Страница 20 из 32
Но свое отношение к происходящему мы должны были выразить обязательно. И мы выразили его в Обращении к местной администрации, к Правительству. Коллектив просил рассмотреть сложившуюся ситуацию в народном хозяйстве и разработать промышленную программу, определить уровень совокупного дохода налогоплательщика, ниже которого мы в своем реформировании не должны опускаться.
Когда кончилась конференция и я зашел в заводоуправление, попалась навстречу старая работница, с которой работал еще лет двадцать тому назад в одном из цехов. Я – начальник смены, она – аппаратчик. Лет десять уже на пенсии. С горечью, но бодрясь, сказала:
– Вот, приехала на завод что-нибудь купить. В городе я себе не могу позволить многого.
– Что, так уж плохо?
– А где ж хорошо? Пенсия – тридцать тысяч, муж не работает. Ударил инсульт, лежит, отнялась речь…
Отличная работница. Человек неунывающий. Но когда прощалась, обронила:
– Что же с нами будет? С детьми что будет? Кому они нужны, где будут брать жилье, куда пойдут работать?
Что мне было на это сказать? Раньше я мог ответить почти на все вопросы, умело и с достоинством. Сейчас ее вопросы повисли в воздухе.
Наши партнеры требуют моего приезда в Брюссель для подписания контракта. Я уже две недели отказываюсь. Приглашаю в Москву, они почему-то упрямствуют. Ситуация такова, что некогда ехать даже в Москву, настолько серьезно все то, что творится на заводе и с заводом.
Тот, кто критикует руководителей за то, что они часто ездят за границу, просто не знает ситуации. Директор, главный инженер не могут разъезжать часто. Им, стоящим у конкретных дел, всегда некогда. Да и нельзя надолго оставлять на автопилоте действующий завод. Поэтому, работая с многими фирмами (у нас большой перечень продукции и широкие связи с заграничными партнерами), постоянно приходится уклоняться от поездок за рубеж. Вот и ездят мои заместители чаще, чем я.
Смонтировали три мощных водяных насоса и несколько теплообменников. На теплообменники для нагрева воды подали свой заводской бросовый пар – получилась установка по отоплению завода. Все работы вели без проекта, торопились. Включили схему в работу вчера вечером. Превосходно. До сотни цеховых помещений и заводоуправление может теперь обходиться без услуг энергосистемы. Эффект экономический и, что очень важно, психологический виден всем.
Главный энергетик Вениамин Александрович Ковальский выглядел сегодня именинником.
Проблемы, проблемы, проблемы. Весь мир соткан из них.
У моего многоопытного водителя Алексея – своя. Его преследует женщина. Вечером, когда он ставит машину в гараж, она появляется, как по расписанию.
– Не могу больше, не знаю, что делать, – жалуется он.
– Чего ж она хочет?
– Ребенка, – как-то буднично и вяло отвечает Алексей.
– Не понял?
– Хочет, чтобы я сделал ей ребенка.
Я сбит с толку, но постепенно все проясняется.
– В начале думал, что просто погулять хочет, турнуть хотел – не до гуляний мне сейчас. Оказалось сложнее: с мужем не получается ребенок, семья разваливается. Чтобы спасти ячейку общества, меня определили в доноры. Так и сказала: «Будешь всего лишь донором». Оказалась порядочной, страшно боится огласки. Я все проверил: живет в соседнем квартале. Имя красивое – Лена.
– Ну, а ты? Испугался? – неудачно пошутил я.
– Я? Я не ханжа. Но так тоже не могу.
– Что же делать?
– Давайте оборудуем гараж в другом месте. Хотя бы временно, а?
Смотрит на меня с непривычной для него беспомощностью.
