Папина дочка

— Но отец… — выпалил Азамат, но я его грубо прервал:

— Заткнись, щенок! Я не шучу, честное слово, твое поведение меня подбешивает! Без тебя хватает проблем и ты их еще создаешь!

— Но мне скучно!

— Скучно? — откинулся на кресле, качая головой. В его возрасте я точно не скучал, я бегал по горам, убивал своих-не своих, толком не разбирая. Дали команду, пошел исполнять. И было плевать, что где-то у меня был дом, молодая жена и ребенок. Вот что значит кое-кто родился с золотой ложкой во рту. Али хоть на меня работает, наравне тянет лямку, делая свою репутацию сам. А этот…сплошное разочарование, неоправданные надежды.

— Займись делом! Хватить из себя строить мажора, включайся в наш бизнес! — прищурено наблюдал, как загорелись темные глаза, как звереныш начал вилять хвостом в предвкушении больших дел. Наивный! — Начнешь с самой низкой ступеней: «шестеркой» будешь.

— Но Али не «шестерка»! — возмутился Азамат зло сверкая на меня глазами. Я хищно улыбнулся, чувствуя, как со временем мы все-таки сцепимся. Слишком одинаковые. Слишком много нас в друг друге.

— Али, милый мой, с восемнадцати лет пашет рядом со мною по двадцать часов в сутки, и начинал тоже не с той должности, которую сейчас занимается. Пока ты качал свои мышцы, трахая своих девственниц на заднем сиденье моих машин, он зарабатывал свои деньги, не упоминая свою фамилию. А ты что? На каждом углу фыркал: я Каюм! Смотрите на меня, какой я афигенный, клевый мальчик, при этом увлеченно махая кулаками в боях, где выбить зубы — это обычное дело!

— Я как паршивая овца в семье?

— Да ты даже не овца. От овцы хоть толк в виде шерсти, а ты что-то непонятное. Если не возьмешься за ум, заблокирую все твои карточки, закрою доступ во все заведения и выселю из дома! Может даже из страны!

— Ты этого не сделаешь! — нахально заявил Азамат, вскидывая победно уголки своих губ. Я противно ухмыльнулся.

— А ты проверь, и мы посмотрим, смогу я или нет! — в карих глазах мелькнула тень сомнений, задумался. Даже не стал в ответ что-то говорить, встал и ушел. А я потянулся к телефону, звонить Абу, интересоваться, где моя принцесса с серым волком.

Анна

Ричард просто…ммм. Даже слов не находила какой он. А от его улыбки я таяла, как мороженное. А какие у него глаза, чистое серебро, так бы и смотрела бесконечно, долго, со смесью восторга. Сердце каждый раз учащало ритм, едва слуги сообщали о его приходе. Папа фыркал, но молчал, просто наблюдал. Да, охрана напрягала, но я понимала от этого никуда не денешься, это часть той жизни, которую веду рядом с отцом. На моей памяти всегда было, что меня кто-то сопровождал, оберегал, готов был отдать свою жизнь за мою.

— А он всегда ходит за тобою хвостом? — Ричард выразительно глянул за спину. Я не стала оборачиваться, знала, что недалеко сидит Абу. Верный папин человек, который меня страшил и рядом с которым я знала, что мне ничего не угрожает. Абу пугал одним взглядом свои карих глаз. Единственного кого он не может пересмотреть был опять же папа.

— Да. Сколько себя помню, Абу всегда был рядом.

— Почему? — Ричард поднес стакан к губам, а я завороженно наблюдала, как он пьет обыкновенную воду. Тряхнула головой, смущенно опуская глаза. В кафе, в котором мы сидели после прогулки, было малолюдно, уютно.

— Не знаю. Так всегда было.

— Интересно, когда ты выйдешь замуж твой охранник идет приложением?

— Не берусь судить. Папа очень щепетилен в плане безопасности. У Амана так же охрана.

— А у остальных?

— Остальные сами о себе заботятся, они взрослые мальчики, мы как самые младшие все еще под присмотром.

