Страница 20 из 44
Как видим, в вопросе акцессорности следования судебная практика придерживается строгого понимания этого принципа и фактически исключает возможность изолированной уступки залога отдельно от обеспеченного требования.
Акцессорность прекращения. Как видно из предпринятого выше обзора действующего российского права, регулирующего залог, в нем совершенно не решен вопрос о судьбе обеспечения при расторжении основного договора. Не так давно этот пробел был восполнен в разъяснениях ВАС РФ. Речь идет о п. 26 Постановления № 10, в котором выражена следующая правовая позиция: после расторжения договора, из которого возникли обязательства, обеспеченные залогом, залог прекращает обеспечивать те из них, которые не были исполнены и не прекращаются при расторжении такого договора (например, основная сумма долга и проценты по кредитному договору, задолженность по выплате арендной платы).
Данная правовая позиция логично вытекает из п. 1 Обзора практики применения арбитражными судами норм ГК РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств[138], в соответствии с которым, если иное не вытекает из соглашения сторон, расторжение договора влечет прекращение обязательств на будущее время и не лишает кредитора права требовать с должника образовавшиеся до момента расторжения договора суммы основного долга и имущественных санкций в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением договора. В данном пункте Обзора приводится пример спора, в котором суд взыскал с должника по расторгнутому договору арендную плату (именно по договорному требованию!) и неустойку (которая является, строго говоря, таким же акцессорным обязательством, как и залог). Вполне логично, что, обсуждая собственно вопросы залогового права, Пленум ВАС РФ прямо указал на то, что при расторжении обеспеченного договора сумма задолженности по нему по-прежнему должна считаться обеспеченной залогом.
Еще более интересной представляется правовая позиция высшей судебной инстанции (п. 26 Постановления № 10), которая допускает возможность для сторон договора залога установить, что в случае признания обеспеченного договора недействительным залог будет обеспечивать обязанности сторон по возврату друг другу того, что было передано ими по недействительной сделке.
Нормативным обоснованием этой позиции стали положения ст. 337 ГК РФ, которые допускают широкое усмотрение сторон договора залога в том, что же именно будет обеспечивать залог. В случае если стороны сформулируют свою волю именно таким образом, обеспечив залогом возможные (!) будущие (!!) реституционные обязательства[139], и, к примеру, договор кредита будет признан недействительным, то обязательство должника возвратить полученную денежную сумму в порядке реституции (ст. 167 ГК РФ) должно считаться обеспеченным залогом.
На первый взгляд подобное условие договора залога может показаться странным: залог не может обеспечивать одновременно и договорное обязательство, и реституционные правоотношения, так как договор не может быть одновременно и действительным, и недействительным.
Однако это противоречие на самом деле отсутствует, так как в абз. 2 п. 26 Постановления № 10 речь идет об установлении в договоре залога альтернативности обеспечиваемых обязательств, причем первое (договорное) из них предполагается существующим в момент заключения договора, а относительно второго неизвестно, наступит ли оно вообще, но известно, что если оно наступит, то первое из обеспеченных обязательств нельзя будет признать когда-либо существовавшим. По всей видимости, здесь мы впервые имеем дело с двухуровневой обеспечительной конструкцией, в которой элемент второго уровня при его возникновении не дополняет (как, например, при обеспечении залогом требования об уплате убытков), а вытесняет элемент первого уровня.
К сожалению, в абз. 2 п. 26 Постановления № 10 ничего не говорится о возможности применения аналогичной конструкции не только к ситуации недействительности обеспеченной залогом сделки, но и к признанию ее незаключенной, что, как известно, порождает у ее участников обязательства вследствие неосновательного обогащения. На мой взгляд, нет никаких препятствий для того, чтобы и в этой ситуации применить схожий договорный прием, включив в договор залога соответствующее условие.
Однако самый любопытный случай «переживания» залогом прекращения обеспеченного обязательства может быть обнаружен в п. 21 постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя», в котором признано, что «если залог предоставлен в обеспечение обязательства не залогодателя, а иного лица (должника по основному обязательству), завершение конкурсного производства в отношении должника по основному обязательству и его исключение из единого государственного реестра юридических лиц не влекут прекращения залога в том случае, когда к этому моменту предъявлено требование об обращении взыскания на заложенное имущество в исковом порядке или подано заявление об установлении требований залогодержателя в деле о банкротстве залогодателя». Такой подход полностью противоречит принципу акцессорности прекращения залога, поскольку залоговое право сохраняет свою силу в отсутствие обеспеченного требования.
