Спасая Куинтона (ЛП)

- Почему?

- Просто не могу и всё. - Потому что тогда ты будешь смотреть на меня, как и все остальные - как на кого-то, кто отнял жизнь. Она будет меньше думать обо мне, возможно, даже пожалеет, а я этого не хочу. Я видел этого достаточно.

Она молчит, подъезжая к экрану с меню, и опускает окно. - Ты знаешь, я много думала о тебе последние несколько месяцев, - признается она, читая меню, и стараясь выглядеть спокойной, но ее грудь быстро поднимается и опускается, и я вижу, как она с трудом дышит.

Я не знаю, как реагировать, и даже если бы знал, у меня не было шанса, потому что она начала заказывать еду. Делаю передышку, мои мысли мелькают со скоростью миллион миль в минуту. Все, что я хочу сделать, это задать ей вопросы, выяснить, почему она здесь, но в то же время хочу выйти из машины и вернуться в единственное место, которое называю домом. Практически готов это сделать, но теряю внимание, наблюдая за ней, когда она делает заказ, и в конечном итоге я оказываюсь с гамбургером и картошкой на моих коленях.

Затем она движется вдоль здания и припарковывает машину в тени под деревом.

Она глушит двигатель, открывая свой сэндвич с курицей и надкусывая его. - Здесь очень жарко, - говорит она. - Боже, как ты это терпишь... чувствую себя отвратительно. - Она машет рукой над лицом.

- Выглядишь ты прекрасно, - позволяю словам соскользнуть с моих губ, едва контролируя свои мысли.

Она медленно моргает, взмахивая ресницами. - Спасибо. - Потихоньку переводит дыхание, прежде чем отвернуться к окну. Она начинает есть картошку, морща лоб, как будто сбита с толку, да и я тоже. Я даже не уверен, что происходит. Почему мы здесь. В чем дело.

- Нова, - говорю я, собравшись и сосредотачиваясь. - Что ты хочешь от меня? Я имею в виду, ты появляешься совершенно неожиданно просто для того, чтобы пообщаться? Это не имеет никакого смысла.

Она жует картошку, а затем закрывает глаза. Сначала мне кажется, что она собирается заплакать, но, когда она снова открывает их, ее глаза выглядят сухими.

- Я приехала, чтобы помочь тебе, - признается она, глядя прямо на меня. - Я... я позвонила, потому что хотела найти тебя, мне нужна была твоя подпись на использование видео. Я искала тебя некоторое время, но было очень сложно выследить тебя.

- Хорошо… - беру картошку-фри, но не в состоянии даже съесть ее, моя челюсть болит и в животе мутит от кристаллов, которые принял, прежде чем ушел, поэтому я сразу возвращаю ее обратно. - Но я не понимаю, почему ты думаешь, что мне нужна помощь. Я в порядке, и я не понимаю, почему ты этого не видишь и думаешь по-другому.

Ее голубовато-зеленые глаза неторопливо сканируют мое тело с нулевой отметкой того, что она верит, что я в порядке. - Потому что Делайла сказала мне кое-что по телефону... о тебе.

Я напрягаюсь, пульс ускоряется, легкие сжимаются, чувствуя нехватку воздуха. - Что она тебе сказала? - Какого черта я мог наговорить Делайле? Боже, понятия не имею.

Она обдумывает что-то с осторожностью, облизывая губы своим языком и слизывая немного соли с них. - Ты помнишь концерт, на котором мы были все вместе? - спрашивает она.

- Конечно... как я мог забыть? - Это на самом деле одна из немногих вещей, которые я могу вспомнить. Солнце, ее запах повсюду.

Ее губы поднимаются немного вверх, как будто она рада, что я это помню. - Да, я никогда не смогу забыть все то время, что мы провели вместе, как я... и как я сбежала посреди всего этого.

- Хорошо, что ты так сделала, - говорю ей, уверенный в своих словах. - Ты не должна была зависать с нами, чтобы никогда не входить в наш мир.

- Я знаю, что поступила правильно, - соглашается Нова. - И я узнала многое о себе уже позже, когда мне стало лучше. - Она смотрит на заправку перед нами. - Знаешь, за последние несколько месяцев я многое открыла в себе и обнаружила, что хочу помогать людям. Я упустила много шансов помочь другим, потому что слишком боялась увидеть правду или не могла позаботиться даже о себе. - Не могу понять, к чему она клонит и собираюсь спросить об этом, но, когда она смотрит на меня, что-то в ее глазах меня останавливает. - Я хочу помочь тебе стать лучше. - Она так говорит, будто это так же просто, как дышать, но это не так. Это сложнее, чем найти дно в бездонной яме.

