Страница 1 из 24

Лавровый венок для смертника

Сушинский Богдан Иванович

Б. И. Сушинский

Часть первая. Лавровый венок для смертника

Ярость – вот все, что осталось многим из нас в этом мире. Позабыв о доброте и снисходительности, мы порождаем ярость и ненависть, в которых сами же потом, подобно поминальным свечам, сгораем.

Отшлифованные волнами и ветрами базальтовые скалы возрождались из серой туманности океана, постепенно перевоплощаясь в некие застывшие силуэты, очертаниями своими напоминавшие изваяния острова Пасхи.

Обогнув увенчанный одной из таких «статуй» мыс, «Странник морей» медленно входил в узкую, извилистую горловину, оголенные мрачные берега которой не расступались перед небольшим, основательно потрепанным стихиями суденышком, а как бы угрюмо поглощали его, растворяясь в черной пасти каньона.

– Самое могильное место на всем прибрежье, – хрипло изрек оказавшийся рядом с Эвардом коренастый детина в потрепанной матросской куртке и засаленной форменной фуражке с высокой, адмиральской, тульей, – «Остров-саван» – он и есть остров-саван.

Грюн Эвард ответил не сразу, и, может быть, только поэтому отставной моряк, почти в течение получаса отрешенно не замечавший его, на сей раз взглянул на своего спутника с некоторым проблеском интереса. Грюн уже понял, что об «острове-саване» моряк заговорил как бы про себя; но, человек от природы замкнутый и угрюмый, он приучен был ценить молчание собеседника, словно Богом ниспосланную добродетель, и теперь ощущал признательность Адмиралу за его снисходительную разговорчивость.

– Почему вдруг «саван»? – отреагировал Эвард в ту последнюю минуту, когда Адмиралу – Грюн так и решил называть его про себя – могло показаться, что до самого причала этот рослый, аскетического вида молчун так ни слова и не произнесет.

– Там, на материке, – повел моряк подбородком в сторону черной косматой полосы тумана, скрывающей не столь уж далекий отсюда берег, – помнят лишь о том, что на Рейдере находится тюрьма смертников, да выросший при ней городишко. Забывая, что, задолго до основания тюрьмы «Рейдер-Форт», этого прокурорско-угодного заведения, на островном мысе Корвет был основан поселок Последнее Пристанище.

– Дичайшее название, – проворчал Эвард, зябко втягивая шею в поднятый ворот коричневого кожаного плаща.

Трубка, которой наслаждался Адмирал, погасла еще, очевидно, вчера вечером, при выходе из Готсмауна, столицы Фриленда, однако это не мешало ему усиленно, и даже озлобленно, посасывать ее.

Пройдя извилистую котловину, «Странник морей» неуклюже, словно раненый кит, входил в грушеобразную бухту, в самой широкой части которой чернели портовые постройки, а чуть ниже, у подножия скал, едва улавливались неясные очертания нескольких рыбацких суденышек. И все же, несмотря на неоспоримые атрибуты цивилизации, остров казался безлюдным.

– Это название для поселка придумали моряки из погибшего в девяти милях отсюда судна, – осуждающе просветил Эварда его собеседник. – Несколько суток их плот терзали жесточайшие шторма. Моля Господа и всех ангелов о спасении, моряки поклялись, что остаток дней своих проведут на том клочке земли, который им достанется. Спасти-то Бог их спас, но посмотрите, куда их забросило! – Отставной моряк снисходительно пожал плечами, как бы прощая Всевышнему его милосердную жестокость, и трубку изо рта извлек с таким остервенением, словно вырывал вместе с челюстью.

– Вот оно что! – оживился Грюн, почувствовав, что вся эта островная история уже сама по себе – сюжет. – Судя по всему, счастливцам действительно досталось далеко не лучшее из того, что сотворено под луной.

