Страница 28 из 48
Приведенное выше соображение об обременении профессоров экзаменным делом здесь не имело бы серьезного значения, ибо здесь дело бы шло только о сравнительно незначительном числе экзаменующихся и экзаменов.
Вот такую тройственную систему – 1) относительно свободные экзамены для первых двух курсов; 2) абсолютно свободные экзамены весною для прочих курсов; 3) свободные экзамены в течение года для ликвидации недоимок окончивших университет – я и считаю наиболее приспособленною к психике экзаменаторов и студентов и вообще вполне годною и с полным убеждением рекомендую в качестве желательного элемента для предстоящей университетской реформы на место теперешних государственных комиссий и так называемых полукурсовых испытаний.
Об этих экзаменах с точки зрения провинциальных университетов следует сказать, и было высказано в печати, что комиссионные экзамены значительно хуже полукурсовых, а те предметы так называемых «государственных» экзаменов, которые не относятся к так называемым «главным» предметам, почти совсем гибнут на этих экзаменах – получается какая-то фикция. Я бы против этого не спорил, но в качестве профессора юридического факультета Петербургского университета счел бы долгом справедливости заявить, что как ни критически и отрицательно я отношусь к фикции «государственных» экзаменов в комиссиях, все-таки я не могу не признать, что наши так называемые полукурсовые, т. е. изъятые из ведения юридической комиссии экзамены, еще значительно хуже очень плохих комиссионных экзаменов. Но и независимо от особых и исключительных причин, понижающих подчас до совершенно ненормального уровня наши «полукурсовые» экзамены, университетские экзамены могут достигнуть высокого уровня только при смягчении того психического давления в пользу послаблений, под которым теперь на экзамене находятся именно гуманные люди-экзаменаторы, в том числе и такие, которые выше всяких гонорарных соображений и даже ввиду этого нехорошего «института» тем тщательнее смотрят за собою и тем щепетильнее относятся к экзаменным принципам.
Возвращаясь к репетиционной системе, можно было бы prima facie указать разве на одно ее преимущество как системы хронического и постоянного экзаменования, экзаменования по каждому куску учебника в отдельности, а именно на бо́льшую обеспеченность против случайностей единовременного экзамена, на более обстоятельную, внимательную и правильную оценку знаний, делающую, между прочим, подчас излишним и сам единовременный экзамен. Таков, в частности и в особенности, смысл так называемых «освободительных репетиций».
Заметим, между прочим, что теперь по поводу «многолюдности» университетов говорится нередко, что о внимательном и серьезном экзамене здесь ввиду количества экзаменующихся не может быть и речи. Но это совершенно не соответствующее существу дела представление. Конечно, если производить экзамен по каждому предмету в один день или даже попытаться переэкзаменовать в один день 60, 70 студентов, то о серьезном экзамене не могло бы быть речи из-за незначительности времени, посвящаемого каждому из экзаменующихся (и переутомления экзаменатора). Но этого, конечно, в многолюдных университетах, вообще при большом числе экзаменующихся никогда не делается. Чем больше экзаменующихся, тем больше дней полагается на экзамен по данному предмету, так что представление, будто увеличение количества экзаменующихся должно пропорционально или вообще уменьшать время каждого экзаменного ответа в отдельности, – явная и довольно странная ошибка. Мне, например, приходится экзаменовать в Университете и в Училище правоведения и, несмотря на то что в Университете мне приходится экзаменовать сотни студентов, а в Училище правоведения – десятки и иногда в Университете больше сотен, нежели в Училище правоведения десятков, я имею возможность экзаменовать студентов Университета значительно подробнее, нежели правоведов, и оцениваю знания первых во всяком случае внимательнее и сознательнее, чем знания последних из экзаменующихся в Училище правоведения (здесь я в конце экзамена бываю в крайне переутомленном состоянии) – все это по той простой причине, что в Университете экзамен у меня продолжается месяц, а в Училище правоведения, как обыкновенно в школах с небольшим количеством учеников, всего один день.
