Гора раздора

Бекка поймала его взгляд, улыбнулась и показала глазами на яблоко, которое грызла.

– Не откажусь, – принял предложение Тэйт.

Она зажала в зубах надкушенный плод и полезла освободившейся рукой в сумку. Выудила яблоко, показала и бросила.

Тэйт поймал:

– Спасибо.

Еще одна улыбка. Кивок: попробуй сначала.

Он с хрустом откусил кусок. Прожевал.

– Вкусно.

Снова улыбка: я же говорила.

Вернее, не говорила, но Тэйт вдруг понял, что девочке не нужны слова, чтобы общаться. Скорее они нужны тем, кто рядом. Миссис Данкан, обернувшись, несколько мгновений с надеждой смотрела на дочь, словно, как и Тэйт, ждала, что он сумеет ее разговорить, и с сожалением прикусила губу.

Пэт уже не жалела о попутчиках. Да, она и сама нашла бы дорогу, но времени на это ушло бы значительно больше. Все же девятнадцать лет – значительный срок. Девятнадцать лет, один месяц и три дня. Патрисия могла точно сказать, когда в последний раз выезжала в горы. Это было за два дня до того, как она сбежала из Фонси. Навсегда – с юношеской бескомпромиссностью думалось тогда. Слишком надолго – с грустью понималось сейчас. Не только горы, когда-то знакомые до последнего камушка, стали за это время чужими. Возможно ли что-то еще изменить? Нужно ли?

С горами однозначно нужно, и Пэт, не теряя нити завязавшегося разговора, смотрела по сторонам, запоминая дорогу и отгоняя некстати просыпающиеся воспоминания. Вот тут они с отцом устраивали привал, когда выбирались за травами. Из этого ручья набирали воду с Дэвидом, отправляясь за перевал Радуг к тем самым гоблинам, которых упомянул Гилмор… Не исключено, что и теперь понадобится съездить в племя, поговорить с шаманом. Хотелось верить, старик Эгери жив и не все его соплеменники перебрались к людям. С каждым годом подобных «чистых» племен оставалось все меньше. Гоблины уходили в города, отрывались от корней, учили человеческие законы и письменность, получали образование в людских школах, устраивались на работу в конторы и магазины. На железной дороге вон тоже работают. Да что там – некоторые университеты оканчивают и открывают банки. Наверное, это хорошо: их не ущемляют в правах, не мешают устроиться в современном обществе… Но они как будто перестают быть настоящими гоблинами. Очеловечиваются, что ли. Пэт, с детства влюбленную в самобытную гоблинскую культуру, это удручало. Как и вид высохшего ствола когда-то зеленого и ветвистого дерева, под которым они с Дэвидом прятались от дождя…

– Подъезжаем. – Гилмор махнул рукой, указывая на показавшуюся впереди гору.

Взору открывался пологий склон, заросший кустарником. Вход в пещеру, как поняла Пэт, был с другой стороны.

Она достала из кармана часы, по привычке погладила пальцем гравировку на крышке и посмотрела на циферблат. Дорога заняла чуть меньше трех часов. Значит, чтобы вернуться в город засветло и не плутать на обратном пути в сумерках, нужно закончить работу до четырех.

– Местные называют ее горой Надежды, – сказал усатый управляющий. – Не знаете почему?

– Есть легенда, – начала Пэт и сама поморщилась от слишком громкого слова. Рассель еще молод по меркам истории, и здешние предания, не прошедшие проверку временем, честнее назвать байками поселенцев. – Что-то о юноше, который ждал на этой горе возлюбленную. Родители были против их отношений, и они договорились сбежать. Но девушка не пришла.

Гора несбывшейся надежды – так было бы вернее.

– Я слышал, родители насильно выдали ее за другого, – вклинился в разговор Тиролл. – В первую брачную ночь муж понял… э-э-э… что для нее эта ночь не первая, и…

Закончить алхимик не успел. Испугав лошадей, да и седоков тоже, посреди тропы открылся портал, откуда вышел, как позже поняла Пэт, один из охранявших пещеру магов. Отчего некоторым кажется, что подобное появление смотрится эффектно и внушительно? Отчего никто не думает, что за взбрыкнувшую кобылку и опасно звякнувшие в сумке линзы можно поймать ответное заклинание?