Сегодня, двадцатого февраля, день моего рождения. Мне пятьдесят лет. Съезжаются родственники, будет человек тридцать. Замечательно. В пятницу у нас был организован ужин. Я пригласил своих помощников, главных специалистов, тех, с кем начинал работать на заводе в 1962 году. Набралось сорок человек. Были московские гости. Из Тольятти приехали шесть человек из моей студенческой группы, во главе со старостой. Повеяло молодостью. Вечер прошел замечательно, красиво, празднично. Все стосковались по хорошему застолью, по встрече в непринужденной обстановке. Приехал один из бывших директоров завода. Поздравил меня с тем, что не сдаюсь, защитил докторскую, стал членом-корреспондентом Российской Академии. Оценил это так, что моя персона соответствует тому, что требуется сегодня от руководителя.
Конечно, это юбилейные речи, но приятно слышать.
Детство – самая прекрасная часть моей жизни. Оно до сих пор подпитывает меня и дает силы. В каких бы ситуациях я ни оказался, опора моя – в детстве. Это оттого, что меня окружали добрые интересные люди. Я считаю, что мне просто повезло, что родом я оттуда – из деревни. Надо родиться в сельской местности и лет до десяти жить там. Именно в этом возрасте формируется характер, мировоззрение, и человек начинает вполне осознанно понимать живую душу природы. В селе и смерть, и рождение – на виду. Так было раньше. Ничто не меняется и теперь.
Детство помнится мне и тем, как нас воспитывали. К детям относились, как к взрослым. И забот по хозяйству у нас было как у взрослых. Трудиться физически приходилось так много, что порою это изматывало. Но это был единственный способ добывания хлеба насущного: через мозоли и постоянную нехватку времени на книги, рыбалку, охоту. Но тем они (книги и рыбалка) и были привлекательны, что давались, как награда.
Всех, кого уже нет в живых из моего детства, я помню по имени.
Образы тех, кто окружал меня, видятся зримо до такой степени, что в памяти живут отдельные фразы, сказанные кем-то из моего окружения лет тридцать-сорок назад. И то, что я не успел сказать тем, кого любил, с кем дружил, копится во мне, ищет выхода. Возможно, поэтому я так привязан к селу, постоянно чувствую себя его должником. Хочется не только с каждым жителем села поздороваться за руку, но с каждым деревцем обняться, как с живым свидетелем нашей общей жизни.
Первая рабочая неделя после моего юбилея. День рождения пришелся на воскресенье. Не хочется верить, что тебе пятьдесят. Но тем не менее вся пятница прошла под флагом поздравлений.
Меня иногда спрашивают:
– Профессия директора, руководителя – творческая или нет?
Отвечаю:
– Творческая, и особенно сейчас, когда нет установившихся понятий, недостаточно нормативных документов, невнятная финансово-экономическая политика. Творческая в том смысле, что приходится очень много думать.
Я не раз в своей практике убеждался, что нерешаемые проблемы вдруг становятся разрешимы. И это зависит от того, как напряженно и неотвязно ты думал над поиском выхода. Иногда решение возникает в самый неподходящий, казалось бы, момент. Бывает и во сне, это уже хрестоматийно. Обидно только, что некоторым кажется, что найденное тобой решение тебе дается запросто, что это определено директорским креслом. Это очень наивно. Хотя, конечно, опыт – великое дело.
Зато как сладки моменты, когда сидишь в машине после вдруг осенившей тебя мысли и чуть ли не вслух готов воскликнуть с восторгом, как Пушкин:
– Ай да Виктор, ай да сукин сын!
Сегодня еду по нашей центральной городской улице. Шофер Алексей говорит:
– Вот в этом доме жил мой друг, вчера был на его похоронах.
– Болел?
– Нет, купил мебель и обмыл с друзьями.
– До смерти?
– Выходит…
И рассказал подробности. Весь день с друзьями Михаил собирал мебель, неделю назад до этого вселившись в новую квартиру. Вечером, изрядно уставшие, закончив сборку, сели на кухне поужинать. Как водится, выпили. Друзья стали добродушно подтрунивать: мало на четверых одной бутылки.
– Действительно мало, – поддержала жена. – Сейчас на углу старушки вовсю торгуют, возьми одну, так и быть, санкционирую.
Михаил побежал да что-то замешкался, вернулся, друзья уже ушли.