Страница 7 из 15
Дмитрий Иванович и Мануил Иванович Ралевы
Дмитрий Иванович и Мануил Иванович Ралевы (даты рождения и смерти неизвестны) – сыновья перешедшего на русскую службу Иоанна Раля – православного грека из рода византийских императоров Палеологов; послы великого князя Московского Ивана III к 74-му дожу Венеции Агостино Барбариго (правил в 1486–1501 гг.).
В начале 1488 г. Дмитрий и Мануил Ралевы отправились в Рим, Венецию и Милан с известием о взятии Казани русскими войсками. В Венецию они прибыли в сентябре 1488 г. с подарками для дожа Агостино Барбариго и его советников. Московские послы выступили тогда в венецианском Сенате, рассказав о победе христианского государя над татарами и возведении на казанский трон ставленника Ивана III, Мухаммеда-Амина, женившегося на дочери ногайского хана Мусы – близкого союзника Москвы, лично участвовавшего в 1480 г. в расправе над ее главным врагом – ханом Большой Орды Ахматом.
Прием венецианским дожем посольства московитов. Рисунок xv в.
Приезд московских послов, остановившихся в Венеции на подворье греческой церкви Св. Георгия, произвел большое впечатление в городе. Об их выступлении в Сенате рассказал в своих “Венецианских анналах” один из сенаторов, Доменико Малипьеро:
“3 сентября 1488 г. пришли два посла от русского короля, с 20 всадниками, и сообщили, что их король одержал победу над татарами, у которых было 120 000 конницы; послы направляются в Рим по этому же делу к папе. Они преподнесли дожу три связки соболей, советникам по одной связке каждому; в связках было по 40 шкурок. Послы остановились у св. Георгия. Правительство подарило им по одежде из золотой парчи и по 100 дукатов…”
В 1488 г. дож Агостино Барбариго занимался возведением в церкви Богоматери Человеколюбивой на Большом канале величественной усыпальницы для себя и своего недавно умершего брата, предыдущего дожа Марко Барбариго. Венецианский художник Джованни Беллини получил тогда заказ на несколько больших картин для украшения гробницы. (В 1807 г. усыпальница дожей из семейства Барбариго в церкви Santa-Maria della Carita была разрушена захватившими Венецию солдатами Наполеона. Картина Джованни Беллини, изображающего Св. Марка, покровителя Марка Барбариго, представляющего Богоматери дожа Агостиньо Барбариго, находится ныне в церкви Св. Петра Мученика на острове Мурано.)
Следы обширной перестройки Венеции, предпринятой любимым архитектором семейства Барбариго, Мауро Кодуччи, можно было встретить тогда буквально на каждом шагу. Это и возведение новой кампанилы кафедрального собора Сан-Пьетро ди Кастелло; и перестройка церкви Сан-Заккариа; и постройка величественных зданий двух влиятельных религиозных братств Венеции – Скуола Гранде ди Сан-Марко и Скуола Гранде ди Сан-Джованни Эванджелиста; и начало строительства Прокураций и Башни часов на площади Св. Марка.
Джованни Беллини. Алтарь Барбариго.