— Анна! — Ричард взял мои руки в свои и слегка сжал их. Резкая смена темы сбила с толку, заставив взволноваться. — Ты просто неповторима, прекрасна! Я до сих пор не верю своему счастью, что ты появилась в моей жизни! Как ты думаешь, твой отец отпустит тебя со мною прогуляться на яхте? — его серебристые глаза вспыхнули, опутывали тонкими нитями, которые не рвались, я чувствовала, что с каждой встречей становлюсь все ближе и ближе к этому мужчине. Это напрягало, это пугало, это манило своей неизвестностью. И теперь не сразу засыпалось, а воображение уже рисовало совсем постыдные картинки, но я их жаждала. Было стыдно думать о поцелуях, о крепких объятиях, о близости. Каждую ночь мне становилось душно, а низ живота начинал томиться, в груди связывался узел. Теперь мне не хотелось бежать к папе по утру, нырять под прохладные простыни, теперь я хотела оказаться в кольце других рук, чувствовать другое тепло.

— Я постараюсь его уговорить.

— Только без сопровождения, хочется побыть наедине. Только ты и я, и море за бортом!

От этих слов стало сладко и банальные бабочки запорхали по всему телу. Я чувствовала, что прогулка будет неповторимой, чудесной и возможно новой точкой наших отношений. Только вот до конца почему-то не была полностью уверена, что мне хотелось менять курс наших отношений. Меня в принципе устраивали наши прогулки, мои вечерние мысли, на большее я не решалась, было какое-то тревожное сомнение.

Голубые глаза сердились. Нет, они просто горели злостью. Я судорожно сглотнула, расправляя складки платья на коленках. Но нужно быть храброй, отстаивать свои интересы, проявлять самостоятельность, которую мне любезно предоставили.

Папа медленно выдохнул, приложил кулак к губам. Мне даже показалось, что слегка прикусил зубами кожу на костяшках. Затем выпрямился, откинулся на кресле и распустил галстук, расстегнул пару пуговиц на рубашке. На шеи блеснула золотая цепочка с кулоном. Он ее затеребил. Я напряглась. Если папа нервничает, это не очень хорошо.

— Аня! — это очень нехорошо. Русским именем он называет меня крайне редко, называет, когда разговор предстоял на серьезные темы. Не думала, что разрешение на прогулку с Ричардом на его яхте — это серьезная тема.

— Ты уже взрослая девочка и понимаешь, что когда молодой мужчина типа Стоуна приглашает тебя на прогулку в открытое море, где кроме вас никого не будет, это не просто прогулка!

— В смысле? — недопоняла я его, а он стиснул зубы, отвернулся к окну и долго молчал. — Пап, мы просто покатаемся на яхте и вернемся. Что может случится за это время? — он бросил на меня странный прищуренный взгляд из-под ресниц. Видимо я чего-то не понимаю. Видно где-то в моих знаниях был пробел, да, отношения с противоположным полом у меня складывались специфически. Мальчики проявляли симпатию, некоторые даже осмеливались целовать в щечку, брать за руку, но все это длилось до того момента, пока на горизонте не появлялся Али или Азамат, или папа. Но папа вмешивался в более старшем возрасте, детские чувства мальчика и девочки его не интересовали, а вот когда встал вопрос моего обучения в Англии, где я собиралась жить одна, он с особым вниманием контролировал каждый мой шаг, мониторил мое окружение. Абу был со мною. И его присутствие уже было веским поводом парням обходить меня стороной, при этом общение с девочками не так жестко контролировалось.

— Хорошо. Только я сам отвезу тебя в порт, как говорится из рук в руки, под расписку! — я с радостным визгом кинула ему на шею, прижимаясь к его щекам своим лицом, чувствуя, как его крепкие руки меня обняли и прижали к груди. Рука сама потянулась к кулону, покрутила. Пуля. Эта загадочная пуля. Когда-нибудь я спрошу его о ней!!! И он обязательно расскажет.

Ричард

Твою мать!!! Уж лучше был бы охранник, чем сам Каюм. Я прищурено наблюдал, как остановился черный джип, как из него выпорхнула в белом платье Анна с распущенными волосами, держа на плече большую плетеную сумку, как с водительской стороны вышел Саид Каюм, надевая сразу же очки. Да, солнце палило нещадно. Но я чувствовал, как руки похолодели и внутри все напрягалось, едва они подошли ко мне. Если рядом с Анной я по сей день испытываю невообразимую похоть, желание опробовать ее на вкус, то рядом с Каюмом мне хочется превратиться в статую. Бездушную. Но я улыбаюсь, делая вид, что безумно рад их видеть. Саид Каюм не улыбнулся, и, наверное, хорошо, что на нем были очки, я кожей чувствовал его сдерживаемую ярость.