Однако данный подход в общем-то справедлив, так как он, во-первых, подталкивает залогодержателя к совершению действий по защите своего интереса[140], а во-вторых, дает защиту тем кредиторам, которые своими активными действиями защищают свое право на получение исполнения из альтернативного источника удовлетворения требований.
Помимо этого, такой подход может быть обоснован и доктринально. Как я выше уже упоминал, залоговое требование до момента наступления условия права – просрочки должника – находится в «подвешенном» состоянии. Однако само по себе наступление этого условия не должно производить эффект в отношении обеспечителя, так как он не является участником обязательства должника и кредитора. Следовательно, кредитор должен предъявить к нему требование, и только после этого у него возникает притязание к обеспечителю, которое может быть реализовано принудительно[141].
И наконец, еще одно объяснение этому феномену. Выдавая залог, залогодатель принимает на себя все риски, связанные с тем, что обязательство должника не будет им исполнено, в том числе вследствие банкротства должника и его ликвидации. И раз риски приняты, то они должны лежать на залогодателе и после прекращения существования должника, ведь возложение на залогодателя этих рисков произошло по договору, заключенному залогодателем именно с кредитором, следовательно, ликвидация должника не должна снимать эти риски с залогодателя.
Из приведенных правовых позиций ВАС РФ по вопросам акцессорности прекращения залога очевидно, что судебная практика стремится ослабить проявления этого принципа, сохранив залог в ситуациях, когда обеспеченное право отсутствует.
Акцессорность возможности принудительного осуществления. К сожалению, ВАС РФ не подвергал сомнению постулат о том, что взыскание может быть обращено на предмет залога лишь в том случае, если должник нарушит обеспеченное обязательство, а также не высказывался по поводу возможности ограничения возражений залогодателя в договоре залога. Впрочем, последняя проблема отчасти была решена судом путем допущения установления обеспечения не только на случай просрочки, но и на случай недействительности основного договора (см. выше).
Общий же вывод, который следует сделать после обзора правовых позиций Пленума ВАС РФ по вопросам акцессорности залога, в целом очевиден: суд не склонен придавать фундаментальное и строгое значение любым проявлениям акцессорности, допуская некоторое ее ослабление в части возникновения и объема обеспечительного права, а также его прекращения в тех ситуациях, когда справедливость и здравый смысл требуют сохранить залог. Это подтверждают примеры из практики ВАС РФ по вопросам описания обеспеченного обязательства в договоре залога, сохранения залога при изменении обязательства, допущения залога с «плавающей» суммой обременения, сохранения залога при расторжении или недействительности основного договора, а также «переживания» залогом прекращения обеспеченного долга при ликвидации должника.
138
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. № 104 // СПС «КонсультантПлюс».
139
В том, что это именно гражданско-правовые обязательства, каких-либо сомнений быть не должно: они вполне укладываются в определение обязательства, содержащееся в ст. 307 ГК РФ. В свое время Президиум ВАС РФ, по всей видимости, также пришел к такому же выводу, допустив прекращение обязательства по реституции предоставлением отступного (см. п. 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 Гражданского кодекса Российской Федерации» (СПС «КонсультантПлюс»).
140
Ведь если стоимость залога позволяет полностью удовлетворить залогодержателя, то у него нет никакого стимула участвовать в деле о банкротстве залогодателя (см. подробнее: Теплов Н.В. Юридическая судьба требований залоговых кредиторов при банкротстве должника: проблемы теории и судебно-арбитражной практики // Вестник гражданского права. 2011. Т. 11. № 3. С. 139).
141
Этот тезис довольно легко доказывается следующим примером. Допустим, в договоре залога был установлена неустойка за непередачу залогодержателю предмета залога для его реализации на частных торгах. С какого момента следует начислять неустойку? Разумеется, с момента, когда залогодатель отказал залогодержателю в выдаче вещи. До того, как залогодержатель обратится к залогодателю с требованием выдать заложенную вещь, последний не должен рассматриваться как находящийся в просрочке.