Страница 10 из 70
Бухгалтерия снова заверещала, стоило ему туда сунуть нос, но настроение было не таким, как в прошлый раз, не хотелось затягивать и улыбаться, подмигивать всем этим дамочкам и демонстрировать свои джентльменские повадки.
- Чжихё! – позвал он с порога, и на него поднялись всё те же глаза за стёклами очков. – Можно тебя ко мне в кабинет?
- Меня? – уточнила сбившаяся с какой-то мысли девушка и, приподнимаясь и оглядываясь, видя ожидание директора, стала выбираться из-за стола, приглаживая юбку и поправляя забранные заколкой назад волосы. Намджун придержал дверь, выпуская главного бухгалтера вперёд, и заметил, что женщины притихли и с любопытством наблюдают исподтишка за происходящим. Когда Чжихё проходила мимо него, он наконец-то узнал её рост и разглядел фигуру; девушка была намного его ниже, невысокая и не лишённая бросающихся в глаза изгибов. В отличие от многих барышень, которые встречались Намджуну на жизненном пути, у Чжихё явно наличествовала и грудь размера второго, и округлая попа, и ножки были не палочками. Ну почему он должен отвести её в тёмный угол и наказать? Доминировать и властвовать. «Чёрт, что за мысли?» - поправил он себя и галстук, сжавший его шею. Он с утра надел тёмный, очень строгий и официальный, чтобы чувствовался тон начальника, во всём, вплоть до цветового тона.
Чжихё прошла за ним до отдельного кабинета, где Намджун сел в кожаное кресло, отделив себя от подчиненной широким массивным столом. Предложить ей присесть или нет? Без слов он указал рукой на стул напротив себя. Девушка слегка кивнула и опустилась, не решаясь заговорить, пока этого не сделает шеф. Намджун шлёпнул перед ней на стол папку, которую взял вчера у неё же. Уставившись ей в лицо и желая разоблачить её по эмоциям, молодой человек собрался с духом и принялся за дело:
- Отец тщательно проверил все отчёты, досконально изучив каждую строчку и цифру. – Чжихё продолжала смотреть на него, ничего не выражая своей мимикой, внимательная и собранная, как обычно. – И обнаружил недостачу. – Большие глаза округлились. Страх или удивление? Непонятно. – Крупную недостачу, Чжихё. – Девушка растеряно опустила взгляд на папку, как будто та могла заговорить и подтвердить или опровергнуть. – Выходит так, что ты либо здорово промахнулась с расчётами – в чём я сомневаюсь, ведь ты хороший счетовод и бухгалтер, - зачем-то добавил Намджун, смягчая удар, - либо ты намеренно совершила ряд неправильных операций, чтобы около двадцати тысяч долларов ушли непонятно куда… - Чжихё подняла на него глаза, полезшие из орбит. У неё даже шея вытянулась, когда она услышала последнее предположение.
- Я? Я… я… - решилась она начать речь, но на том и запнулась, подбирая слова.
- Ты, Чжихё, ты. Что ты можешь сказать в своё оправдание? – Ещё минуту назад выглядевшая девушкой с чувством собственного достоинства, невозмутимой и отстранённой, Чжихё приняла виноватый и сокрушённый вид. Её обвинили, и без главного определения было ясно, что подразумевается – она воровка.
- М-можно взглянуть? – указала она на папку. Намджун кивнул. Листки зашуршали в руках Чжихё, но от обвинения и подозрения её в мошенничестве у неё кровь застучала в висках, в ушах встал гул, а голова отказывалась работать. Она смотрела на строчки, где были отмечены ошибки и подчёркнуты исчезновения средств, но ничего не понимала, никак не могла слепить в единую картину информацию, не могла заставить себя перепроверить и посчитать. Чжихё знала только, что напротив сидит мужчина, считающий её преступницей, он испепеляет её ненавидящим взором и презирает за то, что она не оправдала оказанного доверия. И его отец, добрый её покровитель, господин Ким, значит, считает так же, о боже! Чжихё никогда не было так стыдно, ужасно, кошмарно неловко, но она не понимала, откуда взялась ошибка, она ведь всегда всё проверяет по десять раз, и считает она очень хорошо. Что же случилось? Куда делись деньги?
