Герой женского общества

- Ну, зато я не такой красавчик, как Богом, - изобразил очередной смешок Рэпмон.

- У вас приятная внешность, а Богом… Знаете, слово «красавчик» - далеко не комплимент для мужчины. А он именно красавчик. В этом слове нет утверждения истинной красоты, скорее в нём выражается та легкомысленная повадка и быстро перестающая производить впечатление внешность, которые не приведут к продолжительным чувствам с тем, к кому применим этот эпитет.

Намджун встал и подошёл к Чжихё. По мере того, как он приближался к ней, она задирала голову, оказываясь всё меньше, пока не зафиксировала взгляд под углом сорока пяти градусов.

- Хоть бы и так, - развёл руками молодой директор. – Мы можем найти в Соа и Богоме сейчас сплошные недостатки, но изъян в другом: это они от нас отказались, от таких вот хороших и замечательных. И зачем после этого нужны доброта, вежливость, воспитанность?

- А если они в нас тоже видят множество недостатков, не замечая достоинств? – Намджун устало потёр лоб и глаза.

- Давай забудем пока о случившемся? В фарватере этих событий, нам следует плыть по течению, ведь всё решилось без нашего мнения, так к чему гадать после? Пошли есть, а потом отвезу тебя домой.

- Не стоит, я сама доберусь!

- Не постесняешься? – напомнил Намджун о её наряде. Чжихё опустила на себя взгляд и покраснела.

- Тогда вызову такси…

- Я подвезу тебя, прекращай быть такой ненавязчивой. И, кстати, - остановился он на пороге кухни, - может, тоже перейдёшь на «ты»? Мы же теперь олень и единорог, и всё такое.

- Я… даже не знаю, смогу ли…

- А ты попробуй. Обратись ко мне «Намджун».

- Господин Нам… - Чжихё набрала воздуха в лёгкие и покачала головой. – Нет, я так сразу не могу, это трудно.

- У меня сейчас возникло ощущение, что я тебя к непотребству какому-то склоняю, - засмеялся Рэпмон. – Это же просто обращение по имени! – Но девушка уже стояла красная, как рак, обрамлённая белой с розовым пижамой.

- Я постараюсь перебороть себя. Но на работе всё равно буду говорить «господин Намджун», чтобы не было лишних разговоров. – Мужчина вспомнил о словах Соа, что имелись слухи о якобы заведшейся у него любовнице… Лишние разговоры уже имелись, что поделать? Но Чжихё лучше этого не знать, она сильно расстроится. «К тому же, - глядя на присевшую с краешку бухгалтершу, подумал Намджун, - очень жаль, что сплетня остаётся всего лишь сплетней. Разве не в праве мы бы с ней сейчас были отомстить Богому и Соа? Я только засматривался на Чжихё, не смея сделать и жеста лишнего, а они целовались… Я человек не злопамятный и отходчивый, но когда месть обещает быть сладкой, как быть?..»

Как и обещал, он довёз её до дома, и поехал за родителями, которым обещал подогнать «карету», чтобы тем не пришлось идти с тяжёлыми сумками. Чжихё поднялась на свой второй этаж, где к ней тотчас выбежали обе сестры. Старшая, с бигуди на голове, втирала в лицо какой-то омолаживающий крем (неясно зачем, в её двадцать шесть лет), и придирчиво разглядывала вошедшую, а младшая, скрестив руки на груди, сурово спросила:

- Господин Намджун себя хорошо вёл?

- Разумеется, Чонён! – разувшись, Чжихё прошла между ними в зал, теряясь, куда себя деть, и прислушиваясь к состоянию души и сердца: пора ли снимать кигуруми, или печали не до конца прошли?

- Вот он растяпа, - пробормотала невнятно и приглушенно Чонён, заговорщически щурясь.

- Итак, Богом послан, и теперь ты крутишь шашни с начальником? – догнала Чжихё Сынён, встав перед ней.

- Я не кручу с ним шашни! Просто… я же вам ночью сказала, Богом и Соа поцеловались, поэтому мы с господином Наджуном решили поддержать друг друга. - Вспомнив об смс-ке младшей, средняя Пак ткнула в неё пальцем. – И что ты такое написала господину Намджуну? Как так можно?

- А что, разве я не права? Как порядочный человек, если бы он позволил себе лишнего, то женился бы на тебе. Я уже проверила, он порядочный, он же разобрался в твоём деле? И обратно тебя взял. И испытывал вину за содеянное – это по нему видно было. Люди совестливые – они всегда порядочные, так что если бы он тебя домогался, он бы потом женился.

