Страница 20 из 38
В тех же случаях, когда одна из сторон обязательства принимает на себя обязанность по уплате контрагенту определенной денежной суммы при наступлении (ненаступлении) предусмотренных договором обстоятельств (ст. 310, 4061 ГК РФ), мы не вправе говорить об ответственности за наступление (ненаступление) указанных обстоятельств, ибо основанием всякой гражданско-правовой ответственности может служить только противоправное нарушение субъективных гражданских прав.
В п. 2 Постановления из традиционного правила о том, что обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве стороны (т. е. третьих лиц), делается неожиданный вывод, согласно которому стороны обязательства не могут выдвигать в отношении третьих лиц возражения, основанные на обязательстве между собой, равно как и третьи лица не могут выдвигать возражения, вытекающие из обязательства, в котором они не участвуют.
Непонятно, на каком основании предусмотренная ГК РФ (ст. 308) невозможность создания обязательством обязанностей не участвующих в нем третьих лиц приравнивается к невозможности представлять возражения, основанные на этом обязательстве, в отношениях, складывающихся между сторонами этого обязательства и третьими лицами. Ведь, к примеру, залогодержатель, арендатор или доверительный управляющий, защищая свое законное владение соответствующим имуществом от нарушений со стороны третьих лиц (ст. 305 ГК РФ), прежде всего должны доказать свой титул законного владельца, а это можно сделать, лишь ссылаясь на обязательства, вытекающие из договора залога, аренды или доверительного управления.
Раздел II
Некоторые важные новеллы Гражданского кодекса РФ
Глава 3. Принципы гражданского законодательства и предмет гражданско-правового регулирования
Статья 1 действующего ГК РФ об основных началах гражданского законодательства дополнена правилом о том, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3). Таким образом, принцип добросовестности введен в ранг принципов гражданского законодательства и должен служить ориентиром поведения всех участников имущественного оборота.
Развитию данного принципа и обеспечению его действия в реальном гражданско-правовом обороте призвано служить и другое новое законоположение о том, что «никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения» (п. 4 ст. 1).
В первых же комментариях отмеченных новелл ГК РФ подчеркивается неразрывная связь принципа добросовестности и законоположения о недопустимости извлечения преимуществ из незаконного или недобросовестного поведения с действием другого принципа гражданского законодательства – принципа диспозитивности гражданско-правового регулирования, который выражен в той же ст. 1 (п. 2) известной формулой: граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе; они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора[48].
Нельзя, однако, не заметить, что понятие «добросовестность» является оценочной гражданско-правовой категорией. Вывод о добросовестности или недобросовестности участников имущественного оборота должен делать судья, рассматривающий спор между ними. Следовательно, введение в число принципов гражданского законодательства принципа добросовестности участников имущественного оборота неминуемо влечет за собой расширение сферы судейского усмотрения. Не секрет, что данное обстоятельство (расширение сферы судейского усмотрения) ранее весьма критически оценивалось в юридической литературе.
Так, еще в начале XX в. известный российский правовед И.А. Покровский отмечал, что «право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком «праве» не может быть речи». В связи с этим он полагал, что расширение сферы судейского усмотрения («судейского правотворения») «заключает в себе органическую и неустранимую опасность судейского произвола… и очевидно, идет вразрез с интересами развивающейся человеческой личности»[49].
Разделяя опасения И.А. Покровского относительно возможности перерастания свободного судейского усмотрения в судейский произвол, все же должен отметить, что проблема может быть решена путем формирования единообразной судебной практики, связанной с применением принципа добросовестности к различным гражданским правоотношениям.
Кстати сказать, уже сегодня можно обнаружить некоторые успешные попытки судебного толкования отдельных правовых норм, в соответствии с которыми определенные юридические последствия наступают в зависимости от добросовестности (или недобросовестности) поведения участников гражданского оборота.
К примеру, в совместном постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»[50] (далее – Постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ № 10/22) судам при разрешении споров, связанных с возникновением права собственности в силу приобретательной давности, предложено учитывать, что давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности (п. 15).
Более детальными являются содержащиеся в Постановлении Пленумов ВС РФ и ВАС РФ № 10/22 разъяснения, касающиеся фигуры добросовестного приобретателя, применительно к правоотношениям, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения (ст. 302 ГК РФ). Согласно п. 38 Постановления приобретатель признается добросовестным, если докажет, что при совершении сделки он не знал и не должен был знать о неправомерности отчуждения имущества продавцом, в частности принял все разумные меры для выяснения правомочий продавца на отчуждение имущества. Приобретатель не может быть признан добросовестным, если на момент совершения сделки по приобретению имущества право собственности в ЕГРП было зарегистрировано не за отчуждателем или в ЕГРП имелась отметка о судебном споре в отношении этого имущества.
В то же время запись в ЕГРП о праве собственности отчуждателя не является бесспорным доказательством добросовестности приобретателя. Ответчик может быть признан добросовестным приобретателем имущества при условии, если сделка, по которой он приобрел владение спорным имуществом, отвечает признакам действительной сделки во всем, за исключением того, что она совершена неуправомоченным отчуждателем. Однако собственник вправе опровергнуть возражения приобретателя о его добросовестности, доказав, что при совершении сделки приобретатель должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества.
Вместе с тем нельзя не отметить, что подобные разъяснения порядка применения правовых норм, в которых имеются ссылки на добросовестность (недобросовестность) участников гражданского оборота, пока носят фрагментарный характер. Возведение принципа добросовестности в ранг принципов гражданского законодательства требует от высшей судебной инстанции активной работы по обобщению судебной практики, связанной с применением данного принципа при разрешении различных споров, и выработки единообразных подходов всех судов путем подготовки соответствующих актов судебного толкования.
Поэтому заслуживает поддержки вывод, сделанный А.В. Коноваловым: «Можно рассчитывать, что такое решение будет способствовать скорейшей детальной разработке института добросовестности в судебной практике, что в силу ряда причин немаловажно. Ведь недостаточно ясное и конкретное (в необходимых случаях вплоть до казуистичности) формулирование понятия добросовестности поведения участников гражданского оборота наносит существенный вред регулированию гражданских правоотношений»[51].
48
См., например: Гражданский кодекс Российской Федерации: Постатейный комментарий к главам 1, 2, 3 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2013. С. 25 (автор комментария – А.В. Коновалов).
49
Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 89, 105. (Серия «Классика российской цивилистики»)
50
Российская газета. 2010. 21 мая.
51
Коновалов А.В. Указ. соч. С. 26.