- Ну что, есть какие-то аргументы в свою пользу? – вывел её из раздумий Намджун. Чжихё так напряглась, что зубы свело, и ни слова не могло слететь с языка. Оправдываться и заверять в том, что она не причастна к этому всему, когда она главный бухгалтер – более чем глупо. У неё нет никаких улик и подтверждений того, что она не крала, не присваивала, не обманывала. Чжихё хотелось упасть на стол лицом и заплакать, никогда она не ощущала такого унижения. Все знакомые до сих пор знали, что она честная и порядочная, что она не берёт чужого, и до этого, возникни сомнительная ситуация, в ней бы стали разбираться, не подозревая Чжихё, а здесь, вот так сразу, директор является и говорит, как бы, куда ты дела деньги? Но у неё их нет! Ох, да, может быть, стоит указать на это в своё оправдание? Ведь надо как-то оправдаться, хотя репутацию уже вряд ли восстановить, Чжихё физически чувствовала расползающееся по ней пятно позора, как её белая блузка покрывается чернильными надписями «воровка».
- У меня… у меня нет этих денег… я не брала, - далёкая от убедительной интонации, еле выжала из себя девушка, смущаясь посмотреть в лицо директору. Тот хмыкнул.
- Не брала, или уже потратила? – Его насмешка ранила ещё больнее. Чжихё запустила палец под очки, чтобы убрать поскорее слезу. Провалиться на месте или сбежать – больше ничего не надо, исчезнуть и не высовываться, не показываться на люди ближайшую вечность. Если сведения о недостаче выйдут за эту дверь, то в бухгалтерии её сживут со свету. Да она и сама не сможет разговаривать ни с кем, кто будет принимать её за бесчестную грабительницу.
- Я не знаю… как всё так вышло… - Рациональная и умеющая объяснить любые экономические функции и графики, Чжихё не умела постоять за себя, когда на неё обрушивался людской негатив. В её мечтах существовала ракушка, забираясь в которую при проблемных ситуациях, она бы становилась невидимой и недостижимой, пережидая бури.
- Ты не можешь или не хочешь объяснять? – пытался выжать из неё что-нибудь Намджун, видя, как она уползла куда-то в себя и сидит в ступоре, почти не моргая. – Пойми, если ты не обоснуешь, как это всё вышло, то я тебя уволю. Тебе нужны были деньги? Отец говорил, что у вас с сёстрами тяжёлое положение… дело в этом? – Чжихё услышала в этом всём уже поставленное клеймо. Ничего не вернётся назад, доверие потеряно, честное имя растоптано. Увольнение! Боже, на что они будут жить? Младшая сестра ещё школьница, а старшая грезит о карьере актрисы, перебиваясь мелкими ролями и подработкой, её несерьёзность не позволяет содержать дом и зарабатывать нормально. Чжихё у них за маму и кормилицу. Слёзы подкатили ещё ближе, но разреветься при директоре – это полный провал. Умолять поверить ей на слово? А как бы она сама поступила на месте начальства, пропади у неё что-нибудь, но скажи ей подозреваемый человек, что он ангел во плоти. Настолько ли она сама добросердечна, чтобы ждать этого же от мужчины напротив? Девушка не могла сказать, что выделяет Намджуна как-то и относится к нему по-особенному, но уважение, которое она всегда испытывала к его отцу, перекидывалось и на него, поэтому при нём развести тут сопли и жалобы – непристойно.
- Мне не нужны были деньги… то есть, полученные вот так – грязно, - пробормотала Чжихё. Нет, тут уже ничего не исправить, лучше уйти, сохранив хоть какое-нибудь достоинство. Работу она найдёт другую. Будет искать. Намджуну хотелось пробудить в ней желание защищаться, вникнуть в вопрос, чтобы она зашевелилась и предоставила ему неопровержимые доказательства своей невиновности. Но девушка ничем ему не помогала, и он решил повлиять на неё последним, жёстким способом:
- Я мог бы подать на тебя в суд за хищение, ты же понимаешь? Но я знаю, что отец не хотел бы этого, поэтому предлагаю вместе найти решение и корень зла… - В испуганной прострации, Чжихё услышала только «суд» и представила тюрьму. За то, чего не совершала, лишиться свободы?
- Увольте меня! – отозвалась она, сжав кулаки у груди. – Пожалуйста, просто увольте. Пожалуйста! – Заодно это отвечало её главному желанию – уйти отсюда и исчезнуть, не сидеть осквернённой под уничтожающими взорами коллег.