- Да с какой стати ему меня домогаться?! – не выдержала Чжихё, и опять прошла между сёстрами, убегая от них на кухню, но они и туда пришли следом за ней. – Господин Намджун серьёзный человек, отзывчивый, хороший и терпеливый. Он богатый, другого уровня, у него и девушка была – его уровня, а я – его сотрудник. Тактичность, нежелание унизить или обидеть, в конце концов, осознание, что мы из разных миров не дадут ему даже взглянуть на меня, Чонён. Максимум, что может испытывать ко мне господин Ким – это сострадание и братское понимание.

- Ещё одна растяпа, - прошептала сквозь зубы Чонён, закатывая глаза в сторону холодильника.

- А что, - вступила Сынён, - если он богатый и такой превосходный, почему бы тебе самой не проявить инициативу? Попробуй пококетничать с ним, пофлиртовать, намекнуть на то, что вы оба теперь свободны.

- Ну что ты несёшь, Сынён! – упрекнула её Чжихё. – Хватит, ты уже сводила меня с Богомом ради его денег, и вот чем это всё закончилось, хотя он мне и нравился. Я никогда, никогда больше не стану пытаться строить отношения ради денег. Мне не нужны деньги Намджуна! – прикрикнула она и, поскольку ей не свойственно было повышать голос, испугалась этого сама, а заодно и того, что назвала босса фамильярно, хоть и без его присутствия. Чонён оперлась на холодильник и уставилась в разрумяненное лицо сестры.

- А он сам? Господин Намджун тебе нравится?

- Он? Я… Мне? Нравится? Да что ты… Ну как… Так…Мы… Господин Намджун! И… и! – разнервничавшись, опять заикала Чжихё и, набрав стакан воды, убежала с ним в спальню, хлопнув дверью, чем показала, что не хочет продолжать разговор на эту тему. Чонён проницательно сделала выводы и, скорчив моську разоблачителя, переглянулась со старшей сестрой. Та поправила бигуди и, пожав плечами, подытожила:

- Я читала, что единорогов могли приручать только девственницы, но как приручить девственницу-единорога – это загадка! Так и помрёт старой девой.

Чжихё сцепила пальцы на животе и, включив тихонько заунывную музыку, затаила дыхание, чтобы прошла икота, поскольку вода не сильно помогла, увеличив промежутки между приступами внезапного «и!», но не избавив от них. Нужно успокоиться, нужно перестать поддаваться на провокации сестёр, они слишком неугомонные для неё. Старшая вечно активна, как самка в брачный период, или, скорее, самец, у животных всё-таки самцы демонстрируют свои возможности и борются за обладание. Чонён постоянно пытается вмешиваться с наилучшими побуждениями – спору нет, чаще эффект оказывается положительный, - но перегибает палку и не даёт Чжихё собраться с мыслями и самой что-то решить. Впрочем, младшая знала, что если предоставить Чжихё саму себе, то та с места не сдвинется от робости и неуверенности характера. Может, напор сестёр был заслуженным? Под лежачий камень вода не бежит, а из них троих она именно что лежачая, можно сказать, инертно-неодушевленная, но это не от отсутствия желаний, страстей или интересов, а потому, что, так уж сложилось, или так решила природа, Чжихё была слишком боязливой, легко расстраивалась и трудно успокаивалась, задеть её – ничего не стоило, а убедить в том, что у неё что-то хорошо выходит – тяжело. Она терпеть не могла перемены, нестабильность, переезды, новых людей, когда её отвлекали, пугали, ошарашивали. Ей бы хотелось быть подобной баобабу – расти на одном месте десятилетиями, не сдвигаться с одной точки и определенно знать, что для процветания и благополучия условия не должны меняться, достаточно фотосинтезировать, пускать корни, подставлять себя нечастому дождику, который прилетит и улетит сам. Нет, Чжихё не была лентяйкой, в тщательно спланированном и привычном ритме она вертелась белкой в колесе, но когда её из этого колеса вытряхивали – начиналась паника. В отсутствии разумности и способности самостоятельно думать её тоже обвинить было нельзя. Девушка сама получила образование, устроилась на работу, которую сама себе нашла, вела хозяйство на троих человек, взвалив на свои плечи готовку, уборку и всё остальное. Но ничего из этого не научило её противостоять миру, обществу, плохим людям и сражаться с ними. Пожалуй, единственное, что она могла – это убегать от всего, как было с домогательствами Богома и ухаживаниями других парней, какие появлялись до него. Чжихё не только берегла честь и чтила принципы «до свадьбы ни-ни», кроме этого её суматошный мозг, по-хозяйски рациональный, постоянно подсказывал, что у секса бывают последствия, и «а что, если…». А если беременность? А если инфекция? А если бросит? А если не понравится? Одним словом, в Чжихё собрались абсолютно все страхи и комплексы, мешающие двигаться по жизни прямо, смело и с допустимой долей риска. Но когда она смотрела на Намджуна…