Второе рождение

– Выдвигаемся на северо-северо-восток с километр, там начинаем исследовать – замедленно, без запинок, задумчиво глядя на прибор и карту, проговорил МШ.

Катя и Вика уверенно направились в одну сторону, Григорий Сергеевич так же задумчиво за ними. Четверым новичкам просто осталось верить, что их ведут верно. Виктор вспомнил анекдот, который в общем потоке услышал несколько дней назад. Сидит чукча на берегу моря, рыбу ловит, всплывает подлодка с американским флагом, высовывается кэп, спрашивает: «Где русские?» – «На юго-восток уплыли» – говорит чукча. Подлодка уплывает. Всплывает русская подлодка, высовывается капитан: «Ты куда американцев направил?» – «На юго-восток» – отвечает чукча. А капитан ему: «Ты мне мОзги не крути, ты пальцем покажи!». Виктор чувствовал свою неспособность ориентироваться в пространстве. Если в городе это мало смущало, навигатор в телефоне снимал этот вопрос, то здесь это была одна из первейших необходимостей.

– Катя, а как вы так точно направление поняли? – догнал Виктор ушедших вперёд Катю и Вику. Вика курила на ходу.

– Это же просто, Витя. Во-первых, я знаю карту этой местности, могу выдерживать стратегическое направление, а во-вторых, пилотам, для удобства ориентирования в пространстве, деревянные настилы кладут строго по сторонам света. Каждый угол – это румб «наискосок», в сорок пять градусов. Вот мы от угла и пошли, – развёрнуто пояснила Катя. – С моё поездишь, больше двадцати лет, со школы ещё, с пятого класса, тоже научишься.

– Ты двадцать лет ездишь? – поразился Виктор. Катя была совсем молодой женщиной для таких заявлений.

– Больше двадцати, двадцать… два, если точно, с пятого класса. В Череповце у нас такая замечательная учительница была, до сих пор работает, организовывала нам летние лагеря труда и отдыха. Самый лучший отдых… – мечтательно закончила Катя. Виктор не знал, что на такое можно ответить. Почему-то захотелось спросить, в тему утреннего анекдота про Красную Шапочку, что про знание леса он понял, а вот что она любит?.. Но постеснялся в присутствии её студентов. Да и вела себя Катя крайне прилично. Но для себя Виктор улыбнулся уголками губ, поймал себя на этой мысли, и растерялся.

Что с ним происходит? Почему он улыбается, когда ничего весёлого не произошло? Как ему жить с этим дальше? Юля уехала. Она была единственный человек, с кем у него по неясным для него самого причинам установилось полнейшее доверие. С ней он мог бы обсудить этот вопрос. А с кем ещё можно? Перебрал несколько мыслей и вспомнил: с Аней! Она сможет ему всё правильно объяснить. Точно, сегодня же вечером он с ней поговорит.

Бить шурфы и делать закопушки начали только после одиннадцати утра. Пока дошли до первой точки, Олеся и Юля изнылись. Им было неудобно идти, неудобно нести, слишком много комаров. Было ещё много бессмысленных жалоб из нескольких слов, без конкретного содержания: «ты прикинь!? – да вообще-е-е!..», «а представляешь? – да вообще-е-е!». И вокруг этих нескольких слов крутилось семь восьмых их разговора. Когда растянулись по закопушкам, они стали ныть что «тут корни!», «тут трава высокая!», «я не могу, у меня лопата не втыкается!», и всё это капризно-недовольным тоном. Катя очень зло смотрела на них, Вика ничего не выражала лицом, Игорь был погружён в себя, Григорий Сергеевич был занят картой, а Виктору очень хотелось треснуть обеим дурам черенком лопаты по башке.

– Девочки! Если вы сейчас не будете полноценно выполнять поставленную задачу молча, я обещаю вам, что вы у меня на каждом семинаре будете отвечать! По полной. С обязательным написанием рефератов по каждой теме. А в сессию вы мне по каждому вопросу на экзамене будете наизнанку выворачиваться. Время пошло, – пообещала Катя, явно злоупотребляя властью.

– Так, а чё? Ну, если так!? – попытались возмутиться девочки.

– А она это может, – равнодушно подтвердила Вика, явно наслаждаясь тем, что тоже может как-то отомстить за раздражающее нытьё.

Стоны прекратились, но работать лучше девочки не стали. К часу дня были исследованы полтора километра, выкопаны три красивых шурфа в тех местах, где с четырёх сторон были разные пейзажи: поле, река, лес, кустарник. С закопушками вышли к участку с техникой. Какие же огромные это были машины! Виктор подошёл к колесу и поднял руку: он с ростом 180 см, встав на цыпочки, едва касался нижнего края обода.

