Страница 2 из 18
Последние три года мы жили в 1909 году, изучали жизнь Памелы Колман Смит и ходили по ее следам, чтобы увидеть колоду ее глазами – которые оказались глазами любительницы театра и поклонницы Шекспира, но уж никак не оккультистки.
Ради простоты в книге мы называем Памелу Колман Смит просто Памелой, однако мы не смогли позволить себе называть А. Э. Уэйта просто Артуром, поэтому решили для краткости использовать нейтральное «Уэйт».
1. «Однажды мне приснилась величественная церковь…» Памела Колман Смит, 1903
Две работы Уэйта, на которые мы чаще всего ссылаемся, – это «Иллюстрированный ключ к Таро», сокращенно ИКТ (существуют разные версии, но мы используем второе издание «Rider & Company», выпущенное в июне 1974 года[1]) и оригинальный «Ключ к Таро» (сокращенно просто «Ключ»), изданный Райдером в 1910 году и имеющийся в нашей коллекции. Мы также используем аббревиатуру ТСМ в часто встречающихся ссылках на биографию Уэйта «Тени света и мысли» (впервые опубликованную в 1938 году).
Открывая настоящую книгу, мы вспоминаем о том, что «тайна порождает тайну», так что будет вполне естественным, если наша работа не только даст ответы на существующие загадки, но и задаст новые. Например, нам до сих пор очень мало известно о жизни Памелы после ее обращения в католицизм. Но мы постарались раскрыть тайну Верховной Жрицы – и нам пришлось отказаться кое от чего, в чем мы были совершенно уверены, и изменить свое мнение перед лицом вновь открытых фактов.
Надеемся, что вы получите от этого нового путешествия в мир Таро не меньшее удовольствие, чем мы. Мы уверены, что оно представит вам некоторые стороны работы Уэйта и Памелы в новом свете.
Маркус и Тали,
Кесуик (Лейк-Дистрикт, Англия), 2014 г.
Пролог
Маркус: Ученый муж и Пикси
До открытия первого съезда тарологов «TarotCon» в 2009 году оставалось два дня. Наш дом оживляли разговоры о Таро; приехала писательница Рэйчел Поллак, и начался непрерывный танец дискуссий, рассуждений и озарений, связанных с этой темой. Рэйчел подсказала мне название для рассказа, который, по ее мнению, я мог бы когда-нибудь написать: «“Ученый муж и Пикси”, – сказала она, – художественное повествование о создании Таро Уэйта – Смит». Идея показалась мне настолько замечательной, а заголовок – настолько идеально подходящим, что я той ночью так и заснул, не переставая об этом думать.
И на следующее утро я рассказал всем следующий сон.
Я вошел в гостиную, где из старого граммофона звучала классическая музыка. Увидел там несколько мольбертов, на двух из них были небольшие полотна, а на одном начата зарисовка к картине. В комнате находилась невысокая женщина, в которой я сразу узнал Памелу Колман Смит. Она растерянно перемещалась по комнате, беря различные предметы и возвращая их на место.
Я повернул голову и увидел, что в комнате также присутствует мужчина, который выглядел растерянным. Казалось, он предпочел бы находиться не здесь. Это был Артур Эдвард Уэйт. Я посмотрел на его ноги и увидел, что он был без обуви (пол покрывали ковры). Мне показалось, что именно из-за этого он и смущался. Я сразу же почувствовал, что озорная Пикси настояла на этом, чтобы поставить Артура в неловкое положение.
Она повернулась к нему и сказала: «Ну, начнем?»
Несколько позже я понял, что нахожусь теперь в другом месте. Я сидел в солнечном, но прохладном дворе на каменной лестнице, примыкавшей к стене фермерского дома или сарая. Рядом со мной сидела Памела. Я немного удивился, увидев, что она держит сигарету, словно только что вышла на перекур. Когда я посмотрел на нее, она улыбнулась, и я очень ясно осознал, что это сон.
Я сказал ей, что несколько рассеян, потому что «моя голова забита Каббалой» из-за проекта, над которым я работаю. Она наклонила голову, как птица, и проворковала: «Бедненький», – как будто я был душевнобольным.
