Страница 27 из 35
Напротив, именно отсутствие «паевых» отношений сделало объективно необходимым признание подп. 4 п. 3 ст. 50 и ст. 123.12 ГК РФ самостоятельным видом юридических лиц товариществ собственников недвижимости (ТСН)[122]. Многие из них возникли на остатках имущественной базы бывших кооперативов (жилищных, дачных, гаражных кооперативов, садоводческих товариществ и т. п.) в связи с появлением в гражданском законодательстве общего правила п. 4 ст. 218 ГК РФ о практически неизбежном превращении большинства потребительских кооперативов граждан по мере полной уплаты их участниками соответствующих паевых взносов в особый вид некоммерческих объединений, основанных уже не на паевых отношениях их участников, а на особой разновидности их общей долевой собственности (п. 2 ст. 123.12 ГК РФ). Тем более это касается товариществ собственников жилья (ТСЖ), изначально являвшихся не потребительскими кооперативами, а особым видом юридических лиц – некоммерческими объединениями граждан, ставшими разновидностями ТСН. Поэтому ТСН по необходимости стали самостоятельным видом юридических лиц (наличие организаций, аналогичных по статусу отечественным ТСЖ и ТСН, характерно и для жилищного законодательства большинства европейских стран).
В целом же можно сделать вывод о том, что в современном отечественном правопорядке количество организационно-правовых форм некоммерческих организаций по-прежнему остается явно избыточным: оно достигает полутора десятков (а если госкомпанию и три разновидности «адвокатских образований» считать самостоятельными видами юридических лиц, то оно приближается к 20). При этом основную их часть составляют корпорации, хотя не менее полудюжины являются унитарными организациями. Для сравнения можно отметить, что в западноевропейском континентальном праве всего двум видам некоммерческих корпораций – объединениям (Vereine) и потребительским кооперативам – «противостоят» также два вида унитарных НКО – фонд (Stiftung) и учреждение (Anstalt)[123]. Таким образом, развитый гражданский оборот, в отличие от отечественного правопорядка, в принципе вполне удовлетворяется всего четырьмя формами некоммерческих организаций.
Между тем в ходе работы по приведению Закона об НКО в соответствие с новой редакцией гл. 4 ГК РФ выявились дефекты и просчеты в нормах, посвященных статусу автономных некоммерческих учреждений (АНО), вносящие серьезную путаницу в принципиальные различия корпоративных и унитарных юридических лиц. Сама юридическая конструкция АНО вполне соответствует европейскому пониманию унитарного учреждения (см. п. 3 ст. 123.24 ГК РФ). Однако согласно действующим нормам ГК РФ ее учредители после создания ими такого юридического лица не прекращают свою деятельность (в этом качестве), а в дальнейшем управляют всей деятельностью АНО (п. 1 ст. 123.25 ГК РФ), в том числе принимают решение о ее реорганизации (преобразовании) в фонд (п. 7 ст. 123.24 ГК РФ), не будучи ее органами и помимо них: ведь именно по их решению в АНО создается как единоличный, так и постоянно действующий коллегиальный орган (п. 2 и 3 ст. 123.25 ГК РФ).
При этом учредители имеют определенные права и обязанности в отношении созданной ими АНО (п. 8 ст. 123.24 ГК РФ), а главное – составляют некую «общность», из которой можно свободно выйти и в которую можно быть принятым по единогласному решению других ее участников (п. 6 ст. 123.24 ГК РФ). Это обстоятельство порождает вопрос о соотношении компетенции органов АНО с правами и обязанностями «коллегии» ее учредителей (особенно в случаях возможных конфликтов между ними), а главное – о юридической природе самой АНО, которая при такой ситуации становится вовсе не унитарной, а типичной корпоративной организацией (ее учредителей). В частности, одно из предложений об изменении редакции норм Закона об НКО состоит во включении в исключительную компетенцию высшего органа всякой НКО «определения порядка приема в состав учредителей (участников, членов) некоммерческой организации и исключения из состава ее учредителей (участников, членов)». Но в унитарных НКО нет и не может быть никакого «высшего органа» (типа общего собрания) с исключительной компетенцией (ср. ст. 123.25 ГК РФ). Поэтому реализация таких предложений фактически привела бы к превращению унитарных НКО в корпорации их учредителей.
