Страница 23 из 24
Садясь за скромно, по-холостяцки, накрытый стол, Эллин не столько прислушивалась к сказанному им, сколько наблюдала за тем, как он говорит. Произнося какое-либо слово, он вытягивал шею и мотал головой, будто его, слово это, с огромным трудом приходилось извлекать из душевных глубин; тройной подбородок раскачивался при этом, как потерявшее свою изначальную форму козье вымя.
– Мы не стали совершать это действо на рассвете, чтобы к восходу солнца все, в том числе и смертник, спали спокойным сном, – объяснил ей доктор Вайдер, как бы извиняясь за нарушение ритуала, что заставило Грей скептически ухмыльнуться про себя. – Уверен, что вы не будете настаивать на том, чтобы отложить казнь до рассвета.
– Какой смысл? – пожала плечами адвокат. – Приговоренный уже знает о времени, он готов… К чему растягивать мучение?
– Благоразумно, – одобрил ее позицию заместитель прокурора, поднимая свой бокал. – За тех, кому все же предстоит дожить до утра, а следовательно, приумножать грехи.
О грехах заместителя прокурора Мака О’Ннолена она уже была наслышана. Недельные запои казались самыми невинными из них. Похоже, что и сегодня он не намерен был приступить к исполнению своих нетрудных обязанностей на слишком уж трезвую голову. Тем более что коньяк был отменным. Закуски тоже хватало. Согред, как хозяин кабинета, был явно в ударе.
Когда пришло время вести «приговоренного» на казнь, Эллин неспешно поднялась и, мило улыбнувшись доктору и заместителю прокурора, наигранно пьяным голосом произнесла:
– Буду откровенна, господа. Все вы знаете о моих довольно близких отношениях с мистером Шеффилдом…
Вайдер столь же полупьяно, но уже не наигранно, кивал в такт ее словам.
– Еще бы! – развел руками О’Ннолен. – Слухи есть слухи, – хитровато взглянул на Роя Согреда, ясно давая понять, от кого исходит информация.
– Уверена, что не осудите, – простила их обоих женщина, – когда я попрошу не прерывать застолья и позволить мне провести этого талантливейшего писателя и некогда вполне законопослушного гражданина в его последний путь одной, в одиночестве. Все равно процедура казни каких-то особых демаршей со стороны обреченного не предусматривает.
– Однако же отсутствует священник.
– От священника он отказался. Таким безбожникам, как Шеффилд, исповеди ни к чему. Последнее желание он изложил письменно. В факте казни и доктор, и вы, мистер О’Ннолен, сможете затем удостовериться лично. Но уже без моего присутствия.
Заместитель прокурора брезгливо поморщился и, пьяно икнув, выплеснул в свою безмерную гортань очередную порцию коньяку.
– Это мой долг, – подтвердил врач. – «И правосудие рукой бесстрастной чашу с нашим ядом подносит к нашим же губам!»[1] – продекламировав, он высоко поднял руку, словно внушал сии слова огромной толпе. – Можете не сомневаться, адвокат, что акт о казни будет составлен, как полагается.
– Эллин права: предоставим сцену проводов в последний путь адвокату, – поддержал начальник тюрьмы просьбу Эллин. – Руководить экзекуцией будет мой заместитель, мистер Коллин.
Не дожидаясь реакции на его слова, Эллин чмокнула в щеку Вайдера, затем О’Ннолена, лениво взмахнула рукой Согреду и вышла.
25
Коллин дожидался ее, нетерпеливо прохаживаясь по коридору тюрьмы, буквально в нескольких шагах от камеры Эварда.
– Почему так долго? – раздраженно, хотя и вполголоса, спросил он. – Не знаете, что такое ждать?
– Спросим об этом у Эварда. Пардон, Шеффилда.
– Мне не до шуточек.
– Почему бы и не пошутить, – успокоительно улыбнулась Эллин, притрагиваясь к предплечью Коллина. – Тем более что все эти кретины остались не у дел.
– Думаешь, их присутствие что-либо изменило бы?
– Обойдемся без неожиданностей.
– Точно, не стоит гадать. Впрочем, мое дело открыть камеру и поинтересоваться, как дела. – Осознав всю бессмысленность подобного вопроса, Коллин неуместно хохотнул. – Все остальное берете на себя. Тем более что это ваш дружок, мисс Грей.
– Вы – единственный человек на этом острове, который не рискует попасть в список ревнивцев, мистер Коллин.
