Ледяная Леди

– Ты понимаешь, Миа, что из-за своей нелюдимости он просто станет изгоем, отшельником! – кричал отец. – И это в лучшем случае. Вполне вероятно, что его запишут в идиоты, и тогда уже никакие тесты не помогут, ничего не докажешь…

Мама со свойственной ей мягкостью пыталась успокоить бурю, но в последнее время это удавалось редко. Отцу было сложно на новой работе, он то и дело приезжал уставшим или раздраженным, и любая мелочь могла вывести его из себя. Из десяти вечеров, проведенных им дома за последний месяц, лишь два были веселыми и закончились объятиями и пожеланиями добрых снов. Страшно признаться, но иногда мы вздыхали с облегчением, узнав, что папа остается ночевать в городе. Порой казалось, и маму такие новости радуют.

Спрятавшись в безопасности собственной комнаты, мы с Жанной некоторое время сидели молча, осмысливая происходящее в столовой. Блуждая взглядом по столу, я неожиданно наткнулась на карточки Ледяной Леди и предложила Жанне разложить их в случайном порядке, наобум, как предлагала инструкция. Такой способ следовало использовать, когда хотелось узнать ответ на мучающий вопрос, «получить предсказание» – кажется, так это называлось. До этого мы редко пользовались таким вариантом. Мы никогда особенно не верили в гадания и, пару раз попытавшись и не получив понятного ответа, бросили эту затею. Гораздо интереснее было играть в «магическое число» или «картину ветров». Игра предлагала огромную массу вариаций и никогда не теряла своей новизны.

Но в этот раз мне хотелось знать, будет ли наше пребывание в Джибелоу счастливым и задержимся ли мы здесь надолго. Наугад мы выбрали по карте и сравнили числа: так, согласно правилам, следовало определить «мага», гадающего. Раскладывать картинки выпало мне. Я аккуратно перемешала карточки и начала вытягивать по одной, периодически посмеиваясь или напуская на себя серьезный вид. Я даже накинула на голову шелковый мамин шарф, который мы использовали в качестве «ритуального одеяния» – игра предлагала взять для этих целей «любую шелковую вещь небелого цвета». Через несколько минут, вопреки моему скептицизму, в разложенных на полу карточках начала прослеживаться связь: одни завитки соединялись с другими, линии находили продолжение на соседней картинке и, порядком увлекшись, я перестала смеяться и начала испытывать нетерпение. Что же такое хотят сказать нам карты?

Жанна, заразившись моим энтузиазмом, напряженно застыла рядом, вглядываясь в рисунки так внимательно, словно хотела запомнить каждый из них. Еще не положив последнюю картинку, мы с сестрой в ужасе уставились друг на друга: из верхних линий совершенно четко образовался вытянутый и сужающийся книзу полукруг, внутри которого из тонких едва заметных линий складывались две ямы-глазницы. Было глупо отрицать очевидное: ничего хорошего пребывание в Джибелоу нам не сулило. Вряд ли череп мог предвещать счастье.

В отчаянии я смешала карты и отшвырнула в сторону поле с правилами. Жанна испуганно моргала и сжимала в руке последнее изображение, которое должно было довершить свидетельство нашей гибели.

– Может быть, нам показалось? – едва слышно прошептала она.

– Сразу обеим? – ехидно поинтересовалась я. Будучи не столь впечатлительной, я уже немного пришла в себя, да и выплеснутые эмоции больше не владели мной.

В нашей семье сосуществовали два противоположных начала. Мамина мягкость вместе с чувствительностью почти полностью передались Жанне, а вот мне в нагрузку к вспыльчивости и энергичности досталась раздражительность отца. Правда, к справедливости стоит заметить, что я, как и он, контроль над собой теряла редко и очень быстро сменяла гнев на милость: за вспышкой злости всегда следовало раскаяние.

– Ерунда, Жанна, – попыталась я успокоить сестру. – Наверное, в игре все картинки такие, просто раньше мы не обращали внимания, поэтому ничего не выходило.

– Да нет, – Жанна покачала головой. – Я рассматривала их сотню раз, ни одна не повторяется.

– Ладно, пусть так. Но это всего лишь дурацкие карты. Ничего такого они нам не сделают. Как какие-то бумажки могут нам навредить?

Жанна не ответила, а задумчиво пробормотала:

– А что если попросить совета у миссис Гринк? Она ведь пользовалась игрой еще до нас и должна знать, что все это значит.