- Ты не сможешь, - говорю ей, опуская взгляд на тату на моей руке - Лекси, Райдер. Постоянное напоминание о том, что мне ничем не помочь, что я не достоин чьей-то помощи. Но Нова не знает, что они означают, ведь я никогда не говорил ей. Если бы это случилось, ее бы здесь не было. - Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь мне не поможет.

- Неправда, ты и я знаем, что я могу помочь тебе. - Она поворачивается в своем кресле и поджимает ноги к себе. - Если ты только позволишь мне это, увидишь.

Я готов рассмеяться, потому что она не понимает. Как она может такое говорить, когда даже не знает ничего о том, что происходит? - Ты даже не знаешь, о чем говоришь. Ты не знаешь меня вообще. Ты не можешь помочь тому, кого ты не знаешь и к тому же, я не хочу, чтобы мне помогали. Меня всё устраивает. - Я там, где должен. Все это знают. Мой отец. Родители Лекси. Мама Тристана.

- Лучше бы ты умер, - слышу рыдания матери Тристана. - Я хочу, чтобы это был ты, это должен был быть ты.

Я моргаю, сдерживая слезы, лежа на больничной койке в окружении людей, которые меня ненавидят. - Я знаю.

Она начинает рыдать сильнее и выбегает из палаты, оставляя меня наедине со своей виной, пожирающей меня изнутри, и все, что я хочу сейчас - это умереть.

Выныриваю из воспоминаний, когда дрожащая рука Новы скользит по сидению и обхватывает мою. Жар. Тепло. Комфорт. Страх. Все эти ощущения пронизывают меня, и все, что я могу сделать, это смотреть на наши руки и переплетенные пальцы. Так давно я не чувствовал такой связи, последний раз только с ней прошлым летом.

- Я ходила на терапию некоторое время, - признается она, беря меня за руку. Ее пальцы дрожат, и я замечаю чуть ниже шрама на ее запястье татуировку: never forget. Интересно, что она означает, что именно она не хочет забыть. – Это было полезно... и заставило меня понять, что я убегала от своих проблем, вместо того, чтобы бороться. Все, что я делала... наркотики, попытка порезать себя, все произошло потому, что я не хотела иметь дело с Лэндоном... со смертью моего парня. - Она говорит это так легко, что я не понимаю, какого хрена происходит. Помню, как она рассказывала, что ее бойфренд совершил самоубийство, но тогда она рыдала, а теперь выглядит так спокойно. Я помню шрам на ее запястье, но она никогда не говорила, что сама это сделала.

- Это хорошо, - говорю, не зная, что еще сказать. Всё, что я хочу сейчас, это просто обнять ее, почувствовать ее, быть тем человеком, кто утешит ее, но я не могу сделать этого - предложить ей наихудшую версию самого себя. - Я искренне рад за тебя.

- Да, - соглашается она, поглаживая мою руку пальцами. Ощущение ее кожи на моей заставляет меня содрогнуться, и я не знаю, почему. Под действием наркотиков я не должен ничего чувствовать, но не в этот раз. Я чувствую все. Тепло от солнца. Малейшие изменения в температуре наших тел, мягкую прохладу воздуха, когда он касается моей щеки. Как сильно я хочу поцеловать ее.

- Это заставило меня понять, кто я и чего хочу от жизни... я хочу жить, и я имею в виду действительно жить, а не просто существовать, словно в тумане. И я хочу помочь людям, которые переживают то же самое, через что я прошла... тем, кто не обращается за помощью, когда им это нужно. - Она делает паузу. - Я на самом деле потратила много времени на волонтерство в горячей линии, помогая людям.

- Это действительно здорово, - счастлив, что она живет своей жизнью, где может использовать свое доброе сердце, чтобы помочь людям. - Я так рад, что ты отошла от всего этого дерьма... - смотрю на свою грудь, всю в синяках и шрамах и расцарапанные руки, напоминающие, кто я сейчас. - Я всегда говорил, что ты не принадлежишь нашему миру.