Ожог любовью

Но так что б, не разочароваться?

Не испытать той боли, своих слез

Не быть преданной раз за разом

Могу ли я довериться тебе,

Но так, чтоб боли больше не касаться?

«Алиса из страны чудес»

После ухода Петра Васильевича, дверь осталась открытой. Мои сборы заняли не так много времени, но в течении него, около кабинета успели пройтись в неотложных делах все наши сотрудники. Каждый заглядывал, кто тайком, кто открыто, пытались узреть, больше чем предыдущий. Может мои слезы?

Но я не рыдала. Слезы стояли в глазах, закрывая обзор, но ни одна из них не упала. Голову опустила достаточно низко, не желая кому-то показывать свою боль. Да и кому ее показывать. Я была уверенна, что утешения не увижу. Здесь был предатель, один, а может несколько. И сейчас он триумфавал. Зачем же своими слезами его радовать?

Бодрила себя единственной мыслью: мне давно нужен был отдых, чем не повод? Только, боюсь, подобного отдыха я даже в кошмарных снах не видела.

Бодрилась, утешала себя, но дрожь в руках выдавала мое состояние.

Я выходила из кабинета с коробкой в руках. Впереди обзор был не слишком большой. В самой двери столкнулась с Егором. Он точно так же с коробкой в руках заходил в кабинет.

- Петр Васильевич назначил.

Не задавала вопроса, и даже выжидающе не уставилась на него, но он все же решил просветить. Так сказать поделиться триумфом. Не скрою, эти слова больно резанули по и так ущемленному самолюбию.

Промолчала.

- Давно нужно было вот так. Человеческих жертв избежали бы.

Пропустила его вперед и сама сразу же вышла. Так хотелось ответить. Было что сказать, обвинить в подозрениях, упрекнуть в подставе. Но какой в этом смысл? Пустое содрогание воздуха. Не имея доказательств, мои слова будут звучать всего лишь как обида разъяренной барышни.

Дни тянулись ужасно медленно. В четырех стенах квартиры это казалось особенно заметным. Новости все так же по всем каналам гласили о ужасных событиях двух недельной давности, каждый раз в подробностях рассказывая само событие и уже три человеческих жертвы которое оно поволокло за собой. Никакой оперативной информации следствие не давало, но нашим людям нужна пища для сплетен, и пронырливые журналисты ее выискивали где угодно.

Петр Васильевич с голубого экрана каждый день, вот уже на протяжении двух недель гласил, что ведется внутреннее расследование, и виновные обязательно будут наказаны. Администратор ночного клуба, дабы отбелить свое имя, не медля, указал на меня, как на самую более вероятную виновницу этого преступления. И после громких слов моего бывшего начальника шло мое подробное досье, которое журналистам удалось раздобыть. Отрезанные куски когда-то сказанных фраз были смонтированы таким образом, что я и сама сомневалась в своей не виновности.

На второй день, прибыв в отделение полиции и написав подписку о не выезде, я едва ли смогла доехать домой. Журналисты, жаждущие сенсации – страшные люди, а толпа зевак, желающих поучаствовать в чем-нибудь интересненьком вообще звери.

 Мою квартиру оккупировали и держали в круглосуточной облаве около трех суток. Машину у подъезда облили бензином и подожгли. Я все это наблюдала с окна, боясь даже выйти, так как самосуд грозил линчеванием без суда и следствия.

В двери заскрежетал замок. Прислушалась. Да, действительно, кто-то открывал входную дверь. Пошла в прихожую.

- Привет, красавица! Как день прошел?

- Привет!

Подбежала и бросилась мужчине на шею. Он захлопнув сзади дверь подхватил меня под ягодицы и прижав теснее к своему торсу слегка закружил. Как же я по нему скучала весь день!

- Опять смотрела новости и расстраивалась?

- Нет. Снежка заходила. Я с ней отвлеклась.

- Вот и славно. А у меня хорошие новости.

Я слезла с нагло оккупированного мною мужчины и с любопытством уставилась в темно медовые газа.

- Ну не томи же!

- Егор прокололся.

***

В тот памятный день я просто не смогла развернуться и пойти собирать вещи как он сказал. Да и Петр Васильевич не спешил уходить.

Он опять отвернулся к окну, и понять о чем думает было невозможно. Как идти? Куда? И это все? Не люблю не завершенных дел.

- И ты мне веришь или нет? После того как увидел бумаги с моей подписью?

- А не стоит?

Опять поворот и этот взгляд, который прожигает насквозь, не понять причиной тому ненависть или страсть.

- Не знаю. Я сама себе не верю, после всех этих неоспоримых доказательств.

Мои последние слова прозвучали едва слышно.

Он подошел еще ближе, приподнял рукой подбородок и заглянул в глаза.

- Ты Егору доверяешь?

- Не знаю. Раньше доверяла, а сейчас… Он единственный возмущался после моего назначения на эту должность, но со временем стал отличным замом. Я на него могу рассчитывать… точнее могла рассчитывать. – Нервно облизнула пересохшие от волнения губы. – Но так подставить он бы просто не смог.

- Марина, ты сейчас показательно соберешь свои вещи и поедешь домой.

- Я уволена?

Хотела произнести это достойно, без слез и рыданий, но голос все равно дрогнул.

- Ты пойдешь в отпуск на несколько недель.

- Почему?

- Все это провернуть посторонний человек не мог. У тебя под носом завелась крыса. И чтобы эту гадину поймать, нужно ослабить ее бдительность. Ты сейчас соберешь вещи и в самых расстроенных чувствах поедешь домой. В офисе не появляйся до тех пор, пока не скажу. А я тем временем попытаюсь выяснить, кого ты так сильно обидела.

Он держал пальцами мой подбородок, всматривался в глаза, и я впервые почувствовала себя защищенной. Петр поверил мне просто так, без доказательств и доводов, без уверений и клятв. Просто потому, что я так сказала. И я готова была поверить ему в ответ.