Страница 4 из 19
Лучшие идеологические борцы – разочаровавшиеся люди. Энергия разочарования[8] – самая мощная энергия, рождаемая духом. Есть в самом этом понятии оттенок слабости, относящийся, наверное, к пережитому моменту очарования: разочарование – это и признание того, что в свое время поддался действию чар. Поэтому, быть может, противодействие несет в себе и дополнительную силу, доказывающую случайность этого прежнего очарования.
Должен сделать отступление. Многое из того, что уже было сказано, и из того, что еще будет сказано ниже, безусловно, можно отнести к числу банальностей, избитых (прописных) истин. Но, как известно (как-то это напомнил неплохой судья и хороший цивилист), именно для понимания таких истин требуется вся жизнь. Смысл или, как говорит другой цивилист, для которого это понятие универсально, направленность этих заметок – в сообщении некоторого опыта, который все же требует не столько оригинальности, сколько повторения именно таких тривиальных истин.
Иногда это начинает отдавать «Экклезиастом» (впрочем, мудрой книгой). Житейские наблюдения и сентенции, в которых тем больше правды, чем больше грусти и смирения, приходится иногда облекать в забавную форму, чтобы убедить в их справедливости ранее, чем личные огорчения или главное огорчение – возраст заставят в этом убедиться лично. Если все же где-то занимательность уступит место пафосу, прошу меня извинить: это не из-за неуважения к читателю, а от торопливости или неумелости.
Возвращаемся к нашей профессии. Неуважение нашего государства и нашего общества (государство здесь лишь послушно воспроизводит стереотипы господствующего у нас сознания) к человеку предопределило неуважение к адвокату, который всегда значит не больше, но и не меньше, чем отдельно взятый человек, абстрактная личность, вызывавшая столько раздражения у преподавателей научного коммунизма. Многочасовое стояние в коридорах[9], хамство чиновников, постоянное нахождение под подозрением – это те черты нашего государства, которые без различий присущи всем областям, городам и селам.
Это неразличимая подобосущность должна вселять оптимизм в тех, кто опасается центробежных тенденций в нашей стране: на самом деле в разных ее частях очень много общего. Наверное, во всех судах имеется один и тот же приказ, иногда изданный официально: нахождение адвоката в кабинете судьи недопустимо и влечет карательные меры против обоих. Сразу бросается в глаза комическая сторона такого распоряжения: судье, который должен терпеть отношение к себе как к девице в опасном возрасте, не имеющей права гулять без гувернантки, здесь не доверяют гораздо больше, чем адвокату. Ведь одно только отпирание двери волку-адвокату в отсутствие матушки погубит беззащитного судью, не имеющего в себе никаких ресурсов противостоять воплощенному в адвокате мировому злу. Вспоминается и библейское изречение: соблазн придет в мир, но горе тем, через кого он придет!
Если когда-нибудь у нас установится нормальное правосудие, знаком этого будет неохотное признание нужды в адвокате по формуле, выраженной Е. Шварцом: «С прислугой как с мужьями: с ней трудно, а без нее невозможно».
Пока еще до этого далеко. Суды, конечно, согласны, что с адвокатом трудно, но при этом уверены, что без адвоката вполне возможно.
Несостоявшееся представление в Доме музыки
Когда мы были приглашены к маэстро В. Спивакову, я понимал, что мы не станем беседовать о музыке, хотя мне, как дилетанту, это было бы, конечно, интересно. Не думаю, впрочем, что этот интерес оказался бы взаимным. Предметом нашей беседы не был и собственно недавно выстроенный великолепный Дом музыки на Красных Холмах. Своими хайтековскими очертаниями и блеском он напоминает, по уверению сведущего Г. Ревзина, «замечательную немецкую кастрюлю»[10]. Обсуждались не архитектура и не реперутар Дома музыки, а права на него.
Вскоре после того, как В. Спиваков был назначен руководителем Дома музыки, он обнаружил оставшийся после своего предшественника договор с никому не ведомым ООО «Меридиан». Договор назывался агентским. По его условиям агент – ООО «Меридиан» получал право проводить от своего имени и за свой счет концерты в Доме музыки, а само это юридическое лицо (оно имело статус государственного учреждения культуры, учрежденного правительством Москвы) было обязано по заявкам агента предоставлять ему концертные залы, грим-уборные, фойе и всякие прочие необходимые для концертов помещения. Все доходы от этой концертной деятельности принадлежали агенту, который, как это подчеркивалось в договоре, осуществлял свою деятельность за свой счет и на свой риск.
