Хищники

– Нил, – задала еще один вопрос Дагурова, – распадок, то есть место, где был убит Авдонин, относится к вашему обходу?

– Нет. А что?

– Выходит, вы стреляли в человека, который показался вам подозрительным, на чужом обходе? – уточнила Ольга Арчиловна.

– Вы хотите сказать, что я только у себя, на своей территории лесник? – хмуро произнес Осетров. – А перешел на метр границу своего обхода – уже посторонний, так? – Он усмехнулся. – Хорош был бы, допустим, милиционер, который сдал дежурство в восемь часов и уже через пару минут не считал бы себя блюстителем порядка. Значит, хоть убивай на его глазах? – Осетров тряхнул головой. – Нет, всегда и везде я прежде всего лесник! Защитник природы! И не только на моем шестом обходе, а во всем заповеднике. Да что в заповеднике? Где бы ни встретил браконьера, пусть за тысячу километров отсюда, я должен, обязан его задержать!..

Затем Дагурова попыталась заговорить о Марине Гай, об их отношениях. Но почувствовала, что Нил об этом говорит неохотно. Своей дружбы с дочерью директора заповедника не отрицал, но подробностей сообщать не желал.

Когда нет доверия – контакта не получается. Ольга Арчиловна решила на этом закончить первый допрос. И выйти с Осетровым на место происшествия. Фотографировать она попросила Веселых. Понятыми на этот раз были Олимпиада Егоровна и тот самый Сократов – научный сотрудник заповедника, о котором упоминал лесник.

Глава 5

Юрию Васильевичу Сократову было лет сорок. Сначала он наотрез отказался, но, узнав, что трупа уже нет (машина из морга увезла его в Шамаюн, районный центр, где Кабашкин должен был произвести вскрытие), все-таки согласился. Он производил впечатление стеснительного, малоразговорчивого человека. Высокий, худой, он боязливо поглядывал на то место, где недавно еще лежал убитый (оно было обложено сучьями по контуру тела Авдонина). Юрий Васильевич не произнес за все время, пока следователь выясняла подробности у Осетрова, и двух слов.

Ольга Арчиловна скрупулезно уточняла, где Нил расстался с Мариной, где увидел идущего Авдонина, откуда якобы стрелял в него. Расстояние между ними в этот момент равнялось метрам тридцати…

Потом была осмотрена комната в академгородке, где остановился Авдонин. Дом из пяти просторных комнат стоял на возвышении. Вид из окон открывался живописный: с одной стороны сопка, над которой кучерявились в светлом летнем небе легкие облака, а у подножия теснились заросли деревьев; с другой – величественно уходил по распадку строй могучих кедров с темными кронами.

В каждой комнате стояло по две-три кровати, стол, стулья и шкаф для одежды.

В комнате Авдонина кровать была не тронута. В шкафу висел новый финский костюм светло-серой шерсти. Тут же на вешалке – пара тонких хлопчатобумажных рубашек в крупную красную и синюю полоску. Югославские. На этой же вешалке болтался яркий цветастый галстук. Гонконгский. А туфли остроносые, с медной полоской на носке и с высоким каблуком. Австрийские.

В большом мягком чемодане из темно-коричневой кожи лежал только магнитофон, еще в фабричной упаковке. Вещь редкая и дорогая: «Сони» с двумя выносными колонками. Кроме этой техники – ничего.

Даже если предположить, что Авдонин сложил бы в чемодан всю одежду, которая была на нем, когда он вышел из дому, а также то, что висело в шкафу, чемодан наполнился бы едва на четверть.

В тумбочке рядом с кроватью лежала электробритва «ремингтон».

В карманах костюма обнаружили авторучку (самая дешевая, за 35 копеек), смятый автобусный билет (московский), денежную мелочь и пластинку мятной жевательной резинки.

Ни денег, ни документов, ни записной книжки в комнате не было. При убитом их тоже не оказалось.

Авдонин прилетел в командировку. Значит, у него должны были быть авиабилеты и командировочное удостоверение. Но и их не нашли. И еще Гай упоминал о том, что у Авдонина какой-то очень хороший карабин. Где же он?

Все это ставило перед следствием новые и новые вопросы. И не давало никаких ответов.