– Когда тут лес расчистят, начнутся «гонки на звездолётах», – проговорила Катя. – Парни особенно перед нашими девочками выпендриваются. Разгоняют эту махину километров до двадцати в час! Движок ревёт, дым валит, с дымом хлопья несгоревшей солярки вылетают, просто жуть! Но впечатляет. Кажется, что эта гора железа просто летит. Трудно представить, но увидишь раз – на всю жизнь запомнишь.

Виктор подумал, что ему на всю жизнь запоминаются совершенно не нужные вещи. Анатолий в грязных сапогах, Оксана вполоборота. А что-то нужное приходится зубрить, да и то не помогает, забывается быстро. Как английский язык, который он учил, учил, да так двух слов связать и не может.

Обед устроили в лесу, в стороне от строителей, с которыми тут же начали кокетничать Юля и Олеся. Похоже, других талантов, кроме как конвертировать юную природную свежесть в комплименты, у них не было. Язык был бедный, объём знаний о жизни на уровне «Дома-2», воспитание минимальное, поведение, как у подростков. Молчаливый Игорь на их фоне казался мудрым и опытным. Виктор без указаний от Кати сам наломал на дрова нижние ветви деревьев, нашёл берёзовую кору, быстро разжёг костёр. МШ соорудил стойки и перекладину. Игорь сидел с отсутствующим видом, Юля и Олеся шушукались в сторонке на тему «прикинь!? – да вообще-е-е!», Вика и Катя готовили «обеденное пространство».

«Как же отличается этот выход от предыдущих шурфований!» – подумал Виктор. «Неужели я для мужиков выглядел таким же бестолковым, как эти студентки?.. И про это надо Аню спросить. И Шефа, он мужик добрый, вежливо скажет, если что» – решил для себя Виктор.

За водой для чая к реке пошёл Виктор. Девочек посылать было бы бесполезно: они бы снова вышли к строителям и застряли там надолго; Игорь туго воспринимал окружающую реальность; Катя и Вика готовили «стол»; предлагать старшему группы, хоть он и младше по возрасту, было не ловко. Ориентируясь на дым от костра, Виктор пошёл к реке. «Не к добру это… Это уже было… Перед взрывом газа» – мелькнуло в голове, пока он шёл к реке. «Если и тут будет дерево с бобром – сразу скажу бежать».

Бобром погрызенных деревьев на берегу не оказалось. Набрал воду в котелок и в чайник, вернулся к костру. Отметил для себя, что ориентироваться на расстоянии 200–300 метров он уже умеет.

Обедали как-то молча. Даже неловко было начинать какие-то разговоры. Особенно демонстративно молчали Юля и Олеся. Опущенные вниз углы ртов выражали вселенскую брезгливость ко всем притеснениям. Они и жевали с напряжёнными губами, чтобы лица постоянно сохраняли недовольный вид. Это было одновременно и неприятно, и смешно. Виктор поймал взгляд Вики, в котором мелькнула усмешка на внешне бесстрастном лице. Виктор чуть усмехнулся в ответ.

– У нас в отделе одна баба была, дура дурой, капризная, как беременная, зато красивая по всей морде, – неожиданно издалека начала Вика. – Она всё считала, что за ней должен явиться принц крови на табуне «Лексусов», погрузить её в роскошь, негу и богатство просто потому, что у неё харя смазливая. Мы ей несколько раз такие приколы устраивали: подговаривали знакомых богатых умных мужиков как бы случайно подвезти её, сначала сделать комплимент, а потом завести разговор на умную тему. В машину ставили регистратор, пересматривали потом. Так ржали! Не беда, когда умный тупит. Но когда дурак начинает умничать, это край света. И смех и грех! Кстати говоря, и смех и грех – это когда изменяешь мужу с клоуном. Так вот, эта дура пыталась всё на улыбку свести, всё сверкала смазливым личиком, а наш знакомый ей вопросы по уму задаёт, а она вообще ничего ни о чём не знает, ни на что ответить не может. Как строитель-азиат, когда его спрашивают, он не понимает, а стоит, кивает, улыбается. Так и тут было. В конце пути всегда высаживали её с одной и той же фразой: «Я хотел взять у вас телефон, но не буду, так как кроме внешности мне необходим ум, которого у вас нет» – и уезжает. А эта дура потом рассказывала, что у неё такие кавалеры, прямо шейхи. А мы видосы пересматривали, ржали. Она потом узнала, про это но так и не поняла, что является со своей тупостью для нас главным клоуном.