Договор был заключен через несколько дней после учреждения самого ООО «Меридиан», которое, видимо, под этот договор и было создано. На том экземпляре, который имелся в распоряжении Дома музыки, стояла дата его обнаружения. В этот день прежний руководитель Дома музыки уже должности не отправлял, и стоящая под договором его подпись очевидно входила в противоречие с датой. Однако в другом экземпляре дата была указана иная, совпадающая с периодом его руководства. Понятно, что в этом случае приоритет будет отдан именно иному экземпляру, а экземпляр Дома музыки может засвидетельствовать лишь возмущение нового руководства обнаруженным договором.
Мне бы не хотелось об этом писать, но читатель и без меня может догадаться, что мир искусства основан на острейшей конкуренции и борьбе амбиций (для которых чаще всего имеются достаточные основания) и потому никогда не отличался евангельским миролюбием и кротостью. Если в эту бурную стихию выплескиваются еще и материальные интересы, то она отвечает на столкновение с ними буквально вулканическим бурлением. Вот на этой раскаленной наковальне и ковался наш договор.
Нетрудно представить, что В. Спиваков с гневом отверг абсурдный документ. Но просто порвать или выкинуть его было невозможно, хотя намерения, несомненно, были именно такие.
Уже через несколько месяцев возникло дело о взыскании с Дома музыки 4 млн руб. убытков в пользу ООО «Меридиан». Убытки были вызваны, по уверению ООО «Меридиан», невыполнением агентского договора – непредоставлением концертных площадок Дома музыки под организованные агентом концерты.
Договор был оспорен департаментом имущества городского правительства в городском арбитражном суде.
Суд нашел, что договор вполне законный. Проведение концертов – основная задача учреждения культуры. И если какая-то коммерческая организация усердно помогает в этом трудном деле, то ничего незаконного в этом нет.
Решение было обжаловано в апелляционном порядке. Но несколько жалоб департамента имущества были возвращены судьей из-за того, что доверенность на право подписания апелляционной жалобы почему-то не была представлена в оригинале.
В этот именно момент и состоялась беседа с В. Спиваковым.
Беглый просмотр документов позволил мне с уверенностью заявить маэстро, что договор незаконный. «Значит, решение суда будет отменено?» – спросил Владимир Теодорович.
Я вынужден был ответить предположительно, но скорее отрицательно и пояснил, что именно очевидность нарушений и заставляет предположить худший вариант развития событий. Особенности нашего правопорядка таковы, что откровенность беззакония отнюдь не облегчает борьбы с ним. Чаще наоборот.
Владимир Теодорович не совсем смиренно воспринял эту сентенцию и был, кажется, несколько обескуражен. Дальнейшая, впрочем, не слишком продолжительная, часть беседы была посвящена краткому описанию основных принципов функционирования нашей судебной системы, которая мало чем, увы, отличается от иных сфер нашего общества.
В заключение В. Спиваков угостил нас особенным чаем, подаренным ему марокканским принцем. Чай был очень крепкий, сладкий, с сильным вкусом мяты.
Мы решили взяться за это дело. Покидая кабинет маэстро, я уже знал, что предстоит нелегкая борьба. Знал также и то, что моя любовь к чаю, которая мало чем уступает любви к классической музыке, не охватывает мятный марокканский чай, и я все же предпочел бы подарок китайского принца, хотя его появление в современном Китае столь же маловероятно, как и появление в современной России беспристрастного и объективного суда.
8
Видимо, не случайно «1984» – один из лучших романов о тоталитаризме написан разочаровавшимся социал-демократом, каким был Оруэлл. (Обычно я предлагаю своим ученикам начать не с комментария кодекса, а с чтения этой книги. К сожалению, еще ни один не пришел ко мне, зная эту книгу; немногие читали даже и «Властелина колец», ограничившись совсем неадекватной экранизацией.)
9
Если когда-нибудь адвокату будут ставить памятник (это, впрочем, невозможно в нашей стране), его можно представить только в одном варианте: барельеф на стенке полутемного судебного коридора.
10
Ревзин Г. С чувством глубокого самоудовлетворения (http://www.kommersant.ru/ doc/422257).