Ледяная Леди

– Все верно. Я не живу теперь в Укромном уголке, – голос Ледяной Леди в звенящей тишине раздался так неожиданно, что мы обе чуть не подскочили от испуга. – Мне пришлось переехать к тете. Поддерживать такой дом в порядке в одиночку – задача не из легких. Когда-то здесь было полно обитателей, но все разбрелись по свету. Осталась только я.

Посчитав вопрос о мистере Гринке бестактным (кто знает, вдруг он оказался негодяем и бросил миссис Гринк в одиночестве или, того хуже, бессрочно скончался) и проглотив его, я сразу перешла к делу, которое нас сюда привело:

– Мы с Жанной пришли к вам за помощью, – глаза Леди на миг блеснули, как мне показалось, с торжеством и злорадством, но тут же вновь обрели свой бесстрастный вид, что помешало мне уловить точное их выражение. Показалось?

– Мы играли в «предсказания», – продолжила Жанна, заметив мое замешательство. – И картинки сложились во что-то ужасное. Ведь это ничего не значит? – поспешно добавила Жанна, взглянув в лицо Леди с надеждой.

– Все зависит от вас, – проговорила Леди. – Сможете ли вы справиться с пророчеством, хватит ли вам смелости отменить его. Ледяная Леди – всего лишь бесстрастный предсказатель. Она не желает вам ничего плохого.

Последние слова миссис Гринк проговорила, глядя на чердачное окошко.

– Пожалуй, стекло стоило бы вставить. Когда-то я любила сидеть в комнатке под крышей. Оттуда открывается изумительный вид. Хотите взглянуть?

Мы с Жанной отрицательно покачали головой: заходить в мрачный дом совсем не хотелось.

– А я все-таки поднимусь. Люблю гулять по пустым комнатам Укромного уголка: здесь я провела немало прекрасных часов. И не только я. Столько воспоминаний! – с последними словами Леди ступила на первую ступеньку крыльца и, спустя короткое время, скрылась за дверью.

Мы с Жанной отправились домой. Дожидаться возвращения миссис Гринк не имело смысла, а мама, чего доброго, хватится нас и начнет искать. Да и папа мог вернуться в любой момент, а ему совсем не понравится, что мы бродим по чужой территории, даже если ее владелица ничего не имеет против.

Слова Леди не только не помогли, но даже внесли больше растерянности в наши мысли. По возвращении домой мы решили на время забыть о странном «предсказании», а сосредоточиться на общении с семьей. Возможно, таким образом нам удастся изгнать дурное не только из головы, но и из нашего дома.

Вернулись мы вовремя: мама как раз прощалась с разговорчивой соседкой и, заметив нас с Жанной, попросила помочь Юле с печеньем, которое понемногу заготавливали к рождественскому празднику. Видимо, мама решила, что мы с Жанной на минуту вышли во двор.

– Всего доброго, Рея. Передавайте приветствие миссис Гринк, – последние слова удивили нас не меньше, чем ответ маминой гостьи.

– Конечно, я как раз собиралась зайти к ней по пути.

По пути? Разве за Укромным уголком есть еще какие-то дома? Папа говорил, что там только озеро. Или речь идет о посещении тетиного дома? Но тогда маминой знакомой вряд ли удастся застать миссис Гринк. Она наверняка все еще бродит по заброшенному особняку.

