Философия права

Знаменитый путешественник Тур Хейердал в книге «Кон-Тики» описывает скептическое отношение к своим идеям в области истории древних народов, которое он встретил первоначально со стороны некоторых ученых-историков. Один из героев его книги замечает по этому поводу: «Все они узкие специалисты и недоверчиво относятся к такой методике, когда привлекаются данные из самых различных отраслей, от ботаники до археологии. Они сознательно ограничивают размах своих исследований, чтобы тем настойчивее зарываться в глубину и добывать детали. Современная наука требует, чтобы каждый специалист копался в своей яме. Редко кто-нибудь принимается разбирать и складывать вместе то, что они добывают. …Мой последний труд – о птичьем орнаменте в китайских народных вышивках. Семь лет готовил, зато сразу приняли к изданию. Наше время требует специализации»[76].

На этих примерах видно, что не только юридическая наука, но и современная наука в целом находится сегодня в поисках объединяющего начала, некой целостной парадигмы, общих фундаментальных принципов и методологии познания, которые могли бы преодолеть дифференциацию научной картины мира, которая только усугубилась в современном информационном обществе с его все возрастающей лавиной научной информации, необходимость обработки которой еще более стимулирует к «точечным» специальным исследованиям и препятствует синтезу научных знаний.

И здесь философия права оказалась очень кстати, что также добавило ей аргументов в пользу самостоятельности и дополнительного веса в извечном споре с теорией государства и права.

В целом в юридической науке в этот период наметился интерес к интегрированным сферам научного познания, причем не только к философии права, но и к социологии права, конституционной экономике, юридической конфликтологии и т. д. Философия права отлично «вписалась» в эту тенденцию, поскольку именно привлечение философии в качестве второй мировоззренческой опоры позволило выйти на решение задачи построения целостной научной картины мира.

А.Г. Спиркин очень образно пишет об этом так: «Все знания человечества, как бы они ни были многообразны и удивительно дифференцированы между собой и внутри себя, являют собой как бы «растопыренные» пальцы, которыми человек вторгается в ткань бытия. Это естественно и необходимо. Но наряду с этим дифференцированным подходом нужен и обобщающий мудрый взор (как бы с высокой горы), проникнутый философским мышлением. Философия осуществляет это познание с помощью веками отработанной тончайшей системы предельно обобщающего категориального строя разума»[77].

Неудивительно, учитывая все изложенное, что в рассматриваемый период стало появляться все больше исследований, обосновывавших самостоятельный статус философии права. Одним из первопроходцев этого процесса по праву считается академик В.С. Нерсесянц. Вместе с тем обоснование самостоятельности философии права у ученого строилось на его идее различения правовых законов и неправовых законов (т. е. таких, в которых не нашли воплощения принципы равенства, свободы и справедливости). Соответственно задача обоснования именно философии права, в отличие от традиционной теории государства и права, на наш взгляд, в концепции В.С. Нерсесянца заключалась в предоставлении «площадки» для его концепции правопонимания, которая была названа им либертарно-юридической.

В частности, обоснованию этой концепции был посвящен весь его капитальный труд «Философия права», в котором определение предмета философии прав давалось следующим образом: «предмет философии права как науки (отдельной самостоятельной научной дисциплины) – это право как сущность и право как явление в их различении, соотношении (совпадении или несовпадении) и искомом единстве»[78], «предмет философии права – это формальное равенство и формы его проявления»[79].

Характерно, что даже такой патриарх советского правоведения, как С.С. Алексеев, в рассматриваемый период изменил свой подход к пониманию философии права, заявив о «формировании и развитии особой самодостаточной научной дисциплины, охватывающей как философию (по своим основам), так и правоведение (по своему основному содержанию)»[80].

Этот вывод поддерживают и другие ученые: например, отмечается, что «правомерен вывод о самостоятельности философии права как дисциплины. Безусловно, философия права и общая теория права – это отдельно, автономно функционирующие дисциплины, хотя можно говорить о том, что обе эти дисциплины имеют дело с объектами их анализа, сферы которых научно пересекаются. Для общей теории права объектом является социальный институт права, в то время как философия права исследует в феномене права проявление фундаментальных аспектов бытия: свободы, воли, материальное и духовное и т. п. В литературе существует точка зрения, в соответствии с которой общая теория права – это индуктивное знание, которое исходит из достижений юридических наук, в то время как философия права осуществляет свое становление как дедуктивное знание о праве, которое формируется посредством вывода из общих знаний о мироздании»[81].

Г.Д. Лихачев также подчеркивает, что «философия права имеет свое предметное обособление, о чем говорят такие показатели теоретической зрелости этой дисциплины, как сформированность специальной методологии исследования. Последнее явилось результатом и следствием предшествующих дисциплинарному становлению философии права интегративных процессов. Обособление философии права – по объекту, по предмету – вызвало последующий отбор и привлечение уже сформировавшихся понятий и методов из дисциплин, выступающих по отношению к философии права в качестве базисных, концептуальных оснований. Эта специфика оформления категориального и методологического базиса философии права формирует большой сложности задачу: задачу осознания общего и специального в категориях и методологии философии права»[82].

Однако такой «парад суверенитетов» как философии права, так и социологии права вызвал появление серьезной дискуссии о методологическом фундаменте такого обособления, предмете новых наук, их соотношении с теорией государства и права, целесообразности самого такого выделения.

О.В. Мартышин не случайно в ответ на заявления о самостоятельности философии права как науки замечает: «это напоминает склонность государств, не обладающих подлинной независимостью, делать декларации о своем суверенитете. Государствам, обладающим не только юридическим, но и реальным суверенитетом, подобные декларации не нужны. Так ли самостоятельна философия права? Можно ли выделить в ее предмете области, присущие исключительно ей? Напомним, что у теории государства и права такая область есть. Это юридическая догматика, в социологии права это конкретно-социологические исследования. А вот в философии права предмета ее исключительного ведения нет. Сравнение круга вопросов, рассматриваемых в книгах по философии права и по теории права как наиболее близкой к ней дисциплины, обнаруживает, что нет ни одной философско-правовой проблемы, которая не рассматривалась бы в той или иной степени в учебниках по теории государства и права»[83].

В настоящее время, как видится, складывается довольно неоднозначная ситуация, по сути, параллельного существования ряда фундаментальных направлений исследования, имеющих практически идентичный предмет (теория государства и права, философия права, социология права), причем ведущихся в рамках одного и того же научного сообщества, в связи с чем обостряется и проблема обоснования самостоятельности философии права как науки.

76

Хейердал Т. Кон-Тики / Пер. с норв. Л. Жданова. СПб., 2015. С. 30.

77

Спиркин А.Г. Философия: Учебник. М., 2009. 2-е изд. С. 11.

78

Нерсесянц В.С. Философия права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2008. С. 2.

79

Там же. С. 3.

80

Алексеев С.С. Философия права. М., 1999. С. 3.

81

Лихачев Г.Д., Нургалеев Ш.Х. Указ. соч.

82

Лихачев Г.Д. Концептуальная структура философии права // История государства и права. 2007. № 14.

83

Мартышин О.В. Философия права: Учебник для магистров. С. 16.