Страница 34 из 49
Следующая норма, которая заслуживает упоминания, – это п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, согласно которой установление юрисдикции российским арбитражным судом допустимо в «иных случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации». Критерий тесной связи обычно используется при решении вопроса о выборе применимого права, но не для определения юрисдикции, в связи с этим подход российского АПК отличается значительной оригинальностью[280]. Исходя из формулировки рассматриваемого пункта все иные основания для установления юрисдикции, упомянутые в п. 1–9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, являются лишь частными случаями реализации данного принципа. Принцип «тесной связи» позволяет уйти от исчерпывающего перечня оснований международной подсудности. Такой перечень, каким бы подробным и детальным он ни был, всегда будет несовершенным. С учетом динамики гражданского оборота, широкого применения в нем принципа диспозитивности заранее очертить круг споров, могущих возникнуть из цивилистических отношений, практически невозможно[281].
Анализ небогатой судебной практики, в которой данное основание фигурировало в качестве относительно самостоятельного (а не в качестве «подкрепления» иных оснований, указанных в ст. 247 АПК РФ), позволяет обозначить те критерии, которые принимают во внимание арбитражные суды при установлении наличия тесной связи спора с территорией Российской Федерации: 1) субъектный состав спора; 2) местонахождение основных доказательств по делу; 3) место исполнения судебного решения[282]. В одном из споров фигурировал в качестве возможного критерия и русский язык как язык договора[283]. Кроме того, может приниматься во внимание акцессорный характер обязательства, в связи с которым возник спор, по отношению к основному обязательству, должником по которому является российское лицо[284]. При этом должны также приниматься во внимание и прагматические соображения. Тесная связь должна иметь какое-либо практическое обоснование: облегченный порядок исполнения будущего решения, сбора доказательств, защиту слабой стороны, предъявление иска по связи дел, которая распространяет подсудность одного требования на все другие, если их разъединение невозможно (например подача встречного иска, подача иска к нескольким ответчикам, находящимся на территории разных государств) и т. д.[285]
И наоборот. Если судом установлено, что заявленные исковые требования вытекали из деятельности иностранной компании за рубежом, исполнение по спорному договору осуществлялось на территории иностранного государства, большинство доказательств расположено на территории иностранного государства, а правом, применимым к договору, было право иностранного государства, то оснований для применения положений п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ нет[286].
В качестве возможной иллюстрации применения данного критерия можно привести ситуации, когда вред от деятельности иностранного лица в сети «Интернет» еще не наступил, в силу чего применение п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ как специального основания для установления юрисдикции по деликтным спорам невозможно, но в то же время существует реальная угроза наступления такого вреда на территории Российской Федерации. Как отметил суд в одном из своих решений, «сам факт предполагаемого причинения убытков на территории Российской Федерации свидетельствует о наличии тесной связи спорного правоотношения с указанной территорией»[287].
Также критерий тесной связи может быть использован применительно к договорам, по которым распространяются электронные экземпляры произведений. Ранее уже говорилось о том, что в данном случае применение специального основания для установления юрисдикции суда в виде исполнения договора на территории Российской Федерации является проблематичным в силу положений ст. 316 ГК РФ о месте исполнения обязательства. Тем не менее факт места нахождения или местожительства приобретателя в России может служить основанием для вывода о тесной связи договора с территорией Российской Федерации в отсутствие пророгационных или третейских соглашений в соответствующем договоре.
