Страница 24 из 48
Эти весьма печальные и по существу противоестественные явления представляют собой, по моему убеждению, вполне естественный продукт смешения экзаменования с преподаванием – роковой и принципиальной, хотя психологически в свою очередь вполне естественной ошибки. Учителя, видящие существо и задачу преподавания в задавании уроков и экзаменном спрашивании их, невольно и незаметно для себя, и не будучи вовсе злыми людьми от природы, приобретают инквизиторские привычки, а ученики, естественно, к этому приспособляются. Экзаменные занятия вообще, по самой природе своей, имеют с воспитательной точки зрения некоторые весьма отрицательные свойства. На стороне испытуемых экзамен обнаруживает тенденцию создавать более или менее сильные, весьма нехорошие искушения – к сокрытию дефектов знания или даже иногда к обманам худшего свойства. Экзаменатору же, даже очень доброжелательному и вполне разумно и сознательно относящемуся к этому занятию, приходится даже при единовременном экзамене, происходящем в конце года, очень следить за собою, чтобы не впасть в роль инквизитора, стремящегося ловко найти слабые стороны и поймать и уличить жертву. Что удивительного, если у учителей, сводящих все годичное, ежедневное преподавание к задаванию уроков и хроническому экзаменованию, такие привычки входят в плоть и кровь, а у их учеников развивается по отношению к ним не чувство любви, уважения и благодарности за учительскую помощь, а только чувство страха и вражды в связи со склонностью и привычкою ко всяким сокрытиям и обманам?
В этом явлении – в принципиальном извращении функции обучения, в замене ее занятиями по существу не преподавательского в тесном смысле, а экзаменного типа – заключается, по моему убеждению, одна из основных язв теперешней средней школы, порождающая, в свою очередь, разные дальнейшие болезни. Кроме развития ненормальных привычек у учителей и учеников и ненормального отношения между теми и другими, ей, между прочим, следует в значительной мере приписать и необходимость и чуть не всеобщее распространение репетиторства. Собственно учительские функции у нас исполняются главным образом недоучившимися юношами, гимназистами (в лучшем случае в университетских городах – студентами), потому что этой функции не исполняют призванные учителя, свое призвание заменяющие задаванием уроков и хроническим грозным экзаменованием.
Я, конечно, не утверждаю, что все учителя следуют такому извращенному приему. Многие очень дельно и толково подготовляют учение каждого урока по книге лекционным способом, т.е. предварительным устным изложением, развитием, пояснением интересными примерами и т.п. тех положений, которые подлежат в кратком и по необходимости менее живом, более сухом и догматическом виде учению по учебнику. Таким образом сухие положения учебника находят у учеников подготовленную психическую почву для осмысленного усвоения – необходимый живой психический базис, созданный теми средствами, которые доступны и свойственны живому слову и чужды по необходимости сжатому печатному учебнику; учение по учебнику представляет тогда главным образом лишь дополнительную работу памяти для твердого усвоения того, что сверх понимания надо еще для знания заучить, запомнить. И само последующее спрашивание урока получает, конечно, у многих учителей цель и характер не инквизиции и устрашения, а дальнейшего обучения, особенно в детском возрасте необходимого и при толковом приготовлении к учению по дельному учебнику. Пожалуй, даже таких учителей, у которых преподавание и учение в собственном смысле почти совсем отсутствует, сменяясь суррогатом экзаменного типа, сравнительно мало, особенно в более благоустроенных гимназиях, находящихся, так сказать, на виду, имеющих лучших учителей; и у худших учителей замечается не чистая и абсолютная замена преподавания экзаменованием по учебнику, а только более или менее значительное приближение к этой пародии учительской функции. Тем не менее общая картина, средний тип гимназического преподавания в весьма значительной степени имеет ненормальный характер не надлежащего и желательного, а извращенного преобладанием экзаменного элемента преподавания, и одною из основных целей предстоящей реформы представляется возможно полное (хотя и, может быть, лишь постепенное) устранение этого именно зла.
