Страница 9 из 269
— Дикарь! — выпалил, пятясь, третий парень. — Я все скажу отцу! Все!
— А кто твой отец?
— Мой отец-Герб!
Тогда Лаки вынул из-за пазухи кухонный нож, что еще утром украдкой стащил у Эльзы и показал сыну старейшины.
— Как ты скажешь, если я отрежу твой язык?
Парней проняло мигом.
Оглашая волями воздух, вся троица развернулась и исчезла за поворотом.
Лаки едва успел спрятать нож, когда из дверей вышел Морис.
— Кто тут кричал?
— Я их не знаю. — Ответил Лаки.
Он ждал, что на него нажалуются, но никто не пришел с претензиями или угрозами.
Эльза разыскивала нож и его пришлось незаметно вернуть.
Через неделю установилась ясная погода и Морис запряг Рыжую, уложив в солому булькающие бутыли из керамостекла.
— Лаки, едешь со мной?
— Куда?
— В город!
— А можно?
— Еще бы!
Лаки решил, что раз Морис едет в город — там он может спросить про Формана и Кастора. Морис же всех знает? Проехав по снежному тоннелю не меньше четырех сотен шагов, они выбрались на поверхность.
Морис протянул мальчику, ослепшему от снежного сияния темные очки.
— Надень.
В очках мир уже не казался таким ослепительно сияющим. Мороз щипал за ноздри, но Лаки с восторгом крутил головой.
Бескрайний простор, где снежная равнина такая же голубая как небо очень далеко, на горизонте сливалась с ним в одно целое!
Каждая снежинка светилась и сверкала на солнце как кусочек стекла.
Морис надвинул шапку на глаза и натянул почти до глаз пуховый, теплый шарф.
— Красотища!
— Ага!
— Шевелись, Рыжая!
Морис щелкнул поводьями.
Закутав ноги в коротких валяных сапогах краем тулупа, Лаки поднял воротник. Иней от дыхания стремительно прихватывался на ресницах.
Ехали долго, так что, укутавшись с головой в тулуп мальчик уснул под хруст наста под ногами лошади и шелест полозьев по снегу.
Морис его разбудил, тряся за плечо.
— Приехали, спящий красавец!
Санки стояли возле мрачного, серого здания без окон. Вправо и влево уходили высокие столбы с проволокой, густо намотанной, прямо как паутина.
В серой стене прорезалась дверь и наружу выбрался человек в белом, мешковатом костюме и в сферическом белом шлеме, казавшийся из-за этого насекомым со сложенными крыльями. Лаки внезапно испытал страх. Подходить к человеку-насекомому и спрашивать про пропавших друзей моментально расхотелось.
Морис что-то невнятно сказал, что-то получил и потом перетаскал к ногам белого человека-насекомого все керамобутыли.
Белый человек, взял одну бутыль, раскупорил и поднес к шлему. Белое забрало скользнуло вверх. Внутри оказалось обычное мужское лицо, только без растительности под носом и на щеках. Он отхлебнул из бутыли, крякнул и улыбнулся.
— Как всегда отлично, как живой огонь!
— Смотри не сгори, Самел!
Человек в белом расхохотался и похлопал Мориса по плечу. Перчатки на руках Самела тоже были белыми.
Морис сел в санки и тронул вожжи.
— Все хорошо? — тихо спросил Лаки.
— А разве может быть по иному?! — засмеялся Морис, сверкая крепкими зубами.
Глава восьмая
За зиму Лаки еще дважды ездил с Морисом к блокгаузу охраны и даже познакомился Самелом. Забавный дядька, веселые истории рассказывал все. Но расспрашивать про друзей не решился, словно что-то за язык держало.
Весна пришла в поселок веритов через сто дней.
Днем по дну оврага струился мутный, рыжий от глины поток, а на ночь все сковывало льдом. По снеговому тоннелю ходили, с опаской поглядывая вверх. Если солнце припечет сильнее, все быстро рухнет вниз.
Морис засобирался с еще одной партией самогона, пока еще снег не растаял. Лаки быстро оделся в дорогу. Опять стянул с кухни нож. Как без оружия в долгом пути?
— Может мне его оставить? — спросил Морис у Эльзы.
— Почему? Пусть подышит воздухом! А хочешь, я поеду с тобой?
Морис улыбнулся жене.
— Как только высохнет, поедем на нашу поляну, собирать подснежники.
— Возвращайтесь скорее, на ужин приготовлю грибы.