Когда они открыли дверь камеры, Эвард встретил их улыбкой. Он сидел за столом и писал. В эти минуты рассказ, наконец, «пошел», и он уже описывал, как, договорившись с начальником тюрьмы, его герой попадает в камеру смертников, чтобы затем написать рассказ и представить его на конкурс.
– Как дела, мистер Шеффилд? – заучено, как начинающий артист – «кушать подано», пробубнил Коллин.
– Мне придется арендовать этот «люкс» месяца на три.
– Не придется, – сухо отрубил заместитель начальника тюрьмы.
– Что это вы так категорично? – насторожился «заключенный».
– Официально.
– Ах, да, вы же – при исполнении…
– Как вам здесь творится, Грюн? – вмешалась Эллин, доставая из сумочки недопитую бутылку коньяку и два бокала.
– Завтра я его закончу, мой адвокат, – поцеловал ее Эвард в подставленные губы. – Всю прошедшую ночь и сегодня до полудня меня почему-то одолевали сон и странная анемия, словно после двойной дозы снотворного.
– Это от перемены места и условий, – поспешно заверила Эллин. – Рассказ ты закончишь еще сегодня. Кстати, каким тебе видится конец?
– Не знаю, как ты его воспримешь, но моего героя по ошибке казнят на электрическом стуле. Оказалось, что его попросту обманули, подставили, вместо приговоренного к казни, и палач, не ведая об этом «подлоге»…
– Стоп-стоп! – остановила его Эллин, чтобы как-то скрыть свое волнение. – По-моему, тебя повело. Не кажется? Конец, конечно, эффектный, но, если ты и в самом деле приведешь к нему свой рассказ, рискуешь стать посмешищем. Сразу видно, что ты плохо знаком с процедурой казни. Я права, мистер Коллин?
– Он вообще не знаком с ней, – роботоподобно подтвердил заместитель начальника тюрьмы, оставаясь в коридоре. – Еще только предстоит.
– Когда я объясню ее в деталях, Грюн, ты все поймешь. Как поймешь и то, что одна неверная деталь способна перечеркнуть правдивость всего произведения. С чем ты не согласен?
– В таком случае, тебе придется подсказать более удачную концовку.
– Переоцениваете мои скромные возможности, мистер Шеффилд. – «Вспомнив» фамилию «приговоренного», она сразу же перешла на официальный тон.
– Уверен, что тот, настоящий, Шеффилд, даже недооценивал их. В этом его трагедия.
– Трагедия его как раз в чем-то совершенно ином. Однако сейчас не время обсуждать такие нюансы.
– А жаль.
– И не упоминайте больше о «настоящем Шеффилде». «Настоящий Шеффилд» – это вы. Таковы правила игры, которую сами же вы и затеяли. – Лицо Эллин стало суровым и непроницаемым, как прекрасная, но лишенная каких-либо «живых» черт маска. И Грюн Эвард понял, что возражать, а тем более – сводить все к шутке, слишком рискованно.
– Теперь я уже не уверен, что затеял ее именно я, – слабо защищался он.
– Терпеть не могу мужчин с перебитыми хребтами, мистер Шеффилд. Это не по мне.
В руке Эллин была только одна рюмка, и она вложила ее в раскрытую ладонь Грюна.
– А вы?
– Не меня же ведут на казнь, – ответила адвокат, наполняя розоватый хрусталь, – а вас. Согласитесь, это не одно и то же.
– Но выпить все же хотелось бы с вами, а не с палачом.
Эллин чокнулась с ним бутылкой и подбадривающе, по-мужски, вздернула подбородком: «Давай. До дна». А заметив, что Эвард замешкался, объяснила:
– Моей дозой меня уже «казнили». Там, в кабинете начальника тюрьмы. Врач, заместитель прокурора…
– Они тоже здесь? – впервые по-настоящему насторожился Грюн. Очевидно, сработал «сюжетный ход» рассказа, который он так и не успел дописать.
– Спектакль есть спектакль. Да не волнуйтесь, они сюда не явятся. Остались собутыльничать с Согредом. О спектакле они, конечно, знают, однако восприняли его, как каприз заезжего писаки. Но это проблемы начальника тюрьмы. О чем вы так упорно молчите, мистер Коллин? – выглянула в проем двери. В камере смертника, наедине с Эвардом, она чувствовала себя все неуютнее.
1
Цитата из трагедии В. Шекспира «Макбет».