Кровавобородый

- Врут, значит, байки про то, какие вы с луком-то мастера?

Она вспомнила о так и не случившемся состязании, на которое позвала Кили вечность назад.

- Байки всегда врут, - ответила она и мягко вскинула лук. - Скажи, куда стрелять.

Гном встал прямо перед нею, под вытянутой ее рукой, и макушка его уперлась ей в предплечье.

- Вот такого они роста, - веселым шепотом пояснил он.

Впереди зазвучали шаги, теперь и Тауриэль их слышала. Сердце медленно считало секунды-удары. На десятом гном выдохнул:

- На две ладони ниже и бей!

Грянувшая схватка была короткой и жестокой: орков оказалось всего десяток, и нападения они не ожидали. Четверых поразили стрелы Тауриэль, остальные срубленными деревьями полегли под топором гнома.

- Неплохо мы справились, - судя по голосу, он улыбался. - Как твое имя, эльф?

Тауриэль назвалась.

- Гимли, сын Глоина, - услышала она в ответ. - Будем знакомы.

Привал они устроили в маленьком многоугольном зале: Тауриэль рассмотрела, когда Гимли разжег костер. Оставив ее сидеть в пятне долгожданного света среди нестерпимой черноты кругом, он оглядел зал — судя по разбросанным тут и там инструментам, это когда-то была мастерская — разгреб в сугробе мусора, щепок, обломков и каменной пыли место и осторожно опустил туда мертвую девушку. Снял с нее пробитую кольчугу, потом сбросил куртку и обернул ею ее окровавленный живот. Заозирался, что-то ища, и с тяжелым вздохом взялся за свою секиру.

- Что ты ищешь? - тихо спросила Тауриэль, до того безмолвно наблюдавшая.

- Она выбрала жить воином, похоронить ее нужно с оружием. У меня нет ничего, только секира.

Тауриэль вытянула из ножен кинжал и, подойдя, хотела было положить его мертвой на грудь, но не решилась и протянула оружие Гимли. Он смотрел на нее очень серьезно.

- Спасибо.

Он вложил эльфийский клинок под сложенные на груди мертвой руки и, поднявшись с колен, отступил. Третий их спутник - Гимли назвал его Ори - сидел по-прежнему неподвижно, и в глазах его Тауриэль видела сумрак. Сев подле него, Гимли с грубоватой лаской тряхнул его за плечо.

- Ладно тебе!.. Отомстим за парней и выйдем живыми, я верно говорю!

Ори взглянул на него, но ничего не ответил.

- Ты совсем не боишься, - сказала, не спросила Тауриэль.

Гимли легко мотнул головой.

- Нет. Толку-то? Да и мне другую смерть напророчили, не здесь.

- Напророчили?

- Мы перед походом гадали на алом. Роняешь на угли красные каплю крови и смотришь, как дым сложится.

- И ты умеешь читать эти знаки?

- Ойн умел, - Гимли взглянул на нее через дрожащий над костром воздух. - Я пытался за ним повторять. Хочешь, посмотрим, что тебе огонь скажет.

А ведь он пытается развлечь ее, вдруг поняла Тауриэль.

- Мне все равно про смерть. Я пришла за... для Кили.

- Ого, - протянул Гимли и взглянул на нее странно, как будто суеверно и благоговейно. -Два дня тому он и еще несколько остались прикрывать нас на той стороне, недалеко от ворот. Но не мог он там и погибнуть, это... глупо так было б.

- А то, что у ворот случилось, не глупо? - сквозь непонятный смех в горле прошептала Тауриэль.

- Он король, о королях Создатель заботится больше, чем о простых вояках. Силе есть только до силы дело.

Тауриэль не заметила, когда усталость оборвала в ней последнюю ниточку разума, и, только распахнув глаза в ответ на тихо окликавший ее голос, поняла, что спала.

- Уходим, - тихо сказал Гимли. - В западном коридоре шаги. Идут сюда.

Он подхватил за пояс Ори и удивительно тихо зашагал к дверям. Тауриэль последовала за ними. Пропустив ее вперед, Гимли закрыл за ними тяжелые створы.

Тауриэль не знала, сколько времени они шли в кромешной тьме, последними каплями жизни текли по пустым жилам страшного каменного трупа, в котором злобно колотилось чужое, черное сердце. Когда из черноты вокруг вдруг выступили очертания стен огромного зала, Тауриэль подумала, ей мерещится, когда Гимли сказал:

- Жилые залы впереди, а снаружи день.

Свет - неяркий, рассеянный, казавшийся осязаемым, как туман - источали будто сами стены вокруг. Тауриэль ошеломленно оглядывалась, против воли восхищенная, и Гимли, заметив, заговорил:

- Камень кругом отполирован и огранен так, что луч из световой шахты отражается от стены к стене. Там, где темные пятна — там наверняка раньше был хрусталь или вода текла, и зал этот сиял, как снег на солнце!..

Он не успел сказать ничего больше - впереди, за распахнутой в коридор остро угловатой аркой, грянули быстрые шаги. Тауриэль вскинула лук, Гимли толкнул Ори за колонну и перехватил секиру здоровой рукой. Приближавшихся было совсем немного, судя по звуку шагов, и еще прежде, чем они вступили в зал, Гимли опустил оружие и бросился навстречу, крикнув ей на ходу:

- Не враги!

Их было всего двое, но Тауриэль увидела только одного.

Темная трещина шрама рассекала его лицо, пыль и кровь так густо закрасили кожу, что она едва его узнала, а потом белым, чистым, как холодное тихое небо в разрыве меж тучами, открылась его улыбка - изможденно-горькая, но живая. Она услышала его неразборчивое восклицание, когда он разом обнял Гимли и Ори, и гримаса судорогой ударившей его боли исказила его черты, когда Гимли что-то сказал ему, а потом, подняв голову, он заметил ее.