Предложение Жанны показалось мне разумным: кто как не владелец правил даст нам объяснение? Решено было отправиться к дому миссис Гринк сразу после школы. Темнело теперь рано, но, если не тянуть с обедом, можно улизнуть из дома еще засветло. Только не стоит в этот раз брать малышей. И вообще мы не собирались пока никому говорить о «предсказании». В лучшем случае нас сочтут наивными глупышками, в худшем – мы можем поселить страх в душах малышей и родителей, чего нам вовсе не хотелось.

5

Следующим утром мы с нетерпением ожидали школьного автобуса. Думалось, чем раньше уедем, тем быстрее закончатся занятия, и мы сможем наконец поделиться своей тайной с кем-то из взрослых. Наверняка, миссис Гринк подскажет, как быть.

Занятия, как назло, в тот день тянулись медленно: казалось, часовая стрелка на круглом циферблате школьных часов совсем не движется, к тому же нас с Жанной задержали после уроков, чтобы обсудить участие в школьном спектакле, посвященном празднованию Озерного Дня. Последний считался исключительно местной традицией и призван был отпугивать всякую нечисть, которой, согласно древним поверьям, в Джибелоу водилось немало. Вероятно, мало кто из джибелоуцев сегодня верил в ее существование, однако древние обычаи местные жители соблюдали неукоснительно и отказываться от веселья в тоскливую зимнюю пору не собирались. Да и Озеру в Джибелоу придавали особое значение. Оно считалось чуть ли не хранителем местности и воспринималось всеми жителями как живое существо. И неудивительно: озеро поражало своими размерами и нравом любого, кто ступал на его берег. Из-за бескрайности водной глади и способности создавать волны многие старожилы называли его морем. Говорили, что в старину немало рыбаков оставили в озере свои лодки и жизни. Особое могущество обретало оно осенью – волны становились сильными и высокими и напоминали океан.

Традиционно главное действо с участием подводного вепря и его своры, которую должны были победить и отправить прочь в озерные глубины жители Джибелоу, готовили школьники. Участники спектакля обязательно менялись ролями каждый год, а так как детей в Джибелоу было немного, нас тут же подключили к подготовке. Нам с Жанной достались не самые значимые роли, почти без слов, но тем не менее пришлось порядком задержаться. Макса включили в «хвост вепря», что его вполне устроило, поскольку под рваными сине-зелеными лохмотьями видны были только ноги, да и говорить «хвосту», разумеется, не требовалось. О большей удаче брат не мог и мечтать.

Освободившись наконец, мы поняли, что добраться до дома на холме раньше заката нам вряд ли удастся, но тем не менее от плана улизнуть после обеда не отказались.

Как ни странно, все сложилось как нельзя лучше. В гости как раз пожаловала одна из жительниц Джибелоу, и мама не стала задерживать нас в столовой. В последнее время в наш дом частенько заходили местные дамы: по всей видимости, все, что им требовалось для начала визитов, – это обрести уверенность, что мы всерьез намерены поселиться в Береговой Бухте. Зачисление детей в местную школу и проведенные здесь полтора месяца с задачей справились – нас пока не причислили к джибелоуцам, но признали своими.

Оставив Макса присматривать за спящей Лили, мы незаметно выскользнули из дома. На улице лежал легкий снег, и мы с удовольствием шагали через сад по нетронутому воздушному полотну. На гладкой поверхности появлялись узоры, дышалось легко и свободно, и к таинственному дому мы подошли в приподнятом настроении. Вокруг него по-прежнему царило запустение, слегка прихорошенное белизной. Мы не появлялись здесь с того самого раза, когда строение показалось нежилым и Лили потребовала уйти. Теперь мы убедились, что дом и в самом деле необитаем: в чердачном окошке даже не было стекла, не то что света, не говоря уже о поломанных ставнях на втором этаже и вырванных с корнем перилах крыльца. Нашим пытливым взорам открылись и другие, не такие заметные на первый взгляд, но теперь отчетливо проступившие свидетельства разрушения: разбитый горшок на подоконнике, отсутствие дыма из трубы, осыпавшаяся в некоторых местах черепица. Даже если предположить, что все это – мелочи, с которыми можно жить, на отсутствие обитателей в доме указывали и темные окна. Как и в первое наше посещение, ни в одном из них не виднелось даже огонька. Жанна указала и на отсутствие следов у крыльца.