Герой женского общества

- Я надеюсь, - выжал из себя Намджун, не чувствуя облегчения, но чувствуя в себе силы выйти из этого прощания с честью, - что Богом сумеет удержать тебя и оценит свою удачу.

- Спасибо, - улыбнулась ему Соа, с благодарностью сменив тон на тот, с которым и пришла, потому что на некоторое время своими нападками Намджун вывел её из равновесия. – Я тоже надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Даже если у тебя нет любовницы, - хохотнула девушка, - пусть тебе встретится та, которую ты заслуживаешь.

- Не думаю, что хочу пока что впутываться в новые приключения. Кто знает, может, брак – не моё? В любом случае, у меня есть дела, лучше займусь ими, чем бесполезными попытками ввязать свою бесстрастную натуру в горнило любви.

- Не язви, - погрозила ему Соа пальцем и поднялась. – Спасибо ещё раз. За понимание. Мне пора, к заказчику надо.

- Пока! – махнул ей Намджун, оставаясь посидеть немного в кафе после её ухода. На душе было спокойно. Но пусто.

***

Устремившийся в томление и разъедающую тоску всех внутренних фибр, Намджун мог бы назвать своё последующее состояние депрессией, хотя до неё ему было очень далеко. Возможно, ему не хватало страданий для того, чтобы почувствовать себя живым после расставания, поэтому и казалось собственное самочувствие болотным, закисающим, обреченным на одиночество. Куда было себя пристроить? Намджун с головой ушёл в книги, обкладываясь ими свободными вечерами. Мало-мальски связанные с любовью новеллы подвергались критике и не читались. Под лозунгом «не мужское чтиво» они не проходили фэйсконтроля, пугая наличием чувств, на которые, думалось Намджуну, не способен либо он, либо кто угодно другой по отношению к нему. В ход пошли детективы, психология, маркетинговые тренинги, экзистенциальная философия, европейская классика и восточная поэзия. Предпочтительно патриотического характера, о родине и её живописных пейзажах, а не разбитых сердцах и безответных взглядах.

В тот же вечер, когда он вернулся из кафе, Намджун подумал о том, каково сейчас Чжихё? Страдает ли она по Богому? Узнала ли, что тот стал встречаться с Соа? Не было возможности позвонить ей и спросить прямо, а использовать Чонён для добычи информации о её сестре Рэпмону не хотелось. Как это будет выглядеть? Девчонка и так заметила, что он поедал глазами чьи-то формы, как она отнесётся к его интересу на этот раз? Достанет биту? Можно было бы заехать в бухгалтерию, но не было повода, никакой надобности, и беседа с Чжихё вызовет новую волну слухов и косых взглядов. Интересно, до неё дошли предыдущие сплетни? Надо же было такое вообразить, что они любовники! Неужели работающие за соседними столами женщины не имеют никакого представления о девушке, трудящейся подле них шестой год? Намджун всегда удивлялся, насколько неправдоподобными бывают рассказы о ком-либо, словно человек не на виду, и пропадает где-то неделями, чтобы о нём можно было воображать фантастические ситуации.

У Намджуна к выходным стало получаться не думать о своей личной жизни, но не получалось перестать вспоминать Чжихё. Его стало напрягать воодушевление, с которым он воспринимал свободу девушки от Богома. Тому давно пора было от неё отстать, поняв, что она не для тех дел, какие он с ней запланировал. Возможно, это ликование тоже не давало Намджуну заявиться в бухгалтерию, он переживал, что излишне положительное восприятие расставания Чжихё с Богомом она интерпретирует плохо. Вдруг она до сих пор умывается слезами, а он такой «эге-гей, как холостая жизнь?» с улыбкой до ушей. Откуда вообще у него взялась эта улыбка, стоило представить подобное? Он вроде как печалится с самой среды. Разве не положено выдерживать траур по расставанию? Соа-то, конечно, уже задействована в другой любовной связи, поэтому она точно не соблюдает подобного приличия. Намджун и сам делал это ненамеренно, но вот просто отшибло желание развлекаться и веселиться. Словно по рукам дали, когда что-то очень хотел сделать.

Юнги снова отбыл на очередное задание, поэтому субботний день Намджун посвятил семье. Погода выдалась чудесная, вместе с сестрой и родителями они выбрались на природу, устроив пикник. Джинни, узнав о вновь обретенном статусе брата «в активном поиске», стала предлагать ему познакомиться с какими-нибудь её однокурсницами, но он отмахивался, уверяя, что вовсе ничего не ищет, тем более активно. Неутомимое желание обрести вторую половину конвертировалось в отрицание необходимости этой половины.

