Герой женского общества

- Ты говорила, что одни продолжительные отношения у тебя были скучными, а другие, наоборот, в постоянных разборках. Вот скажи, какие всё-таки лучше?

- Я не могу сказать, какие лучше в принципе, но для меня лучше были последние, - немного стыдясь своих пристрастий, пожала плечами Соа. – После первых была апатия, нежелание снова ввязываться в рутину, какая-то постылость. Да и во время них, под конец, всё становилось так уныло, что я ощущала себя старее лет на двадцать. Как будто в моей жизни уже всё, что могло произойти – произошло, осталось только ждать, когда за мной придёт смерть, а до того, как она меня посетит, я просто обзаведусь детьми, внуками, кошками, собаками и буду повторять одни и те же механические действия изо дня в день, проходить по одним и тем же маршрутам… Это было куда хуже, чем вторые отношения. – Девушка опустила взгляд под ноги.

- Ты же говорила, что это был вулкан, которого не выдержали нервы?

- Да, но почему, по-твоему, так много людей любит прыжки с парашютом, скалолазание или американские горки? Это адреналин, азарт, регулярный впрыск новой порции гормонов, доводящих до эйфории. Разумеется, когда это постоянно, то ты иссякаешь, но если этого нет вовсе, то жизнь совсем не в удовольствие. Поэтому, уверяю тебя, поревновать, высказать что-нибудь, подержать в напряжении свою половину – это иногда нужно. Ты ревнивый?

- Я? Да, но я никогда не показываю это внешне. Я стараюсь держаться достойно.

- О, нет, Намджун, не надо так делать, ревность из мужчины должна выходить наружу.

- Зачем? Чтобы выглядеть глупым и неуверенным? Нет, я хочу, чтобы женщина знала, что я ей доверяю.

- Женщине не нужно доверие, ей нужен контроль, - заметила Соа.

- Ну, нет, если надо контролировать, это значит, что она не любит и способна изменить, как только я отвернусь!

- Нет же! – засмеялась Соа. – Женщина потому и изменяет, что не видит огня, не видит того, как сильно она нужна, а если она сильно нужна, то за ней, конечно, будут тщательно следить. Иногда достаточно поздних проверяющих звонков, чтобы ощутить, как тебя оберегают от других, и именно это не даёт и думать о других. А когда ты отпущена на волю, мол, делай что хочешь, под лозунгом «доверие», нет, это отсутствие любви как раз таки со стороны мужчины.

- Да как же любовь может существовать без доверия?

- А без влечения и желания обладать единолично, которое, конечно же, выльется в опеку?

- Опеку – да, но не надзор же. – Намджун прежде никогда не думал, что девушки любят, когда их держат на коротком поводке. Напротив, ему казалось, что не ограничивать друг друга, рассчитывая на разумность и моральные рамки другого – это естественно. Разумеется, это не значит, что надо ездить отдыхать в отпуск за границу по отдельности. Но зачем тогда нужен был двухвековой феминизм и борьба за равенство? Чего эти женщины хотели, если получив свободу, хотят слежки и понукания? Любопытство заставило его спросить об этом вслух: - Зачем женщины боролись за свои права, если теперь хотите, чтобы вас не выпускали из дома, как и было прежде?

- Во-первых, я говорю только за себя, - загнула палец Соа. – Во-вторых, - пошёл после большого указательный палец в загиб, - права получали политические, а не биологические, согласись, нельзя добиться того, чтобы у нас тоже был член, а вы бы тоже рожали? В-третьих, - загнула Соа средний палец, - я в этой борьбе не участвовала, так что не надо вешать на современных женщин результат капризов предыдущих поколений.

- Но ты же говорила, что хочешь работать, заниматься своим делом – это всё благодаря новым свободам…

- Как контроль моего свободного времени соотносится с работой? Это не исключающие друг друга вещи. К тому же, женщины работали и раньше, всегда, до эмансипации и феминизма, только платили им за это меньше или не считались с ними вовсе – вот в чём была проблема. – Намджун перестал спорить, о чём и предупреждал, что не умеет этого, и не расположен по большей части вступать в конфликт, к тому же, он не был достаточно подкован в истории феминизма, чтобы блеснуть умом. Но поняв, что Соа-то ещё неудовлетворенна словесной баталией, и ей спорить интересно, он привёл тот пример, который невольно возник в его голове в прошлом месяце:

- Вот смотри, когда мы отдыхали в клубе с Богомом и Чжихё, она напилась, а ты нет. За ней нужно было присматривать. А ты и так знала, когда пора остановиться. Зачем бы я тебя контролировал? Я доверяю тебе, потому что знаю, что ты рассудительная и умная девушка.