Нормы закона об учредителях НКО (фактически касающиеся исключительно учредителей АНО) следует признать явно неудачными и порождающими недоразумения и противоречия. Ведь по самому смыслу этого термина «учредителями» юридического лица могут считаться лица, участвующие в его создании и действующие в этом качестве лишь до момента его возникновения (государственной регистрации). После этого в корпоративной организации они приобретают статус участников (членов), а в унитарной организации либо становятся ее органами (единоличными или членами коллегиальных органов) (в модели учреждения-собственника типа германского Anstalt), либо вообще не участвуют в ее деятельности (модель фонда Stiftung). Но в любом случае статус «учредителя» аннулируется в момент создания юридического лица, поэтому говорить о «выходе из состава учредителей» или о «приеме в состав учредителей» абсурдно.
В отечественном правопорядке об «учредителях», сохраняющих свой статус и после создания юридического лица, можно обоснованно говорить лишь применительно к унитарным юридическим лицам, не являющимся собственниками своего имущества, – учреждениям и предприятиям. Но и эти юридические конструкции, «перешедшие» из прежнего правопорядка и не соответствующие требованиям рыночного оборота (участниками которого должны быть исключительно собственники своего имущества), не предусматривают ни «соучредительства», ни возможности «выхода» из состава учредителей или принятия в этот состав. Права оперативного управления и хозяйственного ведения по своей сути исключают многосубъектность (которая исключалась и в период появления и «расцвета» таких прав в силу принципа единства субъекта права государственной собственности). Современное законодательство более точно говорит об учредителях таких юридических лиц-несобственников именно как о собственниках их имущества (абз. 2 п. 1 ст. 123.21 ГК РФ) и не допускает «соучредительства» даже для частных учреждений, поскольку они действуют по модели государственных и муниципальных (т. е. публичных) учреждений (абз. 2 п. 2 ст. 123.21 ГК РФ)[124]. Поэтому применение «учредительства» к частным юридическим лицам хотя бы и унитарным, но созданным на базе частной собственности, представляется странным; оно, кстати, неизвестно и никакому развитому правопорядку.
«Синдром солидности» не обошел стороной и коммерческие корпорации, проявив себя в виде восстановления в правах юридического лица крестьянских (фермерских) хозяйств (КФХ). Теперь они предусмотрены ст. 86.1 ГК РФ в качестве самостоятельного вида юридических лиц, отличающегося от хозяйственных товариществ, поскольку посвященная им вышеназванная статья Кодекса составляет особый новый подразд. 3.1 § 2 «Коммерческие корпоративные организации» гл. 4 ГК РФ. Крестьянские (фермерские) хозяйства, социально-экономическая роль которых не подлежит никакому сомнению, никогда и нигде в мире не были юридическими лицами, тем более их самостоятельным видом. При необходимости приобретения ими прав юридического лица они могли (и могут) становиться товариществами или кооперативами. В остальных случаях с гражданско-правовых позиций они представляют собой особую разновидность субъектов индивидуального предпринимательства, что никоим образом не умаляет их возможности участвовать в гражданском обороте. Именно этого особенно опасается отечественное «аграрное лобби», крайне недовольное потерей КФХ статуса юридического лица в действующем Федеральном законе от 11 июня 2003 г. № 74-ФЗ «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» (далее – Закон о КФХ 2003 г.)[125]. Ведь предшествующий ему Закон РСФСР от 22 ноября 1990 г. № 348-I (далее – Закон о КФХ 1990 г.)[126] с аналогичным названием в п. 1 ст. 1 безоговорочно признавал КФХ «самостоятельным хозяйствующим субъектом с правами юридического лица».
122
Подробнее об особенностях ТСН и их принципиальных юридических отличиях от кооперативов см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Юридические лица: Постатейный комментарий к главе 4 / Под ред. П.В. Крашенинникова. С. 426 и сл. (автор комментария – П.В. Крашенинников).
123
Различие в их правовом статусе состоит в том, что учредители фонда после его создания и передачи ему в собственность соответствующего имущества полностью устраняются от всякого участия в его деятельности, тогда как создатели учреждения после совершения ими аналогичных действий остаются руководить его деятельностью, но уже не как учредители, а в качестве созданных ими же единоличных органов (или членов коллегиальных органов). Разумеется, такие учреждения, как юридические лица, становятся собственниками своего имущества (ибо «право оперативного управления» является атрибутом огосударствленного планового хозяйства и неизвестно никаким развитым правопорядкам).
124
Единоличные учредители во многом (хотя и далеко не полностью) управляют также деятельностью государственных корпораций и государственной компании, а также публично-правовых компаний. Но такие своеобразные юридические лица созданы на базе публичного имущества, для которого немыслимо «соучредительство», а сами они по существу являются не формой предпринимательства, а формами управления федеральным (публичным) имуществом, т. е. формами осуществления права государственной собственности.
125
СЗ РФ. 2003. № 24. Ст. 2249.
126
Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 26. Ст. 324.