Я не утверждаю, далее, и того, что экзаменный элемент должен быть вполне устранен из бесед по заданному уроку. Детям и подросткам свойственно и естественно отсутствие достаточного понимания своих интересов; превращение учения в приятное для них препровождение времени – более приятное, нежели все то, что теперь их отвлекает от учения и представляется более приятным, – разве мечта для отдаленного будущего. Пока требуется в виде общего правила известное добавочное психическое давление – не только учение в тесном смысле, но и воздействие на волю учащихся, и одним из таких необходимых педагогических средств является экзаменный элемент в спрашивании урока. И постановку оценочных отметок я считаю не только вполне нормальным и хорошим педагогическим средством, но даже таким приемом завершения и воплощения интересующего нас педагогического средства, лучше которого едва ли что-либо можно придумать. Не говоря уже об удобствах более внешнего и технического свойства, этот способ преграждает путь к несправедливому произволу и даже положительно развивает чувство справедливости и укрепляет в этом направлении правовое и нравственное сознание как в учителе, так и в учениках. Конечно, и здесь возможны случаи произвола и несправедливости, но они крайне стеснены и встречаются редко, даже со стороны учителей, ведущих себя ниже критики в других отношениях. В них поневоле искореняется всякая склонность к произволу и применению неравных масштабов по личным симпатиям и другим побочным соображениям и заменяется противоположною привычкою вследствие наличности и нравственного контроля оценки отдельных конкретных ответов. Устранение таких гарантий извратило бы и деморализировало элемент оценки знания и прилежания и лишило бы этот педагогический прием полезного влияния, ибо только объективная и справедливая оценка может здесь оказывать надлежащее педагогическое воздействие. Мне кажется, что «движение» против отметок направилось по совершенно ложному адресу. Дело не в отметках вовсе, а в извращении преподавания, в подавлении и устранении элемента учения – преподавания в собственном смысле – занятиями экзаменного типа (имеющими разумный смысл только в качестве побочного и добавочного педагогического средства на почве разумного преподавания как главного и основного элемента занятий в школе) и в развитии разных аномалий, от этого πρῶτον ψεῦδος, а не от постановки баллов как таковой происходящих.
Вот ту систему, в которую часто вырождается преподавание в средней школе, т.е. систему подмены преподавания хроническим экзаменованием, и предлагается в существе дела завести в высших учебных заведениях врагами лекций и сторонниками репетиций. Положим, психология этих занятий здесь получилась бы (и получается в случаях их применения) несколько иная, менее уродливая вообще, нежели в средних учебных заведениях. Несмотря на то что эти занятия получают обыкновенно и естественно тем чище и резче выраженный экзаменный характер, тем более освобождаются от элемента преподавания, обучения, чем старше и развитее люди, с которыми их приходится вести, все-таки как инквизиционные манеры и привычки на стороне занимающихся хроническим экзаменованием, так и соответственные приемы приспособления к этому на стороне «опрашиваемых» (склонности и привычки к сокрытию пробелов знаний и показанию имеющегося «товара лицом») имели бы здесь значительно менее резкий характер, так сказать, более цивилизованный вид, нежели в средних учебных заведениях.
Но, с другой стороны, какой смысл применения этих педагогических операций к людям взрослым? Говоря о гимназиях, мы признали педагогическое значение экзаменного элемента в учебных занятиях (если он не выходит за пределы добавочного и побочного педагогического средства на почве рационального преподавания) именно потому, что дело идет о детях и подростках, которые еще не в состоянии сознательно и разумно относиться к собственным интересам и т.д. Но мы решительно отрицаем уместность таких педагогических средств по отношению к юношам и взрослым людям – студентам высших учебных заведений. Есть, конечно, и здесь легкомысленные люди, предающиеся подчас и очень неразумному и даже печальному препровождению времени, например занимающиеся кутежами и т.п. Но как ни печальны эти явления и как ни желательно было бы, чтобы их не было, а все-таки мы против того, чтобы заставлять студентов учиться путем задавания и еженедельного спрашивания уроков, точно так же как и против сажания их в карцер за пьянство и кутежи, и даже против запрещения им пьянствовать и повеления им учиться, требования посещения лекций и т.п. В таком возрасте это не только бесполезная, но и прямо вредная педагогика. Многие юноши именно потому и не привыкли к самостоятельному разумному поведению, что их не приучили к самостоятельной заботе о себе или отучили от самостоятельности излишнею и чрезмерною опекою. Крайне неразумно ведут себя в этом отношении некоторые родители, не совсем рационально поставлена эта сторона воспитательного дела и в гимназиях. Не о том следует думать, чтобы поставить взрослых людей под мелочную опеку и понуждать студентов еженедельным спрашиванием уроков к прилежному учению, а о том, как уже в старших классах средних учебных заведений уменьшить опеку и предоставить приближающимся к совершеннолетию юношам больше самостоятельности. Это весьма необходимо и важно именно с точки зрения педагогики, ибо от этого зависит нормальный ход развития зрелости характера.