Солнце клонилось к закату, и скоро нужно было возвращаться домой. Намджун сидел на пригорке, поглядывая на яркий горизонт, думал обо всём и ни о чём, не в силах сосредоточиться от жужжащей на фоне болтовни матери и Джинни, складывающих посуду в корзины, а мусор в пакеты. К нему подсел отец, увидевший, что сын весь день в странном настроении, и не собирается из него выходить.

- Что, сынок, хороший день, да?

- Ага, - кивнул Рэпмон, опустив глаза к газону, на котором сидел.

- О чём мечтаешь?

- Да какие мечты… так, разные мысли. Мечтать в последнее время не очень получается. – Отец замолчал, смотря туда, куда до этого глядел Намджун. Ким-младший нашёл в траве сухую соломинку и, выдернув её, спросил: - Пап, а как ты нашёл маму?

- Как нашёл маму? – переспросил стареющий мужчина, но без удивления. – Сердцем, наверное. Хотя, зачем мне обманывать сына? – засмеялся Ким-старший. – Я тогда просто засматривался на симпатичную девчонку, что только не представляя о ней, так что речь вряд ли идёт о сердце.

- А правда, как вы познакомились? Мама когда-то говорила, что работали рядом.

- Да, мой отец – твой покойный дед, держал рыбный лоток на центральном рынке, он привозил рыбу и морепродукты, а я торговал за прилавком. За соседним лотком работала твоя мама. Нам лет по восемнадцать было, наверное. Каждый день бок о бок, больше года! Мы подружились, но тогда-то времена были не те, что сейчас. О том, чтобы пойти поздно вечером гулять с парнем, нечего было и думать, а мы, заканчивая работать, всегда были настолько уставшими, что сразу шли спать по домам, и свободное время появлялось только после отдыха, часов в десять вечера. Конечно, я год еле продержался, боясь обидеть или напугать её, да и сам трусил, боялся не так сказать, не знал, что сказать, опыта не было совсем, а потом всё-таки предложил встречаться. Она согласилась, а тут такой казус случился! – Отец улыбался и посмеивался над воспоминаниями, но ощущалось, что тогда это всё были не шутки, и волнение охватывало давнего юношу до самых костей. – Мы с моим отцом всегда на работе подтрунивали друг над другом, он обращался ко мне, как к рабочему, а я к нему «господин Ким», так вот мама и думала, что мы не родственники, что я тоже бедный трудяга. А когда начали встречаться, естественно, я представил её семье, и она поняла, что я-то в принципе хозяин «бизнеса». Сейчас смешно, как вспоминаю масштабы той торговли – ну какой бизнес? Один прилавок на одном рынке, и два на окраинных. Но меня посчитали богатым обманщиком и со мною тотчас расстались. Честная девушка считала, что мне не ровня, и что я хочу нехорошо с нею поступить. Дед тогда надумал расширение рыбного дела, перевёл меня в другое место, несколько месяцев я работал вдали от той, к которой так и тянуло вернуться… Иногда спать не мог, всё думал, как же так? Я же не обманывал, почему она не согласилась быть со мной? Сокрушался страшно. Дела у семьи нашей спорились, шли в гору, я выгадал как-то день и пришёл опять на поклон, в ожидании и с надеждами. Она опять упёрлась, что не будет встречаться с зажиточным парнем. Уговаривал её долго, в любви объяснялся – никак, ни в какую! Вскоре мой отец смог позволить себе больше наёмных рабочих, начал постройку магазинчика. Я ушёл в армию. Вернулся, и опять к твоей матери, но уже схитрил. Не сказал, что служил, сказал, что были трудности с торговлей, пахал, не покладая рук, но всё равно разорились. Остались ни с чем. Спросил, нужен ли тут кому-нибудь продавец? Она с сочувствием занялась моей судьбой, стала искать мне место. Я устроился на соседний ряд, где водорослями торговали, возобновил ухаживания. На этот раз мне ответили взаимностью. Мать была девушка гордая, не хотела чувствовать себя ниже, не нравилось ей высокомерие денег. Ну, а там всё пошло, как по маслу. Через месяц я ей предложение сделал, она согласилась. Нарушив почти все традиции, пропустив все церемонии, я быстрее с нею поженился, пока она не узнала, что с деньгами-то у нас всё отлично. И вот, когда я привёл её в наш дом, она поняла обман… Злилась на меня жутко! Вместо медового месяца у нас был уксусный. Не разговаривала, не подпускала к себе. Зато потом, как-то само собой, обида прошла, смирилась, и помирилась со мной. Вот, как тогда помирились, так ни разу больше и не ругались.