Капитан Резвых присутствовал при осмотре авдонинской комнаты. Он посоветовал Дагуровой хотя бы немного отдохнуть: как-никак, ночь без сна. Да еще без завтрака.

Ольга Арчиловна чувствовала усталость. Острота ощущений и мыслей притупилась. Но отдых, как она считала, был сейчас непозволительной роскошью. Посидеть, прикинуть, как двигаться в расследовании дальше, – вот что она могла себе позволить. И только…

Участковый инспектор ушел, а Ольга Арчиловна зашла в отведенную для нее комнату, уселась у стола напротив окна, выходившего в сторону распадка, и вынула свои записи. Набросала план самых ближайших следственно-оперативных мероприятий.

В дверь постучали. Зашел Веселых.

– Ольга Арчиловна, есть будете? Обед принесли.

– Откуда? – удивилась Дагурова.

– Не то повариха, не то уборщица приходила. Жаркое принесла. Разогреваю…

– Спасибо, Артем Корнеевич. Что-то не хочется.

Она вспомнила завтрак у Резвых.

Эксперт-криминалист нерешительно потоптался у порога.

– Проходите, садитесь, – предложила Дагурова. – Там у вас не подгорит?

– Нет, газ еле-еле… – Он сел, смахнул с коленей несуществующие пылинки. – Ну, как у вас продвигается?

– Туго, – призналась Ольга Арчиловна. – Непонятная петрушка с этим мешком и ружьем… А у вас что? Предварительно, конечно…

Веселых провел несколько раз по усам.

– У меня вроде идет все путем, без противоречий. Как вы помните, судя по характеру раны, Авдонин убит из нарезного оружия. Одним словом, пулей. Из винтовки или охотничьего карабина. Так? – Веселых посмотрел на следователя.

– Допустим, – согласилась Дагурова. – Дальше?

– У Осетрова изъят карабин марки ТОЗ-17[3]. Калибр 5,6 миллиметра. Пятизарядный… Обычный у здешних лесников. Я осмотрел карабин Осетрова. Из него сделано два выстрела.

– Откуда это известно? – решила уточнить следователь.

– Как откуда? – удивился криминалист. – В магазине карабина помещается всего пять патронов. Сейчас в магазине ружья Осетрова осталось три патрона. И в патроннике стреляная гильза. А пятую, тоже стреляную, как вы помните, мы нашли на том месте, откуда Осетров стрелял в Авдонина.

Веселых замолчал.

– Но ведь самих пуль мы не нашли, – развела руками Дагурова.

– Вы имеете в виду и ту, которой убит Авдонин, и ту, первую, что полетела бог знает куда после предупредительного выстрела вверх?

– Точно. И ту, и другую, и третью тоже.

– Третью? Вы что имеете в виду? – спросил криминалист.

– Стрелял ведь не только Осетров два раза, но и Авдонин, если верить леснику. И все эти пули нам нужны. Да еще как нужны, – вздохнула Дагурова, осознавая, что найти первую пулю – задача еще более нереальная, чем искать, как говорят в народе, иголку в стоге сена… А тут не стог, а тайга… Что же касается пули, которой убит Авдонин, – другое дело. Здесь и направление известно, улететь она далеко не могла… Да и та, из ружья Авдонина, что предназначалась Осетрову, тоже могла врезаться в ствол… Об этом она и сказала криминалисту, давая понять, что они должны продолжать поиск.

– Для этого надо знаете как прочесать местность? А я один… – Веселых пожал плечами. – Да и нужно ли при таких обстоятельствах?

Не желая дальше дискутировать на эту тему, Дагурова спросила Веселых:

– Скажите, а какие пули в патронах осетровского карабина?

– Экспансивные, – ответил криминалист. – Кстати, знаете, как устроена эта пуля?

– Нет.

– Сердечник свинцовый, оболочка – сталь, покрытая медно-цинковым сплавом… Чуть розоватый цвет… При попадании в преграду пуля разворачивается. Свинец проникает в преграду, а оболочка разлетается… Следовательно, в волосах и на коже убитого должны быть обнаружены частички оболочки… Уверен, что наша медицина подтвердит…

Ольга Арчиловна попыталась вернуться к своим размышлениям. Но что-то не думалось. Устала…

3

ТОЗ – Тульский оружейный завод.