- Эх, что же теперь, умным девушкам нельзя расслабляться и ревнивых, строгих мужчин получат только дурочки?

- Чжихё не дурочка вовсе, - зачем-то заступился за неё Намджун.

- Боже, да я не о ней, я не хотела обидеть конкретно Чжихё. Я к тому, что иметь рядом сознательного, беспокоящегося, приглядывающего за тобой мужчину – а это всё приятно в нём наблюдать, - можно только будучи не отвечающей за свои поступки взбалмошной девицей? Вот она, проблема умных женщин! Мужественность мужчин на них не распространяется, вы себя чувствуете самцами-бруталами только рядом с глупышками и простушками. – «По крайней мере, вас, умных, не напоишь, чтобы попользовать» - подметил Намджун в мыслях.

- Не знаю, просто, с вами труднее проявить себя… Это как удивить ребёнка. Пятилетнего намного проще, чем десятилетнего, а в пятнадцать и вовсе подростки мало чему радуются. От уровня развития многое зависит.

- А, и вы, чтобы не тратить лишних сил и не усердствовать, предпочитаете останавливаться на более простых вариантах, потому что это менее затратно и экономит время?

- Нет, я же вот тебя добился, - подмигнул Намджун, заводя её в ресторан с европейской кухней.

- Ты меня добился ещё тогда, когда я была совсем юной и пустоголовой, хотя поступок твой, конечно, от этого не умаляется. Ты был спасителем, защитником, - Соа поцеловала его в щёку, вызвав прилив гордости в мужчине.

- Хочешь сказать что сейчас, по прошествии стольких лет, я не сделал ничего, чтобы добиться тебя снова?

- А что ты сделал? – ответила вопросом на вопрос с хитрецой Соа. Намджун отодвинул стул, усадив её за столик, сложил покупки на свободный стул и, садясь сам, крепко задумался, а что он, в самом деле, сделал, чтобы завоевать её?

***

Чимин посмотрел в глазок, прежде чем открыть дверь, поэтому, стоя в одних кожаных штанах, только вышедший из душа, прикрылся полотенцем, висевшим до этого на шее, и впустил Джинни. Девушка поздоровалась и, скинув замшевые ботильоны на толстом каблуке, двинулась целенаправленно – в спальню к своему молодому человеку. Он был там один, смотрел какой-то сериал в телефоне, валяясь на кровати. Когда он заметил явившуюся внезапную гостью, то сразу же поставил паузу и подтянулся, садясь.

- Ну, привет, - с вызовом сказала Джинни, прикрыв за собой. Её сумка сорвалась с плеча и прилетела на застланную пустующую кровать Тэхёна. – Отдыхаешь?

- Да, я же сказал, что сил никаких нет… - Девушка по-хозяйски подошла к нему, перекинула через его бёдра ногу и опустилась сверху, сев, как наездница. Юнги сглотнул слюну, растеряно оглядев свою возлюбленную. Его рука только и смогла, что дотянуться до тумбочки, чтобы отложить мобильный.

- Не помешаю?

- Не могу сказать, что в такой позиции у меня получится расслабиться или выспаться… - Джинни скинула пиджак туда же, куда и сумку. Под ним была белая студенческая блузка, пуговицы которой она начала расстёгивать. – Джинни! В квартире Чимин, и Чонгук, и кто-нибудь ещё скоро придёт!

- Я видела, я знаю, и что? – Она остановилась и подалась вперёд, нависнув над Шугой. – Ничего не хочешь мне сказать?

- Например?

- Что соскучился, что любишь меня?

- А-а… да, ну, конечно, само собой. – Ещё помня о своём плане плавно расстаться, Юнги просто не мог придумать, как поступить иначе, кроме как продолжать вести себя так же, как и прежде. Да и не мог он выдать никакую грубость или неприятность при Джинни. Это было выше его сил. Одно дело отказывать во встрече, и другое дело попытаться эту встречу испортить. Как? Он же и в правду любит. – Я не ожидал, что ты придёшь…