Я совершенно трезво и отчетливо подумал: «Это редкая возможность спросить Памелу лично о чем угодно, и это действительно важно». Я постарался упорядочить свои мысли и придумать вопрос. Наконец спросил: «Наверное, работа художника похожа на работу писателя. Ты можешь создать что угодно. Но как понять, что это именно то, что нужно? Как решить, что та или иная карта нарисована верно?»
Она посмотрела на меня с легким недоумением, как будто не поняла вопроса.
«Глупенький, – сказала она. – Я понимаю это, когда они выглядят в точности как настоящие».
В этот момент я проснулся. Меня все еще окутывал тот прохладный летний вечер 1909 года, переполняя сильным чувством ностальгии. Я по-прежнему дышал тем воздухом, чувствовал резкий запах сигаретного дыма и слышал доносящийся откуда-то из английских сумерек звон церковных колоколов. В моей памяти всплыла улыбка Памелы, но тут же начала быстро исчезать. Я сразу же записал сон в дневник.
Лишь спустя четыре года я на самом деле посетил то место, которое видел во сне. В тот день сон стал явью, а явь приняла форму сна: сна настоящего Таро – Таро Памелы. Создание этой книги началось со сновидения, которое приняло вид реальности благодаря музыке и искусству, а поэтому – как и любые карты Таро – она срисована с чего-то настоящего.
Тали: День в вечном саду
В 2011 году мы с Маркусом издали книгу «Пребывая в святилище», содержащую рисунки и историю «второго Таро» А. Э. Уэйта, «Великого символа путей», реализованного художником Джоном Триником в 1917–1923 годах[2]. Я обнаружила эти рисунки практически случайно. Маркус попросил меня найти фотографию Уилфреда Пиппета, церковного художника и иллюстратора, чье творчество, как он предчувствовал, могло быть как-то связано с Уэйтом.
Мне тогда казалось, что это неблагодарное занятие: о Пиппете не было известно практически ничего. Он был очень талантливым художником и иллюстратором, однако о нем все давно забыли. И вот, разыскивая информацию о Пиппете, в каталоге Британского музея я случайно наткнулась на запись о каком-то «Великом символе путей» Уэйта и Триника. Я нашла и фотографию Пиппета – чудесным образом, благодаря старой монахине, живущей в монастыре, который ассоциируется с его жизнью и семьей. Жизнь исследователя – это алхимическое сочетание рутинной работы и важных открытий, и всегда хочется, чтобы последних было как можно больше.
Обнаружение этих рисунков после того, как они более трех десятилетий пылились на полках Британского музея, стало возможным благодаря комбинации двух факторов: упрямой решимости (и даже навязчивой идеи) продолжать часами и днями напролет искать единственную фотографию и ощущения установления связи с прошлым и с самой душой этих людей. Я вообще убеждена, что все наши действия и навязчивые идеи всегда ведут к некой высшей цели.
Точно так же я ощущаю связь с историей Памелы Колман Смит и Артура Эдварда Уэйта. Эта история взывает к нам из прошлого, желая быть рассказанной здесь и сейчас.
Последние три года я всецело жила летом 1909 года, отбросив любые ожидания и знание о будущем. Это очень сложная задача – делать вид, что не знаешь о двух грядущих мировых войнах и особенно о том, как через каких-то шестьдесят лет Таро начнет приобретать всемирную популярность, – но именно она позволила собрать материал для этой книги.
Больше всего меня поразило то, как конспирологические спекуляции о масонских тайнах и прочей эзотерике в жизни и творчестве Памелы сумели затмить простые факты: она не мыслила жизни без театра, была прирожденной рассказчицей историй и обратилась в католичество. Уэйт тоже был католиком – хоть и не совсем обычным, – о чем ясно свидетельствуют рисунки его второго Таро.
1
Нумерация страниц в нем сохранена в более доступном «мягком черном» издании «U. S. Games Systems». – Здесь и далее в сносках – примечания редактора, если не указано иначе.
2
См. http://www.britishmuseum.org/research/collection_online/collection_object_details/collection_image_gallery.aspx?assetId=1089907001&objectId=725678&partId=1#more-views.