Слабенькое, но сбить позера с ног его хватило.

– Миссис Данкан? – уточнил тот, поднявшись с земли. – Простите, нас предупреждали, но мы полагали, что сначала вы пришлете посыльного…

Охранников было двое. Мужчины средних лет и невзрачной внешности – видимо, только таких, не бросающихся в глаза и незапоминающихся, нанимает на работу «географическое общество». Из краткого представления стало известно, что они прибыли в тот же день, когда в столицу пришла весть о находке. Поселились в палатке рядом с входом в пещеру. Отгоняли любопытных местных и наглых железнодорожников. Гилмора оба, очевидно, встречали тут и раньше, так как с управляющим поздоровались, причем довольно вежливо. А Тиролла, казалось, видели впервые. Вину за неудачную встречу попытались загладить приглашением отдохнуть и перекусить с дороги, но о каком отдыхе можно думать в двух шагах от величайшего открытия?

Руки дрожали от предвкушения, но, увидев обломки камня у чернеющего в горе провала, Пэт очнулась и обернулась к дочери.

Взгляд Бекки не выражал ничего, кроме любопытства, и не было причин беспокоиться о том, что в пещере ей станет плохо. Целители и менталисты, к которым они обращались, знали свое дело. Бекка давно не боится замкнутых пространств и темноты. Даже взрывы ее теперь не пугают. Все ее страхи в прошлом, а прошлое возвращается лишь по ночам. Тем не менее Пэт присматривалась к дочери, намеренно медленно сгружая с лошади оборудование.

– Позвольте помочь, мэм. – Тиролл подхватил самую тяжелую сумку и двинулся в сторону пещеры. Словно сам себе разрешил туда вход на правах носильщика.

Пэт не спорила.

Когда Гилмор спросил, можно ли и им с Ларри взглянуть одним глазком, тоже не возражала. Не признаваться же, что не Бекка, а она сама боится темных закрытых помещений? Вот войдут все вместе, она осмотрится, привыкнет, а затем выставит удовлетворивших любопытство попутчиков и займется делом. Главное, чтобы они ничего там не трогали – об этом Пэт предупредила отдельно.

Сразу от входа начинался извилистый коридор шириной около ярда и высотой в полтора человеческих роста. Идти пришлось гуськом. Впереди Тиролл с ее камерой и фонарем, следом Пэт, Бекка, Гилмор и Ларри со вторым фонарем. По мере продвижения вглубь горы стены отдалялись друг от друга, а своды становились выше, и наконец взору открылся просторный округлый зал. Двух фонарей недоставало, чтобы осветить его целиком, и, порывшись в кармане, Пэт достала и подбросила вверх горстку мелких кристаллов. Повиснув на миг над головами людей, артефакты распределились по пещере и засветились ровным белым светом.

– Это – храм? – нарушил затянувшуюся тишину разочарованный голос Гилмора.

Пэт прижала руки к груди, в которой учащенно билось сердце, и могла только кивать. Да! Это – храм. Храм всех богов. Гоблинский храм всех богов. Будь она чуть более сентиментальна, уже размазывала бы по щекам слезы счастья. Но разум у нее всегда перевешивал эмоции, и профессор Данкан, справившись с волнением, тут же принялась за мысленное составление описания.

Пещера – естественно возникшая пустота, но явно подвергнутая «доработке». Своды природные, высота от двух до пяти ярдов в разных точках. Незначительные минеральные наросты. Пол в храмовом зале ровно обтесан. На поверхности высечены два квадрата с диагональю около шести ярдов, наложенные друг на друга так, что получается восьмиугольная звезда. На вершине каждого угла установлен алтарный камень. На алтарях – традиционные гоблинские горшочки из глиняного шнура, закрытые каменными крышками.

– Своды устойчивы, – на глаз оценил Тиролл. – Воздух циркулирует. Видимо, есть сеть мелких ходов.

Пэт рассеянно кивнула: видимо, есть. Но это нестрашно. Воздух неспособен навредить камням, а ничего иного в гоблинском храме нет. Ни книг, ни пергаментных свитков. Но есть сила. Мощная природная магия, защищающая это место и напитавшая все здесь за века настолько, что можно откалывать кусочки скальной породы и продавать артефакторам.