Как бы то ни было, так называемая «многолюдность» университетов отнюдь не является препятствием для надлежащего производства экзаменов (а в случае надлежащей постановки и развития штатной доцентуры серьезность и внимательность экзаменов может быть вполне обеспечена без переобременения профессоров и в действительно многолюдных университетах). Напротив, система еженедельного спрашивания каждого студента действительно немыслима не только при действительно большом количестве студентов, но и при столь минимальном их количестве, при котором содержание данного университета представляло бы совершенно несоразмерную финансовую затрату и чрезмерную роскошь со стороны государства. В университете со сколько-нибудь нормальным количеством студентов, оправдывающим содержание данного университета, репетиции должны были бы иметь значительно больший период.
Но и при редком сравнительно «спрашивании» репетиционная система действительно ведет к тому, что проверке знаний каждого спрашиваемого в течение года, конечно, уделялось бы более времени, чем при системе единовременных экзаменов, так что, по-видимому, действительный контроль и правильная оценка знаний пропускаемых на следующий курс или выпускаемых из университета студентов были бы еще более обеспечены, нежели при весьма серьезных и внимательных единовременных экзаменах.
На самом деле и такое, по-видимому, очевидное умозаключение имеет в своей основе ошибку – и даже довольно грубого свойства.
Ведь те студенты, которые плохо или посредственно готовились к репетициям, могут прекрасно повторить весь курс к экзамену и знать лучше «получивших бал «четыре»» на репетициях. А отсюда видно, что с точки зрения контроля и правильной оценки знаний пропускаемых или выпускаемых студентов экзамен уничтожает, кассирует и должен кассировать результаты репетиционного спрашивания, если это действительно серьезный и справедливый экзамен и если дело идет не о проверке прилежания и любви к репетициям в течение отдельных репетиционных периодов, а об оценке знаний как результата всего изучения предмета, добытого, может быть, более толковым способом, чем подзубривание в течение года нескольких учебников сразу по детским дозам.
Не относится эта кассация и перетасовка окончательных отметок только к получившим хорошие отметки на «освободительных репетициях».
Но что касается этого «института», то здесь уже я считаю долгом отстаивать экзаменное дело против друзей хронического экзаменования вместо преподавания.
Я против воцарения экзаменования на месте преподавания и отнюдь не вижу идеала университетского образования в выучивании учебников к экзамену, но все-таки я стою за серьезный экзамен, за проверку серьезных, хотя и элементарных, познаний по крайней мере в объеме одного элементарного учебника по каждому предмету, а посему я против института освободительных репетиций.
Что это за экзамен такой, при котором я не могу спросить студента по всему курсу, а должен, например, ограничиваться 2-ю, 4-ю и 7-ю репетиционною порциею учебника, не трогая начала его, конца и некоторых средних порций – вообще тех порций, по которым получен хороший балл на репетициях? («Получившие балл «четыре» освобождаются от экзамена по соответствующему отделу». И нарушение этого принципа на экзамене, добавим от себя, было бы при этой системе своего рода вероломством.)
Экзамен должен проверить систематичность познаний, ясное обозрение целого и понимание связи частей, а я должен в качестве экзаменатора смотреть за собою, как бы не нарушить принципа quieta non movere: разрешился уже, дескать, от сего бремени, и теперь знать начало курса, его конец и т. п. уже не полагается!
К этому еще прибавлю, что как я ни низко ставлю такое университетское образование, которое не выглянуло ни по какой науке за узкие рамки учебников, я все-таки придаю серьезное значение серьезному экзамену не только с точки зрения контроля и проверки для выпуска на серьезное и ответственное поприще, с точки зрения установления ценза для предоставления важных прав, соединенных с важными обязанностями, но и с точки зрения той работы, которую серьезный экзамен заставляет совершить для надлежащего приготовления к нему.