Однако сообщать маме о том, что вместо подготовки к урокам, для которой были отведены послеобеденные часы, мы занимались совсем другими делами, конечно, ни я, ни Жанна не стали. Да и встревать в разговоры взрослых в нашей семье считалось неприличным. Поэтому мы с сестрой только переглянулись и продолжили свой путь на кухню. Изготовление печенья заняло кучу времени, и о домашнем задании мы вспомнили только во время ужина. Конечно, можно было успеть сделать его и позже, но в тот вечер снова приехал папа, и нам пришлось просидеть в гостиной до одиннадцати часов. Сознаться отцу в том, что нарушили заведенный порядок и вместо приготовления уроков отправились гулять, мы побоялись. Наказание оказалось бы достаточно суровым, а папина неумолимость во всем, что касалось занятий, была нам знакома. Во время вынужденного перерыва в учебе, когда мы дожидались приезда нового учителя и организации подвоза, папа установил обязательные часы для учебы, которые следовало посвящать чтению и упражнениям по учебникам. Признаться, порой мы их нарушали, когда мама с Юлей оказывались заняты и проконтролировать нас было некому. Но сейчас ситуация сложилась иная. Кроме гнева отца, мы опасались заслужить негодование учителей. И если преподавателя немецкого нам было по силам заговорить, то с учителем математики такой номер не пройдет: он-то не даст нам спуску. Жанна предложила встать заранее и решить задачи, разделив на двоих, после чего обменяться решениями. Такая хитрость шла в ход и раньше, когда хотелось освободиться быстрее, правда, нас пару раз подлавливали на одинаковых ошибках. Но это все же было лучше, чем ничего. Вот только хватит ли нам времени после папиного отъезда и до того, как проснется мама? Так или иначе, другого варианта не было. Время отхода ко сну в дни папиных приездов контролировалось не менее строго, чем обязательство заканчивать подготовку уроков до ужина.

С тем мы и уснули. Заботы о заданиях вытеснили из мыслей тревожные предчувствия, связанные с предсказаниями Ледяной Леди.

6

Утром Жанна проснулась первой и успела разделаться почти со всеми задачами, оставив мне лишь две. Математика сестре давалась легко, я же имела склонность к природоведческому циклу, что также позволяло при необходимости выручать друг друга. В приподнятом настроении мы спустились вниз, где увидели маму, неподвижно застывшую с пустым подносом у окна.

– Доброе утро, мам! Что-то случилось?

– Нет-нет, милые, – в отличие от успокаивающих слов в хорошо знакомых оттенках маминого голоса мы уловили тревогу и неуверенность. Допытываться в чем причина не было смысла. Мама никогда не делилась своими переживаниями. Выросшая в большой семье, где часто не хватало самого элементарного, она привыкла самостоятельно справляться с проблемами и собственным настроением. Папу такое отношение удивляло и даже злило, но со временем он привык и перестал настойчиво предлагать свою помощь. В нашей семье самыми сплоченными и близкими людьми были мы с Жанной, что, конечно же, легко объяснялось общим рождением. Мама уверяла, хотя мы не больно-то верили, что сразу после появления на свет мы сплели ладони и так, не размыкая рук, провели большую часть младенчества. Ей даже приходилось силой разъединять нас, чтобы искупать или покормить.

С чем было связано мамино беспокойство, мы узнали гораздо позже: разумеется, без папиного участия здесь не обошлось. Его постоянные задержки и ночевки в городе, как оказалось, не всегда были вызваны долгом службы. Однако не станем забегать вперед, к тому же, это совсем другая история.

День в школе, вопреки опасениям, прошел отлично. Математик похвалил нас за правильно решенные задачи. Оказалось, что основная часть класса справилась не со всеми. Урок немецкого прошел в болтовне и обмене новостями, на немецком языке, разумеется. Чуть хуже обстояло дело с историей, которую мы вовсе не открывали. Но колесо фортуны в этот раз повернулось к нам счастливой стороной – отвечать домашнее задание ни мне, ни сестре не пришлось, и, отправляясь на последний урок изобразительного искусства, ничего плохого мы с Жанной уже не ожидали.

Но вот тут-то и просчитались. В середине занятия в учебную комнату вплыла миссис Доррит, классная Макса, дама серьезная и, я бы сказала, даже суровая. Двигалась и говорила она с особым нажимом: казалось, каждое движение дается ей с трудом. Она о чем-то потолковала с молоденькой преподавательницей рисования, и та, кивнув в нашу сторону, попросила меня и Жанну выйти вслед за миссис Доррит.

В коридоре мы увидели Макса. На лице его, как всегда бесстрастном, замерло странное выражение. Я пока затруднялась определить, что оно означало. Сказать, что мы были удивлены, – это означало бы не сказать ничего: за все время нашей учебы в школе нам никогда не приходилось видеть Макса в этом крыле. Он учился в отделении для младших мальчиков и подниматься сюда ему, как и всем остальным мальчишкам из их класса, запрещалось.