Страница 4 из 20
Сельджуки покинули берега Сырдарьи и поселились на территории Мавераннахра, где им выделили земли саманиды, еще до прихода кипчаков. Вначале это была достаточно небольшая по размерам кочевая орда, которую Саманидское государство планировало использовать против агрессивных устремлений Караханидского каганата. Но, несмотря на эти меры, саманиды не выстояли, и в 999 г. их государство пало, а земли были разделены между караханидами и газневидами. Граница пролегла по Амударье.
После поражения, которое потерпели в войне с кипчаками огузы, большая часть их бежала к сельджукидам. Эта волна миграции серьезно укрепила боеспособность сельджуков, но вместе с тем появилась земельная теснота, которую усугубили завоевание Мавераннахра караханидами и приход новых кочевых племен в среднеазиатское междуречье. В результате столкновений в 1035 г. сельджуки были вынуждены продвинуться в сторону наименьшего сопротивления – еще дальше на юг, на территорию современной Туркмении, во владения Газневидского государства. Сельджукские вожди решили просить выделить им землю у правителя этого государства Масуда. Взамен кочевники обещали нести военную службу. Однако, несмотря на то, что правящая династия газневидов была тюркского происхождения, у правителей этого государства были сложные отношения с родственными народами, и Масуд отказал сельджукам. Последним пришлось подкреплять свою просьбу дополнительными аргументами. В ходе развернувшихся боевых действий газневидское войско было разгромлено, а по итогам заключенного после всего этого мирного соглашения сельджуки получили в свое полное распоряжение территории в районе Несы, Феравы и Дихистана.
Этот конфликт продемонстрировал сельджукам всю слабость Газневидского государства. Уже в 1038 г. сельджукиды потребовали от Масуда новых земель. В частности, их интересовал район очень богатого города Мерв. Масуд вновь попробовал отказать, но тягаться в силе с сельджуками он не мог. В последовавшей двухлетней войне Тогрул-бек объявил себя султаном, а газневидская армия в 1040 г. была окончательно разбита в битве у Дендакана. На мировой арене появилось новое государство.
Империя «Великих Сельджукидов» стала мощной силой в регионе, и уже вскоре в его состав вошли обширные территории Ирана, Месопотамии и частично Закавказья. Земледельческие государства не могли противостоять натиску кочевников. Как писал один из средневековых хронистов, пытаясь оправдать бегство армянского войска, «до этого [армяне] никогда не видели тюркской конницы. Когда же встретились, поразились их облику. То были лучники с распущенными, как у женщин, волосами, армянское же войско не умело защищаться от стрел [конных лучников]».
Особенно тяжело приходилось Византии, где сельджуки уже не ограничивались просто набегами, а стали захватывать целые районы Восточной Анатолии. Одновременно с этим давлением в 1064 г. другая часть огузских племен, изгнанных из степей Восточной Европы кипчаками и русскими, напала на Византию с другой стороны и, разорив Македонию, дошла до самого Константинополя. Грекам с большим трудом удалось нанести поражение кочевникам. После этого часть огузов бежала на Русь, и об их судьбе будет рассказано ниже.
Другие племена огузов остались кочевать неподалеку от границ Византии. По причине плохой осведомленности об этнической принадлежности тех или иных степных народов в Константинополе решили использовать огузов в борьбе против наседавших сельджуков, рассчитывая по старой доброй традиции империй всех времен «уничтожать варваров руками варваров». Огузские вожди охотно согласились встать под византийские знамена, даже толком не разобравшись, с кем им собственно предстоит скрестить оружие.
Укрепив, таким образом, свою армию, куда помимо огузов были также наняты франки, армяне, печенеги, аланы, русичи и представители других народов, византийский император Роман IV Диоген в 1071 г. перешел в наступление с твердым намерением ликвидировать сельджукское государство. Его противник султан Алп-Арслан, сын Чагры-бека (1063–1072), располагал серьезно уступающей в численности армией и оттого растерялся. К византийскому императору было направлено посольство с предложением заключить мир. Алп-Арслан был готов идти на различные уступки, но Роман жаждал крови и отверг все предложения.