4.2. Определение применимого права к отношениям в сети «Интернет» (jurisdiction to prescribe)
Прежде чем перейти к вопросам, связанным с определением применимого права к трансграничным отношениям в сети «Интернет», необходимо еще раз подчеркнуть необходимость четкого отграничения вопросов определения юрисдикции суда по рассмотрению спора (jurisdiction to adjudicate) от вопросов, связанных с определением права, применимого к такому спору. Некоторые авторы, к сожалению, имеют неверные представления о том, что первично: юрисдикция или применимое право. Так, Н.А. Дмитрик пишет, что «для договорных отношений в сети «Интернет» более важным является вопрос о применимом к таким отношениям праве, т. е. о действии закона в пространстве и по кругу лиц. Вопрос о подведомственности и подсудности возникающих споров также важен, но он производен (выделено мной. – А.С.) от вопроса о применимом праве»[288]. Сразу возникает вопрос, как можно определить применимое право, если предварительно не решен вопрос о том, кто же его будет определять и применять. Но дело даже в другом. Данные вопросы решаются в соответствии с различными принципами. При этом «разграничение принципов установления подлежащего применению права и правил определения компетентного суда выступает основой современной концепции международного частного права»[289]. При решении вопроса о своей компетентности по рассмотрению спора суд руководствуется правом своей страны (lex fori), при решении вопроса о применимом праве суд руководствуется в том числе и правилами коллизионного регулирования, допускающими широкую автономию воли по выбору иностранного права. Установление судом своей юрисдикции в отношении спора само по себе не влечет применения законодательства страны суда к такому спору[290].
Положения о выборе применимого права, которыми будет руководствоваться российский суд, положительно решивший вопрос о наличии своей юрисдикции по рассмотрению спора с участием иностранного лица, содержатся в разд. VI части третьей «Международное частное право» ГК РФ. Не ставя перед собой цель переписывания основ международного частного права, следует обозначить основные подходы к выбору применимого права к договорным и внедоговорным отношениям, которые могут иметь значение в контексте сети «Интернет».
Право, применимое к договорным обязательствам
Основным принципом выбора применимого права к договорам, осложненным иностранным элементом, является принцип автономии воли. Согласно ст. 1210 ГК РФ стороны вправе выбрать право, применимое к их правам и обязанностям по договору. Такое право должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Так, при решении вопроса о наличии соглашения сторон о выборе применимого права, вытекающего из условий договора, суд может принять во внимание имеющиеся в договоре ссылки на нормы права определенной страны; использование терминологии, характерной для определенной правовой системы, в некоторых случаях – валюту и язык договора. Соглашение сторон о выборе применимого права может следовать и из иных, кроме собственной условий договора, обстоятельств дела. В частности, из сложившейся договорной практики сторон (ранее заключенные договоры содержали оговорку о выборе применимого права); ссылки сторон на нормы одного и того же правопорядка в ходе судебного разбирательства[291], связь договора с иными договорами, содержащими условие о применимом праве[292].
280
Батлер У.Э., Ерпылева Н.Ю. Производство по делам с участием иностранных лиц в международном процессуальном праве России и Кыргызстана // Законодательство и экономика. 2012. № 11.
281
См.: Мамаев А.А. Принцип «тесной связи» спорного материального правоотношения с территорией Российской Федерации как основание определения международной судебной юрисдикции по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. № 2.
282
Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 18 апреля 2011 г. № 09АП-7645/2011 г. по делу № А40-116933/09-50-926, оставленное в силе постановлением ФАС Московского округа от 8 августа 2011 г. № КГ-А40/6186-11.
283
Определение ВАС РФ от 28 октября 2011 № ВАС-8661/11 по делу № А60-7981/2010-С2.
284
Постановление ФАС Московского округа от 9 октября 2012 г. по делу № А40-51127/12-114-475: «Кроме того, залоговое обязательство является дополнительным (акцессорным) обязательством по отношению к обеспечиваемому им основному обязательству по кредитным договорам, должником по которому также является российская организация… Данные обстоятельства свидетельствуют о наличии тесной правовой связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации».
285
Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 марта 2008 г. № 09АП-2750/2008-ГК; Нешатаева Т.Н. О вопросах компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц // Вестник ВАС РФ. 2004. № 12.
286
См. п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».
287
Постановление СИП от 2 июля 2014 г. № С01-471/2014 по делу № А40-56928/2004.
288
Дмитрик Н.А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети «Интернет». М., 2006. С. 73.
289
Batiffol H., Lagarde P. Traite de droit international prive. T. II. № 668. P. 446. Цит. по: Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. § 350.
290
Пункт 12 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».
291
Там же.
292
Асосков А.В. Указ. соч. С. 126 и сл..