов. Те кажется, уже совсем отказали, потому что в какой-то момент я вдруг обнаруживаю себя склонившимся над Сашкой и жадно целующим ее грудь.
– Витька, ты куда пропал? – орет на весь коридор Мамонт, и этот вопль действует на нас как ушат холодной воды.
Сашка отскакивает от меня и сдавленно шипит:
- С ума сошел? Уходи немедленно!
Я растерянно киваю и пячусь к двери, но глаз от ее тела все равно оторвать не могу. Безумие какое-то, прямо как пацан малолетний! Хотя почему как?! Эта мысль окончательно приводит меня в чувство, и я спешу навстречу Лехе, чтобы увести его подальше от раздевалки. Вот бы сейчас вляпался! И Сашку опозорил, и себя последним козлом выставил бы. Хорошо, что Мамонт у меня такой громогласный! Господи, дай мне сил справиться с этим наваждением, я кажется и впрямь сошел с ума…
-----
Прямо с утра во вторник дома раздался телефонный звонок. В трубке бодрый женский голос.
- Виктор Селезнев?
- Да.
- Вам из Свердловского райкома комсомола звонят. Еле разыскала вас.
- А в чем, собственно, дело? – я посмотрел на часы. Девять утра.
- Наш адрес знаете? Улица Чехова, дом 7. Будьте к часу дня. И без опозданий.
- Так по какому вопросу?
- По организационному.
В трубке раздаются гудки. Ну, очень вежливая дама…! Ни «здрасьте» тебе, ни «до свидания». Я пожимаю плечами и еще раз смотрю на часы. Вроде успеваю. Сначала на тренировку по боксу, потом по дороге в студию заскочу на Чехова. Наверное, с комсомольскими взносами напортачили. Но почему тогда меня вызывают, а не Веру, которая у нас комсорг студии?
Потягиваясь, я иду на кухню, приветствую «мамонта» и мы с Лехой плотно завтракаем. День предстоит насыщенный – требуется много сил.
Сил и правда уходит много. Сначала кровушки вволю пьет Киселев. Тренировка силовая, заканчивается ОФП и отжиманиями на кулаках. Потом приходится помогать Лехе с колесом. У Мерса незаметно спустила покрышка и мы в четыре руки ставим запаску. Пока корячимся, вокруг автомобиля собирается целая толпа. Кто-то реагирует на незнакомую иномарку, кто-то на мое очень даже знакомое лицо. Охрана встает в круг, но помочь – не предлагает. У них своя работа. Быстро кидаем инструменты, домкрат в багажник и мчимся на улицу Чехова. Я уже прилично вымотан и голоден. А ведь после райкома и студии надо еще вечером заехать в Кремль. Романов вернулся из поездки по стране и требует меня «на ковер».