Слуга

Михалыч пыхтел в ответ: жена выстирала единственный комплект в растворе хлорной извести. Вместе с погонами и удостоверением. В результате получилось пугало. А завтра – строевой смотр. Сам генерал будет проверять экипировку…

– Вы не первый, что характерно… Такое случается…

Брюки принесли в примерочную. Михалыч запрыгнул в них – сидели как влитые. К форме он приобрел также полуботинки и куртку на «молнии» со съемными погонами.

Заплатив за одежду, он присел у входа. Таксист покорно ждал на улице, упершись задом в багажник и скрестив на груди руки.

Коробку с курткой и гражданской одеждой поставили у ног. Михалыч был теперь в форме – впервые за множество долгих лет.

Таксист ошалело глядел на подошедшего к нему полковника. Он не хотел узнавать недавнего пассажира. Пришлось и ему рассказать историю о нерадивой жене.

Такси тихо тронулось и пошло к Главпочтамту. Получив на руки очередную порцию «утешительных», водитель ждал «командира» у входа.

Звонок с Главпочтамта, кажется, ничуть не расстроил людей в Москве. Там лишь спросили, действительно ли погиб напарник.

– Да, погиб…

– Но, может, это не он?

– Всё сходится. Но я не могу открыть вторую половину контейнера.

– Записывайте: двенадцать, ноль восемь и семьдесят… Желаем удачи.

В Конторе почему-то пока что молчали, узнав, что Михалыч остался один. Кажется, это их устраивало. Один уже погиб. Зачем еще рисковать.

Убийца напарника не успел завладеть контейнером: вероятно, его спугнули, и он ушел через окно – вот почему была опущена рама в купе. За напарником, возможно, следили из Центра, выбирая лишь момент устранения. Улита сделала дело и спрятала рожки… В первый сеанс связи, на даче, работал тот же дежурный – этот голос не забыть. О нем ничего неизвестно – молодой он или старый, выносливый или слабый, но известен теперь его голос. Известно теперь даже его очередное дежурство. Чтобы его расколоть, надо сообщить ему ложный адрес и наблюдать со стороны. А потом связаться с куратором.

Глава 6

Областная администрация гудела, как осиное гнездо. Каждый норовил пройтись по даче губернатора, начиная от секретарей-операторов и кончая слесарем дядей Колей – его держали в подвале как знатока подвальных коммуникаций. Гудели все кому не лень, включая тех, кто вывел Политика «на магистральный путь развития», – Смаковский, Мальковский, Рябоконь, а также Рапп, известный как Сухофрукт. Собрались незваные, скалят зубы. После выборов губернатор закапризничал было, строгость на себя напустил – в порядке очереди! Будьте добры!

Но «квартет» не обиделся: он понял, что это всего лишь головокружение от успеха. Рябоконь нынче опять скалил зубы:

– Здоровье у человека одно, надо им пользоваться обдуманно…

– Прекрати паясничать! Тебе здесь не овощная база!

Банкир Рапп раскинул руки, призывая к спокойствию:

– Действительно, мы не на базе… Евгений Васильевич всё понял и больше не будет…

Губернатор подобрал губы. Сказать, что он обязан квартету, – значит, признать себя пешкой в чужих руках. Но если гнуть прежнюю линию – не жди хорошего. Конечно, он больше не будет. Пусть лезут теперь хоть толпой к нему в кабинет – про них же потом и скажут: дорвались до власти, двери ногой открывают. А ведь решили же, что лучше лишний раз пыль в глаза пустить, чем лезть напролом. Лучше так, чем начнут судить да рядить про бюджетные деньги, про административный ресурс…

Мальковский заведовал рыбным промыслом: разводи карпов, нагуливай жир… Так нет! Прилип как банный лист к жопе. Другое дело – Смаковский. Этот господин с началом приватизации прихватил основные рестораны города. А по сути – трус. Вот и сегодня: сидит, дрожит, как студень. Но предложи ему выйти из игры – покрутит пальцем возле виска, начнет козни строить. Хороши друзья! Нет предложить бы дельный совет, а они в хохот.

Рябоконь не унимался:

– Так и подписал? Леший?!

– Он еще спрашивает…

– Плохо дело, Васильич…

Безгодов разлил коньяк по рюмкам. Дался им Леший! Не сегодня-завтра Тюменцев притащит это чудо природы. Посмотрим, как тот запоет.

