Страница 64 из 70
- Вот! – оборвала на этот раз Намджуна Соа, не дав ему закончить и расписать в подробностях своё представление. – Именно в этом, пожалуй, я с тобой и разошлась. Для тебя это труд, а я считаю, что если отношения не складываются сами собой и не обладают лёгкостью, то они не имеют будущего. Неужели тебе хочется жить в напряжении и думать над каждым своим словом, потому что ты знаешь, что если ляпнешь лишнее, то потеряешь человека? Говори, что я лентяйка, или намерено ищу гнильцу, чтобы гнить самой, но, по-моему, куда приятнее иметь рядом человека, которому можешь высказать всё, что пришло в голову, промолчать, наорать, выдать любую нелепость и не постыдиться признаться в самой абсурдной фантазии, и он всё равно никуда не денется, и, если уж не поддержит твои безумства, то любя посмеётся над тобой и примет со всеми глупостями. Вот какие моменты должны быть в отношениях, а не «строительство и труд»! Любовь не коммунизм, и не проект. Я хочу в итоге получить именно её, а не Вавилонскую башню, которая потом осыплется. – Намджун тихо размышлял над словами Соа, пока она не обратилась непосредственно к нему: - И раз уж ты приверженец приложения сил в устройстве личной жизни, то скажи мне, как много ты сделал за тот месяц, что мы были вместе? Что для тебя есть труд, о котором ты сказал? Звонить по вечерам? Ходить на свидания? Уделять мне время? Что?!
- Ну… нет… Подстраиваться, не спорить, не ссориться, пытаться понять…
- И как – ты меня понял? – хмыкнула Соа, покачав головой. Намджун нахмурился.
- Да, но, кажется, поздновато. – Они взяли паузу, во время которой официантка поинтересовалось, нужно ли им что-то ещё? Оба отказались. Переварив информацию, бизнесмен негромко заметил: - Ты тоже не очень старалась меня понять. Сказала, что рэп – вообще не музыка!
- Намджун, я не хочу ругаться, а припоминать такие вещи тоже уже ни к чему. Да, мы не поняли друг друга, и поэтому, логично, что нам лучше разойтись и попробовать себя с кем-то другим.
- Богом тебя понимает? – с лёгким ехидством полюбопытствовал Намджун. – Или он делает что-то такое, что упустил из виду я? Или, серьёзно, тебе только и надо было, чтоб рвались пуговицы, ломалась мебель и соседи слушали круглосуточные стоны? О какой страсти ты говорила?
- Господи, да какая уже теперь разница? Намджун, убери свою язвительность, давай закончим беседу мирно?
Отчитанный, как школьник, Рэпмон откинулся на спинку и опять отвернулся к окну.
- Богом – лицемер и обманщик, ты это знаешь не хуже меня, Соа. Я догадываюсь, как он в очередной раз очаровал тебя. Красивые слова, пылкие речи и обещания, «люблю, жить не могу, ты моя, я никогда тебя не забывал, в этот раз я тебя больше не отпущу». - Судя по румянцу на щеках девушки, Намджун угадал со многими фразочками товарища. – Я и сам когда-то был мастак вещать подобным образом, не неся ответственность и не преследуя никаких далеко идущих целей. Я перестал быть интересен, потому что стал честнее? Дело ведь не в том, что мужчина намеренно врёт, дело в том, что мы не воспринимаем это за ложь – это всего лишь метод, как ловкий удар в драке, так и удачно ввёрнутое словцо в соблазнении, оно легитимно в науке любовных, или скорее сексуальных, достижений. И, знаешь, почему мы не считаем эти методы преступными? Потому что вы – женщины, толкаете нас на это, вот хотя бы ты сейчас, показываешь мне, что предпочитаешь сладкий мираж правдивому и обстоятельному подходу. Ни один здравомыслящий мужчина не скажет «навсегда», «никогда не брошу», «проведу тебя в рай», потому что нормальный мужик – реалист, он понимает трудности, проблемы, которые будут подкидываться жизнью, он осознаёт, что не царь, не маг, не бессмертный, что будет болеть, падать, подниматься, где-то проявлять слабость, в чём-то становиться сильнее. Описывать реальную картинку приукрашенными баснями – это привести к разочарованиям, зачем это нужно? Именно поэтому с такими пустословами и сказочниками, как Богом, женщины всегда оказываются в слезах и истериках, не потому, что он ничего им не дал, а потому, что наобещал невозможное или намного большее, чем было подвластно его способностям. Я тоже могу быть таким, Соа, но я отказался от такого поведения сознательно, много лет назад, потому что считаю, что это некрасиво, глупо и незрело. Что я называл трудом в отношениях? Возможно, именно такой подход, когда не ищешь лёгких путей, заманивая в вымышленный идеальный мир, когда не вешаешь лапшу на уши – куда проще покорить только словами? – когда не стелишь себе ковровую дорожку из дурмана громогласных заявлений, а пытаешься что-то делать, обустраиваешь потихоньку эту жизнь, идёшь к настоящему благополучному будущему, в котором и неприятности будут тоже, но ты не грузишь ими свою половину, не заставляешь её нервничать, не тащишь в дом свои рабочие передряги и стрессы, не погружаешь её в рутину добычи денег, когда справляешься со всем сам, даря любимой женщине только спокойствие и радость, а не бурю страсти, вперемежку с нервотрёпками и неуверенностью. В чём здесь труд? Не знаю, право слово, но я думал, что главное дело мужчины – это избавить ото всех трудов женщину, постаравшись взять на себя как можно больше, а ей оставить только то, что ей захочется оставить самой.
