Черная кровь

Закрученная в спираль прядка выпрыгнула на лицо, и Энри заправила ее за ухо. Она не совсем понимала, зачем сегодня накрутила волосы. Просто вдруг решила, что ей необходимо это сделать.

Тем более, времени до утра было предостаточно…

— Мы справимся с этим сами, — твердо заметила Дини. — Тем более, — она вдруг улыбнулась и бросила взгляд темно-карих глаз на ладонь Энринны, украшенную кольцом, — тебе и без нее хватает развлечений.

Энринна спрятала ладонь в карман плаща, и улыбка сползла с лица магички. Дини вновь стала серьезной, и потом, будто что-то вспомнив, принялась рыться в той же черной сумке, висящей через плечо, что была на ней вчера.

Бумаги.

Она хочет вручить Энри какую-то бумагу.

Может, желает показать тот самый договор семнадцатилетней давности? И рассмеяться Энринне в лицо?

Почти так оно и получилось. Только Дини поступила намного изощреннее. Договор она приносить не стала — может, беспокоилась, не сделает ли с ним чего Энринна. Вместо этого она протянула ей бумагу абсолютно новую, почти идеально белоснежную, стоящую сейчас очень дорого. На ней бисерным почерком Дини вывела черные буквы. То, что автором написанных слов на договоре являлась Дини, Энринна узнала по приписке и подписи в конце.

— Читай, — Дини протянула лист вире. — Надеюсь, ты знаешь буквы.

Энринна не обратила совершенно никакого внимания на издевку. Ее глаза забегали по аккуратным, донельзя искусственным строчкам, и она даже остановилась, чтобы не пропустить ни одного слова. Строчки резко закончились, и Энри перевернула листок, надеясь увидеть продолжение или приписки.

Но она обнаружила лишь пустоту.

Звенящую.

И почему белый цвет олицетворяет добро? Энринне очень хотелось бы сравнить его с пустотой.

— Что нужно от меня? — спросила Энри, продолжая держать листок в руках.

— Всего лишь подпись.

— Без подписи сделать вы ничего не сможете?

Дини покачала головой из стороны в сторону:

— Я смогу все. Можешь оставить листок себе, — милостиво попросила она. — Потом отнесешь мне его сама. Спросишь у Лэра, — она вновь почему-то посмотрела на кольцо, и Энри мысленно наругала себя: может быть Дини догадалась о том, кто подарил это кольцо Энринне. — Он скажет, когда нужно идти.

— Мы не разговариваем.

Магичка улыбнулась и заметила:

— Не врал. Тогда я приду к тебе сама… Если ты не хочешь подписать новый договор сейчас, конечно.

Энринне очень хотелось порвать эту чертову бумажку, но допустить что-то подобное она не могла. Она сдержится. Она не покажет слабость.

— Это из-за Телль?

Дини покачала головой из стороны в сторону и пояснила:

— В моем городе нет места таким, как ты.

— С каких пор город стал вашим?

Энринна небрежно сложила листок вчетверо и сунула его в карман плаша. А Дини ответила:

— С тех пор, как я здесь появилась. И я не допущу вампиров в этом городе.

— Вы сами говорили о договоре. В нем было сказано, что я могу жить в Ринее, не нарушая правила. Я отлично помню каждое из них.

— Хочешь сказать, что ты их не нарушала?

Замок на сумке щелкнул, и Дини встала напротив виры.

— Не нарушала, — ответила Энринна.

— Тогда мы сделаем так, чтобы все поверили, что ты их нарушила, — беспечно пожала плечами Дини. — Я даю тебе неделю. Если за это время подписанный договор не будет лежать у меня, пострадаешь ты. И все будет по-честному. Ведь я предупреждала.

Энри рассмеялась, словно ни разу в жизни не слышала ничего более забавного, и поинтересовалась:

— Вы мне угрожаете, Дини?

— Не только тебе, Энринна, — магичка бросила взгляд в сторону ладони, на которой у Энринны было надето кольцо.

Смеяться вире резко перехотелось.

Дини наверняка может сделать так, чтобы Лэру было плохо. Венитора ведь отослали на север — или он уехал сам, но Энри уже слабо в это верилось.

Такие, как Дини, не привыкли шутить.

Они злые, эти маги. Злые и бессердечные, хотя обычно эти качества приписывают вампирам.