Сражение, которое состоялось 19 августа 1071 г. у крепости Манцикерт, принесло неожиданный сюрприз уже предвкушавшему победу Роману. Огузская конница, сосредоточенная на флангах византийского войска, после начала битвы, заслышав до боли знакомые ураны[1], быстро разобралась, что перед ней стоят соплеменники, и тут же перешла на сторону противника. Это обстоятельство решило исход всей битвы. Византийцы были разбиты, а сам Роман попал в плен и оказался вынужден подписать договор, по которому уступал Алп-Арслану несколько городов и обязывался выплачивать дань.
Хотя этот договор не был признан в Константинополе, а сам Роман вскоре был убит, поражение при Манцикерте обернулось тяжелыми последствиями для Византии. Сельджуки захватывали один город за другим и в течение непродолжительного времени установили контроль над большей частью Малой Азии.
С другой стороны, на Византию наседали печенеги, с которыми в 1086 г. началась война на Балканах. Император Алексей I Комнин (1081–1118) пытался справиться с печенегами самостоятельно, и первые шаги, предпринятые им в этом направлении, были достаточно успешны. В 1088 г. печенежский князь Татуш был вынужден бежать к кипчакам и просить у них помощи против наседающих греков. До этого момента такие союзы заключались неоднократно, поскольку печенеги так же, как и кипчаки, находились во враждебных отношениях с огузами. Кипчакские ханы откликнулись и в этот раз.
Однако печенегам удалось справиться с этой угрозой самостоятельно. В битве под Дристрой (Силистрией) византийская армия была полностью разгромлена. Сам император Алексей, который частенько повторял, что «лучше умереть в мужественном бою, чем спасти жизнь ценой позора», был вынужден бежать и по возвращении в Константинополь стал мишенью для авторов язвительных куплетов.
Кипчакское войско вместе с Татушем не успело лишь на один-два перехода и появилось уже тогда, когда печенеги вовсю делили захваченную в ходе битвы добычу. Раздосадованные опозданием кипчакские вожди, по сообщению Анны Комнин, обратились к своим союзникам со следующими словами: «Мы оставили родину, проделали столь длинный путь и пришли к вам на помощь, чтобы делить с вами как опасности, так и победы. Мы выполнили свой долг, и вы не можете отправить нас назад с пустыми руками. Ведь мы непреднамеренно явились после окончания битвы, и виноваты в этом не мы, а император, поспешивший начать бой. Поэтому, если вы не разделите с нами добычу, то мы станем вашими врагами, а не союзниками». Но у печенегов были свои соображения, и делиться захваченным добром с людьми, не пролившими и капли крови, они не хотели. В результате ссора быстро перешла в битву. Печенеги, понесшие тяжелые потери во время сражения с греками, оказались разбиты.
Так было положено начало враждебным отношениям между кипчаками и печенегами. Последние оказались вынуждены наладить отношения со старыми врагами – огузами, через посредство которых сумели заключить соглашение с сельджуками, которые продолжали совершать набеги на южные и восточные рубежи Византии. Вскоре восточно-европейские огузы и печенеги фактически слились в один народ, который стал для кипчаков самым лютым врагом. Исходя из подобного положения дел кипчакские ханы решили было заключить союз с византийским императором, но Алексей после Манцикерта и Дристры вообще боялся иметь дело с кочевниками и отверг все предложения.
Однако положение империи стало настолько критическим, что без союзников было все равно не обойтись. Война на два фронта приносила все новые поражения. Император умолял о помощи европейских королей и даже готов был идти на объединение с католической церковью, хотя разногласия двух ответвлений христианства, казалось, носили непреодолимый характер. «Именем Бога и всех христианских провозвестников, умоляем вас, воины Христа, кто бы вы ни были, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки; мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем Туркам и Печенегам. Для вас должна быть так же дорога та святыня, которая украшает город Константина, как она дорога для нас», – писал Алексей в одном из своих посланий. Для вознаграждения император готов был пустить все неисчислимые богатства накопленные церковью, но Европа не отозвалась. В Константинополь прибыло лишь несколько сотен вечных искателей приключений – рыцарей.
1
Боевые кличи племен.