– Потом у них было предостаточно времени и оснований, чтобы проклинать себя за легкомысленность клятвы, но они оказались истинными моряками, умеющими держать слово. Создавая рядом с руинами древнего маяка свое поселение, они тогда еще даже не предполагали, что вскоре это станет традицией: чудом спасшиеся моряки начнут уходить на Рейдер, подобно тому, как уходят в монастырь. Тем более что в те времена остров все еще оставался малообитаемым. Даже если учесть, что в другом конце его, возле развалин крепости, – это уже потом ее отстроили, – здесь, на месте Рейдер-Тауна, стояло несколько хижин рыбаков, да причал, позволявший сейнерам спасаться во время шторма.

– Следует полагать, вы – один из этих моряков-монахов?

Адмирал с достоинством кивнул и многозначительно оглядел стоявшие рядом с ним пожитки: оранжевый баул и видевшую виды дорожную сумку с потрескавшимся наплечным ремнем.

– Недавно я уже побывал здесь. Общество, должен вам доложить, не изысканное. Но лучше уж отбивать свои последние склянки здесь, в этом морском братстве, нежели скитаться по чужим гаваням, ни в одной из которых места для твоего якоря уже не найдется.

– Вопрос выбора, – неохотно согласился Грюн. – Пока мы молоды, хотя бы относительно, – уточнил он, – проблема пристанища как-то не особенно волнует нас.

– А вот это уже вопрос времени, сэр.

– Поглощающего нас времени, – угрюмо признал Эвард.

– В поселке как раз освобождается хижина. Двое обитавших в ней моряков не вернулись из океана, – а, выдержав небольшую паузу, Адмирал объяснил: – Дело не в стихии. Время от времени кто-то из обитателей Последнего Пристанища решает, что цепляться за эти камни уже не стоит, и тогда… В отличие от городка, в поселке кладбищем так и не обзавелись. За ненадобностью. Там предпочитают уходить, не дожидаясь савана. У них это называется «предаться океану».

– Хотите сказать, что Последнее Пристанище – поселок самоубийц?

– Не стоило бы прибегать именно к этому словцу, сэр. Множество раз эти люди уходили в океан, надеясь, что у них хватит мужества и везения, чтобы вернуться. Но однажды они уходят с надеждой, что у них окажется достаточно мужества, чтобы… не вернуться.

– Любопытно, – задумчиво процедил Эвард. – Я начинаю совершенно по-иному воспринимать весь этот остров.

– Еще более «по-иному» станете воспринимать его, когда побываете в Последнем Пристанище. Но, как бы вы ни относились к его обитателям, сэр, вы не сможете не признать, что, в отличие от всех прочих, они сами выбирают свой роковой день и час, – еще напористее прохрипел Адмирал, пытаясь убедить не столько Эварда, сколько самого себя. – А это не так уж дурно. Лучше определять судный день самому, нежели сгорать в его котле, проклиная судьбу и небо.

Он еще говорил и говорил, однако Грюн уже не очень-то вдумывался в смысл его слов.

«Последнее Пристанище»… – вяло и пока еще неопределенно переваривалось в его сознании. – Поселок отставных моряков-самоубийц, на забытом посреди океана островке Рейдер. Если сию мистическую солянку предложить Лоэнсу, для его журнала «Западное побережье», он воспримет это с пониманием. Однако притащился-то ты на остров не за этим.

– Следует полагать, вы тоже намерены стать одним из «предавшихся океану»… – задумчиво проговорил он только для того, чтобы как-то возобновить разговор, и принялся следить, как, до предела сбавив ход, суденышко осторожно подбирается к полусгнившей бревенчатой пристани…

– В Последнем Пристанище говорить об этом не принято, – сухо отрубил Адмирал, давая понять, что не желает продолжать разговор. – К тому же лично я спешить с подобным отречением от мира сего не намерен. Кажется, на Рейдере для меня еще найдется работенка.

– Разве что в тюрьме, – иронично хмыкнул Эвард.

– Именно там, в тюрьме «Рейдер-Форт», сэр, – почти официально, с холодным вызовом, подтвердил отставной моряк, – она и найдется. Лично меня такая перспектива не смущает: самому дважды пришлось «отсиживаться».

– Богатая биография.