Намджун иссяк, хотя видел, что Соа слушает внимательно, и иногда в её взгляде даже вспыхивает если не раскаяние, то сомнение. Но пока он это всё декламировал, то и сам остыл, испытывая значительно уменьшившуюся симпатию к девушке. Она всё ещё была красива, привлекательна и мила, но то самое «не моя» перекочевало из принадлежности в обозначение разделённых привязанностей, которых не было. Она больше не только не относилась к нему как-либо статусно, но и не подходила ему качественно. Сближение закончилось, Соа выбрала Богома, им незачем искать друг в друге положительное, общее, затягивающее, манящее.
- Я не отрицаю того, что твой подход правилен, - тяжело вздохнула девушка. – Может, это я странная? Или глупая. Но сердцу не прикажешь. Да, когда долго живёшь с кем-то, находишься в браке, больше всего начинаешь ценить стабильность и уверенность, крепкое плечо, которое всегда поддержит, но на первых порах должно быть что-то сумасшедшее и жгучее, что-то ошеломительное, что бы показывало искренность и необходимость друг в друге, чтобы было, что вспомнить, в конце концов, когда настанет эпоха давнего супружества, где пары спят на раздельных кроватях. Не веришь же ты, что бывает обратный процесс, когда начали с взвешенных и выдержанных отношений, а через пять-десять лет дожили до страсти и одури? Нет, я о таком никогда не слышала.
- Нам уже было, что вспомнить. Когда мы познакомились, больше десяти лет назад…
- А, я должна была довольствоваться адреналином, единожды полученным в семнадцать лет? Намджун, мне всего лишь двадцать семь сейчас, и чего-то интересного в судьбе по-прежнему хочется.
- То ты говорила, что тебе уже достаточно, чтобы думать о серьёзном, то теперь тебе ещё мало, чтобы всё устаканилось!
- Как однобоко и буквально ты всё понимаешь! – взмахнула рукой Соа, закончив жест тем, что поправила выбившийся локон. – Почему мужчины такие деревянные? Уже пора замуж – это не в дом престарелых! Ещё молода для удовольствий – это не значит, что не готова для создания семьи! Боже, в самом деле, как же трудно в этом мире изъясниться с кем-то так, чтобы он понял именно вкладываемый тобою смысл. У всех своя шкала конкретизации, и кто-то совершает перегибы в ту или иную сторону, услышав совершенно определённые высказывания. Если я сказала «мне уже не семнадцать» - это не несло смысла «мне уже столько, что успеть бы подцепить любого мужика, отложить личинку и выйти на пенсию, пока не сыграла в ящик»! Это всего-то и подразумевало, что я не хочу подростковых беганий на свидания или курортных романчиков. Я и от Богома сейчас хочу отношений, серьёзных, ведущих к тому, чтобы стать мужем и женой. Но почему же это должно исключать наслаждения, развлечения, веселье и озорные поступки? – Намджун вспомнил, как приятель толковал ему о возрасте, что они находятся в первой трети жизни, то есть – юности. Пожалуй, Соа рассуждает почти в том же направлении, только она надеется, что Богом захочет разделить все свои забавы только с ней, а вот желает ли того же Богом? Рэпмон сомневался, и с этого ракурса ему было жаль Соа, жаль, если она снова обожжётся и ошибётся. Она была хорошей и достойной девушкой, достойной кого-то лучшего, чем Богом. А если они опять расстанутся? Если их «вулкан» потухнет или извержение будет столь сильным, что они поспешат куда подальше от места катастрофы, будет ли согласен он – Намджун, - принять её обратно? Почему он думает об этом? Представить, как он станет утешать Соа, прибежавшую к нему пожаловаться о разбитом сердце, было легко, но Намджун не испытал от этого никакого злорадства, ничего приятного. Он понимал, что шанс подобного велик, и одновременно с тем не хотел бы узнать, что так всё и случилось, он больше не хотел возвращаться к прежнему. Прошлое, всё-таки, в большинстве случаев, как валяющиеся грабли, ушибиться об него проще, чем наткнуться и, аккуратно подняв, убрать в сарай. Многие ли способны хотя бы не поднимать трубку бывшим? Не вспоминать о них при очередных расставаниях, не сравнивать с ними нынешних, не превращаться в прожектёров, страдающих антиисторизмом с приступами «если бы да кабы»?