Мальковский вдруг усомнился:

– Может, порубить все связи и сидеть, не дыша. Что мы там не видели?

– Покупателей, – напомнил губернатор.

– Клиентов, – уточнил Сухофрукт.

В данный момент он соглашался с доводами Политика. Новое дело лишь вначале кажется глупостью, однако стоит раскинуть мозгами, как сразу понимаешь, что самыми надежными фирмами бывают лишь те, что торчат под носом у «интересных» учреждений.

Безгодов, развалившись в кресле, ловил информацию. Полезно бывает послушать компетентного человека. С пьяных глаз банкир мог брякнуть что угодно – только слушай. Но тот замолчал.

Рябоконь между тем вернулся к старой теме:

– Это какую силу надо иметь, чтоб сучком пропороть… Да еще приписал, чтоб в лесу прибрались… С чего бы?

– Я вот о чем думаю: не южные ли наши друзья наступают на пятки.

Но Сухофрукт его успокоил:

– Воображение, смотрю, разыгралось… Поймают Лешего, тогда и рассуждай. Вопрос с Тюменцевым будет решен – замом пока назначат…

Безгодов посмотрел в потолок: на потолке висела просторная люстра. Он указал в нее пальцем:

– Им только и останется, что гадать. Таких путей доставки не существует в природе…

Безгодов наполнил рюмки, все выпили и принялись закусывать, шмыгая носами и чавкая.

Губернаторский телефон на столе мирно тенькнул. Губернатор протянул руку, поймал трубку. Слушаю… И поднялся над столом. Это вы хорошую новость нам сообщили… Конечно, ответственно. Но и радостно тоже. Не каждый день встречаемся. Безусловно. Можете не сомневаться: обеспечим на высшем уровне… До свидания, Петр Николаевич.

Политик вернул трубку на прежнее место. Гости ждали, глядя на губернатора.

Первым очухался Рябоконь:

– В чем дело, Васильич?

– К нам едет президент… – Безгодов говорил упавшим голосом. – Сказали, будет знакомиться с жилищно-коммунальным хозяйством в нашем регионе… У нас с этим делом вроде как всё прекрасно. Интересно, кто ему про такое наплёл…

Рябоконь перестал улыбаться.

– Васильич, мы тебе соболезнуем…

Банкир поднял палец кверху:

– Президенты приезжают и уезжают, а мы остаёмся. Усвоили? Одно прошу не забывать: мы хозяева положения…

Безгодов сморщился от этих слов, но промолчал.

– И пусть этот Тюменцев держит руку на пульсе. Все-таки зарплату у нас получает…

Гости вдруг поднялись и, посмотрев на Политика как на обреченного, двинулись к выходу. В приемной стоял Тюменцев, держа в руке картонный рулон.

– Заходи, Сергеевич! – крикнул Безгодов Тюменцеву. – Что нового?

Тюменцев мялся, держа в руках рулон:

– Иду мимо, а оно висит. У Владимира Ильича на руке. Позвал патрульного, лестницу – еле сняли…

Безгодов распрямил лист. На нем черными буквами было написано: «Губернатор КАЗЁЛ». Если было бы написано слово «козёл», то Безгодов, возможно, не так бы обиделся. А тут – «КАЗЁЛ». Ошибка в слове была умышленной, издевательской.

Руки у губернатора дёрнулись, и лист разлетелся в клочья.

– Вот я что с ними сделаю! Оппозиция драная! Что ты можешь об этом сказать?

Губернатор ткнул ладонью в сторону обрывков.

Тюменцев пожал плечами.

– Между прочим, ты мне их должен задержать. Чем быстрее, тем лучше для тебя. Знаешь, кто к нам едет? То-то и оно, что не знаешь. Президент. Так что давай. Шевелись по поводу оппозиции. Надо им показать кузькину мать.

Но Тюменцев усомнился: может, не следует перед приездом? Все-таки мероприятие, народ соберется. Примутся лозунги орать…

Губернатор благодарно улыбнулся:

– Ты это справедливо заметил – выдрать их мы всегда сумеем. Дай время. – Он погрозил в окно кулаком. – Ты мне вот что скажи. – Губернатор наклонил набок голову. – Как у нас дела с этим Лешим? Надо его все-таки поймать. Нечего ему бегать на свободе. Ты понимаешь?