В 1490 г. братья Ралевы вернулись в Москву вместе с царственным родственником – Андреем Палеологом, “императором Византии в изгнании”, старшим братом жены Ивана III, великой княгини Софьи Фоминичны. Поставив своим послам задачу привезти “императора Андрея” в Московию, Иван III рассчитывал на повышение престижа своего государства. В 1480 г. Андрей Палеолог уже приезжал к сестре в Москву, где хотел поправить свое материальное положение и где, опять же с выгодой для себя, выдал замуж свою дочь Марию за троюродного брата Ивана III, князя Василия Михайловича Верейского. Андрей Палеолог, вернувшись тогда в Рим, опять влез в огромные долги, которые попытался вернуть с помощью папы Сикста IV…
Поездка в Московию вместе с братьями Ралевыми в 1490 г., когда Андрей Палеолог снова просил денег у Ивана III, оказалась для него безрезультатной. Вскоре после очередного возвращения из Московии “император в изгнании” нашел себе друга в лице короля Франции Карла VIII, погасившего часть его долгов. Андрей Палеолог приветствовал вторжение Карла в Италию в 1494 г. и вскоре подписал с ним соглашение, по которому передавал ему права на константинопольский престол – взамен Карл пообещал Палеологу содержание в 1200 дукатов в год. Вскоре после смерти друга-короля Андрей опять оказался в долгах и в 1502 г., незадолго до своей смерти, подписал новое соглашение, передававшее все права на “империю Востока” испанским монархам Фердинанду и Изабелле…
В 1490 г. братья Ралевы привезли с собой из Италии еще и группу талантливых мастеров, в том числе архитектора и инженера Пьетро Антонио Солари (ставшего известным в Москве под именем “Петр Антонин Фрязин”), который прославился в Москве строительством башен и Грановитой палаты в Кремле; летописи называют его “архитектоном” или “главным архитектором Москвы”. Вместе с ним в Москву приехал и Марк Фрязин (Марко Руффо), по проектам которого были построены многие кремлевские башни, в том числе Спасская, Беклемишевская и Никольская.
Из Венеции в Москву в 1490 г., по просьбе Софьи Палеолог, был привезен и молодой врач – “Леон Жидовин”, искусство которого вскоре понадобилось. Внезапно заболел наследник престола 32-летний сын Ивана III от первого брака – Иван Молодой. Застудившись на охоте, он стал прихрамывать, жаловался на боли в суставах – венецианский врач определил у царевича подагру (“камчугу” – как ее называли на Руси) и начал лечить травяным отваром и прикладыванием стеклянных сосудов, наполненных горячей водой. Однако 15 марта 1490 г. наследник скончался, и спустя сорок дней при большом стечении народа на Болвановке в Замоскворечье состоялась казнь: врача втащили на эшафот – и палач в красном кафтане отрубил ему топором голову. Народ сочинил тогда сказку об Иване – Царевиче и Елене Прекрасной (жене молодого князя, Елене “Волошанке”), деспотичном царе-отце и злой царице-мачехе (читай: Софье Палеолог), якобы отравившей пасынка ядом…
Известно, что позднее, в 1493 г., Мануил Ралев ездил в Италию вместе с дьяком Посольского приказа Данилой Мамыревым: тогда в Милане московские послы отличились тем, что отказались присутствовать на герцогском приеме из-за несогласий в придворном церемониале: они “требовали предпочтения” перед другими послами, говоря, что их государь, царь московский, и благороднее, и сильнее “вместе взятых королей Венгрии, Богемии и Польши”. Московские послы привезли тогда из Италии группу мастеров, наиболее известным из которых был Алевиз “Старый”, который построил в Кремле великокняжеский дворец, а позднее работал над стенами, башнями и рвами Кремля со стороны Неглинной.
Во второй половине 1499 г. посол Дмитрий Ралев ездил еще раз в Венецию, теперь уже с дьяком Митрофаном Карачаровым. Свидетели из числа венецианских чиновников утверждали, что обоз московитов с драгоценными шкурками соболя и другого пушного зверя был так велик, что его отправили по морю отдельно, еще до прибытия послов. На приеме во Дворце дожей они подарили дожу Агостино Барбариго четыре больших связки соболей: одну – от “царя московского”, две – от своего имени, и одну – от богатого купца, который был в московской делегации. В числе подарков была и некая “огромная рыбья кость” (судя по всему, моржовый клык, который в Московии называли “рыбьим зубом”).
По свидетельству венецианского сенатора Марино Сануто, московские послы “были одеты по своему обычаю, и были в каких-то длинных шапках, подбитых мехами у головы, и говорили почти как турки… Один из них (Дмитрий Ралев – А. К.), говоривший по-латыни, грек из рода Палеологов, был одет в одежду, шитую золотом…”
“Миланская история” тогда повторилась: по постановлению правительства Венеции, Ралев и Карачаров не были допущены к участию в одной из церемоний, поскольку посчитали, что должны идти перед послами короля Франции, а не за ними. Есть свидетельства, что русские предлагали французам “за первенство” 25 дукатов, однако те денег не взяли.