— Обожаю грибы! — с жаром воскликнул Морис и облизнулся.
— Морис, прекрати! — вспыхнула Эльза.
Грибы росли в коробах в дальней комнате. Про это Лаки знал давно. Эльза сама этим занималась, а мальчика привлекала как помощника: подай и принеси. Грибы Лаки не нравились ни в каком виде. Они напоминали ядовитые лишайники на Рамуше.
Снег на поле просел и потемнел, стал влажным и рыхлым. Рыжая трусила не торопливо.
— Как все растает, поедем на поле, делить участки. На тебя тоже причитается доля.
— Это хорошо?
— Это здорово! Больше земельный клин-больше зерна вырастим! Вдвоем мы с тобой ого сколько наработаем!
Лаки не очень четко представлял себе земляные работы, хотя в последние дни, налаживая плуг, Морис много чего рассказывал.
Кладовые в его доме изрядно опустели за зиму, но зерно на семена лежало в отдельном месте, в сухой, проветриваемой комнате.
Хлеб теперь давали только на завтрак. Его пекла Эльза из теста, замешивая все вручную. Лаки нравилось наблюдать, как она ловко это делает. Белый порошок-мука, немного воды, дрожжи, соль. Настоящее чудо!
Лаки мечтал о том, что по весне покинет норы веритов и отправиться в город. Ковыряться в земле ему совсем не хотелось, но он ничего не говорил Морису, чтобы не огорчать хорошего человека.
Они доехали в этот раз до блокгауза быстрее обычного.
Вот только дальше все пошло ни как обычно.
Вместо одного охранника наружу вышли трое.
Морису это не понравилось, и он поспешил к санкам.
— Стоять!
В глазах Мориса Лаки увидел страх.
— Стоять, открываем огонь!
Верит замер и, подняв руки, вверх медленно повернулся к охранникам. Лаки поднялся в санка, обернулся. Звуки выстрелов лазганов негромкие, словно пчела прожужжала мимо.
Не все пчелы пролетели мимо. Выстрелы отбросили Мориса на снег рядом с санками и из открытого рта хлынула алая кровь. Это было так невероятно, так что мальчик даже не испугался. Мориса не могли застрелить! Его же ждет Эльза и дети…
Лаки ударило в грудь как палкой с размаху. Он упал на спину и попытался вдохнуть воздух, но ничего не вышло. Он мучился от удушья несколько мгновений, но потом в глазах потемнело и горло наполнилось жидкостью, которую невозможно было проглотить. Рука правая вытащила из под куртки нож с кухни Эльзы и не смогла удержать…
Он ничего уже не видел, но слух угасающий уловил хруст снега под ногами и голоса.
— Зачем ты стрелял, Самел?
— Кажется, он полез за оружием, капитан!
— Тупой ублюдок, ты убил веритов! У них не бывает оружия!
— Капитан у того нож в руке!
— Он совсем пацан, Грон!
— Они сами виноваты…
«Они сами виноваты…они са-ми…»
Пришла тьма и ласково закрыла весь мир.
…Было холодно. Так холодно, что сердце замерло в груди! Нет…оно бьется, только очень редко…Грязный снег…Голубое небо с белыми облаками. Глаза заныли от яркого света. Лаки попытался отвернуть голову, но вскрикнул от боли. Его длинные волосы прилипли к чему-то! Куртка примерзла к земле…
Лаки расстегнул застежки на куртке, перевернулся на бок и, стиснув зубы, рванулся, оставив пряди волос в кровавом льду.
Было больно голове, но еще больнее было в сердце.
Что он скажет Эльзе? Мориса точно убили! Этот поганый ублюдок Самел! Зачем он стрелял?!
Лаки выбрался из куртки и поднялся на ноги. В сапогах хлюпала вода и пальцев на ногах он совсем не чувствовал. Неглубокий овраг. На склонах грязный снег. Незнакомое место.
По дну оврага, рядом, струился ручей, грязный, мутный. Лаки захотелось пить. Он снял грязный слой снега и, зачерпнув горстью чистый снег, стал его грызть, не дожидаясь пока растает. Никаких следов Мориса… Куда же он подевался?
Первым делом он вылил воду из сапог и отжал мокрые вязаные носки. Куртка примерзла основательно и с ней пришлось повозиться. Хорошо, что крепкая, но едва не порвалась по шву. Проваливаясь по колено, а то и по пояс в рыхлый снег, Лаки упорно карабкался наверх. Запыхался и разогрелся зато!