Кровавобородый

Она не думала, как они встретятся, и не знала, каких слов ждет, но не тех, что услышала.

- Зачем ты пришла?.. - с мучительным отчаянием выдохнул Кили.

Тауриэль не успела ответить, только шагнула к нему, и будто от ее движения эхом яростно заколотилось внизу зловещее сердце-барабан, и многоногий топот хлынул в светлый зал из коридора за ее спиной.

- Бегом! - крикнул спутник Кили, и все они бросились прочь от настигающего противника, в темную бездну очередного коридора.

Остановились, когда грохот барабана стал тише, а потом и вовсе смолк. Тауриэль ощутила идущий от камней холод - рядом была стена - и, проведя рукой сквозь темноту, наткнулась на гладкую границу входной арки. Впереди что-то сухо треснуло, и маленький язычок пламени в руках одного из гномов выхватил из темноты несколько футов в стороны. Они были в небольшом многоугольном чертоге, на другой стороне его россыпью ступеней уходила вверх и вниз лестница, а черный мрак сочился мраком синим: здесь были световые шахты, и сквозь них ночь лилась в сухие каменные губы гор.

- Плохо, - коротко сказал незнакомый гном, пришедший с Кили. - Это домовые чертоги, второго выхода отсюда нет, мы как крысы в бочке здесь будем. Идем дальше!

- Здесь есть двери, - возразил Гимли. - Это лучше, чем ночевать с орками за голым порогом!

- Останемся здесь, - ответил Кили им обоим. - Нужно отдохнуть.

Голос его звучал безжизненно. Сколько же нужно отдыхать, лежать навзничь в тихих водах покоя и любви, чтобы высушенное сердце ожило, отмякло, снова забилось?

То, что Гимли ушел, Тауриэль поняла только по тому, что вокруг стало вновь непроглядно темно - он унес с собой факел. Они остались одни, она и Кили. Медленно Тауриэль вытянула руку, ища ощутить под ней надежный камень стен, но пальцы утонули в пустоте, а потом тронули жесткое железное полотно, и борозду ремня наискось от плеча через грудь, и шрам у него на лице, под жестко слепленными кровью волосами... Они не поняли, как оказались в объятиях друг друга. Оба были темнотой во мраке, Тауриэль не видела ничего, совсем слепая в этом чужом мире. Он зачерпнул ее из тьмы этой, как воду, и она ошеломленная, потрясенная чувствами, ощущала себя, свое рождавшееся из кокона темноты тело в его руках. Каменный пол обжег холодом колени, пальцы судорожно цеплялись и рвали прочь одежду - свою, его - и когда жадно метнувшиеся ладони ощутили сухой жар его нагой кожи, она сама дернула вверх свою рубаху, открывая свое невидимое, не знавшее ни взгляда, ни прикосновения тело.

Как волна покрывает берег…

Без сил для слов, для еще хоть движения, они не могли отпустить друг друга, остаться в тишине, и все прижимались губами друг к другу отчаянным бессловесным разговором. Тауриэль вздрагивала от любого движения, когда холод голых камней жалил беззащитно горячую кожу, и чувствовала, что он дрожит тоже и, как заколдованный, касается ее уха, бесконечно обводя пальцами острый его контур. И ей хотелось засмеяться, а лицо было мокрым от слез.

***

- У западных ворот в озере страшная тварь поселилась, - рассказывал Гимли. - Видно, прав Ори был, не орки здесь самое худшее, мы выгнали из-под гор своим взрывом нечто ужаснее. Я не знаю, что там сейчас творится, может, и ворот-то уже и нет. Идем на восток. Орки сами явились через Великие врата, конечно оставили стражу, но снаружи их наверняка нет, все здесь. Если пробьемся сквозь ворота - сможем уйти.

- До ворот еще добраться надо, - отрезал Грани. - Я понятия не имею, где мы и куда идти.

Кили провел рукой по колонне. Несколько черточек и вырубленные в камне руны.

- Я знаю, где мы, - сказал он.

- Может, попробовать седьмой горизонт? Чем дальше от дна, тем безопаснее, наверное.

- Сомневаюсь - орки наверняка поторопились удрать от потопа внизу, а значит, ушли на верхние уровни.

- Барабаны, - задумчиво пробормотал Кили. - Зачем они бьют в барабаны?

- Почем нам знать? Это орки! В башках у них так наср... - Гимли покосился на Тауриэль и поспешно исправился: - …напутано все, что причины искать толку нет. Может, им так шагать веселее, вот и бьют. Или просто нас запугивают. Или это у них сигнал о чем-то.

- В Великом лесу, когда владыка отправлялся охотиться, рог звучал часто, - сказала Тауриэль. - Трубят, чтобы сообщить о чем-то, и чтобы вернуть далеко ушедших собак.

- Рог и в битвах трубит, что с того-то?

- В битвах это весть или приказ. А они бьют в барабаны постоянно.

- Потому что это не битва, - перебил их Кили и повернулся к Тауриэль: - Чтобы вернуть собак, ты сказала? Барабаны все время бьют впереди нас, туда, куда мы идем - похоже, тот, кто бьет в них, тоже подзывает своих псов, вот только не со следа, а наоборот. Это охота. А охота - это развлечение. Они с самого начала знали, что нам не справиться с ними, а значит их много, очень много здесь, и они ждали нас, как дичь.

- Это не важно, - резко сказал Грани. - Нам все равно придется пойти навстречу.

Гимли согласно кивнул.

- С охотником справиться шансов больше, чем со сворой его псов. Вперед!

Проверили оружие и броню, бросили все, что больше не пригодится, поделили жалкие остатки припасов на случай, если вырваться за ворота удастся не всем. Недоплетенную кольчугу - лежавшая в мешке Гимли, она была единственным, что осталось у них от всех трудов Грора и его товарищей - отдали Тауриэль. Кили был уверен, она станет спорить, но нет, она безмолвно надела свирепо сверкающее митриловое кружево поверх своей небоевой одежды и наклонила голову, благодаря этой тишиной красноречивее любого слова.

Барабаны загрохотали, едва они успели пересечь соседний с их убежищем зал. Тауриэль не понимала, барабан ли это в самом деле, или топот сотен ног, или страшное биение огромных невидимых крыльев.

Узкий росчерк земной плоти по черному полотну пустоты: впереди был мост. Бегом они ринулись по нему, подняв над головами подхваченные на лестнице щиты. Стрелы цокали железными когтями о камни под их ногами, как будто сама морийская бездна гналась за ними страшным цепным зверем. От поступи близящегося ужаса дрожала земля, волнами судорожной рвоты металось внутри нее эхо этих шагов, голова кружилась, как от удара. Тауриэль пошатнулась и сорвалась бы с края моста, если бы Кили не удержал ее.