Но исключения есть всегда.

— О Телль можешь не беспокоиться. Я продолжу заниматься ее воспитанием. Помнится, Венитор обладал отличными способностями к магии. А я ещё удивлялась: откуда в детском доме взялась такая замечательная талантливая девочка? А оказалось, что ее бросила мать.

Дини горестно вздохнула, будто желала показать, как ей жаль.

— Я не бросала ее.

— В договоре было указано, что ты обязуешься жить одна. Я долго перебирала бумаги, чтобы отыскать его… К сожалению, прихватить с собой эту замечательную вещицу забыла. Но ты ведь сама отлично помнишь все до единого его слова, разве нет?

Энринна отвечать ничего не стала.

Если бы не этот договор, их с дочерью ждала бы гибель. Энри, конечно, могла бороться, но в тот момент она просто устала.

А потом почувствовала облегчение, когда дочери не оказалось на ее руках.

Зато теперь безумно себя корила.

— Ты, кажется, опаздывала, — напомнила Дини.

Энри, не удосужившись даже посмотреть на нее, резко дернулась с места и быстрым шагом направилась к лавке. Движения ее были резкими и нервными, а пальцы правой руки касались листа, исписанного идеально гладким подчерком.

Он гласил, что Энринна согласна покинуть Ринею добровольно.

***

Подходила к лавке с травами Энринна тяжелой поступью. И если обычно Лэр мог сравнить ее передвижение с полетом: легким и невесомым, то сейчас Ри шла, как обычная городская жительница.

Лицо ее было хмурым и сосредоточенным. А ещё Энринна куталась в вишневый плащ — цветом почти таким же, как признанный цвет магов, которые занимаются вампирами.

Ей бы пошло быть магичкой.

Хотя Лэр и не мог утверждать, что так она не растеряет свое очарование.

Энри нахмурилась ещё больше, заметив мага, и Лэр, попытавшийся улыбнуться, сник. Она до сих пор обижается на него за ту резкость? Но ведь он пришел извиниться, он обязательно извинится, как только она подойдет чуть ближе.

Улицы представляли собой жалкое зрелище: люди проходили по ним лишь изредка, желтые листья потемнели, и Ринея стала казаться пепельно-серой, как будто окрасилась в цвет переехавшей в нее Дини. Поэтому два ярких красных пятна наверняка привлекали излишнее внимание. Может, именно из-за этого Энринна произнесла, когда подошла к магу, не дав сказать ему и слова:

— Нас не должны видеть рядом.

— Ты предлагаешь мне уйти? Доброе утро, Ри.

— Ты не понимаешь, — она качнула головой.

В ржавом замке скрипнул, покряхтывая от старости, ключ, и дверь в лавку распахнулась. Энринна посмотрела на Лэра с обеспокоенностью: неужели волнуется о нем? А, может, она понимала, что так просто маг уходить не собирается, но должна была его прогнать? Хоть как-то?

Может быть, он ей противен?

Лэр посмотрел на замок, который Энри продолжала держать в руках, и заметил кольцо: рубин в россыпи сапфиров.

Она нашла его только сейчас?

Или только сейчас приняла этот подарок? Подарок-предложение. Или Ри так и не поняла, что он значит?

Энринна нервно отдернула руку за спину и предложила:

— Если будешь входить, сразу следуй в каморку. Она справа, маленькая незаметная дверь.

Лэр кивнул. Раньше никакой маленькой незаметной двери он не замечал, но обязательно ее найдет.

Окна у лавки с травами были большими, прозрачными, открывающими отличный обзор и на улицу, и на помещение. Но маг ещё не до конца понимал, зачем же Энринна предлагает ему спрятаться.

А ещё она надела кольцо.

Дверь Лэр все же обнаружил: она, такая же светло-желтая, как стена, выделялась лишь еле заметной круглой ручкой. Лэр потянул ее на себя, и дверь открылась; маг тут же быстро вошел внутрь, в полную темноту, чувствуя себя маленьким мальчиком, которому вздумалось поиграть в прятки.

На самом деле, поиграть захотела взрослая девочка Ри.

Она вошла внутрь через десятую часть грио и нажала на переключатель. На потолке тут же загорелась примитивная магическая лампочка, яростно подмигивающая магу и вире и грозящаяся погаснуть.