Страница 9 из 16
Что же касается вольных казачьих республик, то они также стали постепенно трансформироваться из анархических сообществ в более устойчивые объединения с собственными политическими целями. Первые казачьи союзы, как это видно из источников, возглавлялись степняками, как легендарный запорожец казак Мамай или первый донской атаман Сары-Азман. Однако впоследствии в течение XVI века, под влиянием ужесточения крепостного права и разгула опричнины на Руси, в казачьем движении стало все больше появляться выходцев из славян, которые существенно изменили прежние порядки. Они распространяли православную религию, и этот фактор сыграл огромную роль для истории казачества. Степняки, придерживавшиеся традиционных верований, могли после некоторого периода казакования возвращаться в родные улусы, а принявшим христианство об этом помышлять не приходилось. Так, в сознании степной вольницы «своей» начала становиться Москва. И ориентирующихся на нее казаков с каждым годом становилось все больше и больше.
Но вернемся к Джанибеку и Гирею, длительный казачий период жизни которых подтверждается и фактом необразованности их детей. Они жили в седле, когда дети и внуки хана Абу-л-Хаира получали действительно превосходное образование у преподавателей, приглашавшихся из всех мусульманских стран. Лишь после тридцати лет скитаний удача повернулась лицом к урусидам.
В 1457 году Абу-л-Хаир потерпел страшное поражение в войне с ойратами, и это губительным образом отразилось на авторитете хана. Благодаря «узун-кулаку», вести быстро разнеслись по всей необъятной кипчакской степи. И в скором времени Гирей с Джанибеком уже получили всю полноту информации о состоянии дел в лагере своего противника. Но заявлять о своих правах на престол было еще рано. Слишком уж грозен и крут на расправу был Абу‑л‑Хаир. Сначала необходимо было найти союзников.
Могольский хан Есен-Бука охотно пошел на контакт с Гиреем и Джанибеком и даже предложил султанам перебраться на его территорию. Конечно, подобное предложение было сделано не только по доброте душевной. Моголистан подвергался постоянным нападениям ойратов и кыргызов, борьба с которыми складывалась не слишком успешно, и Есен-Бука рассчитывал использовать Гирея и Джанибека с их приверженцами как пограничников. Кроме того, могольский правитель имел все основания опасаться агрессии и со стороны Абулхаира.
Договоренность была достигнута, и султаны приблизительно в 1460 году сумели перебраться на территорию Моголистана. Сведения об этой откочевке, о прощании с Волгой также сохранились в поэзии жырау – в одной из песен, автором которой считается знаменитый Каргабойлы Казтуган.
На новом месте, как и рассказывается в «Тарих-и Рашиди», количество сторонников Гирея и Джанибека начало расти, что не могло не вызвать реакции со стороны Абу-л-Хаира. В 1468 году хан решил расправиться со старыми врагами и их покровителем, ханом Моголистана, и отдал приказ собирать войско. Но в походе шибанид простудился и вскоре умер. Новым ханом стал сын покойного правителя – Шайх-Хайдар. Для многочисленных врагов покойного хана эта новость стала сигналом для выступления. Спустя некоторое время Шайх-Хайдар был убит, а власть в улусе перешла в руки Гирея и Джанибека.
Шибаниды категорически не желали смиряться с утерей степи. Любимый внук Абулхаира Мухаммад Шейбани после покорения Мавераннахра и Хорезма организовывал против детей Гирея и Джанибека одну военную кампанию за другой. По его повелению, племена, подчинявшиеся урусидам, были лишены возможности торговать с оседлым населением Средней Азии. Также они были объявлены немусульманами, и духовенство даже издавало специальные постановления о признании борьбы против потомков Урус-хана джихадом против язычников. Более того, именно по распоряжению Шейбани представители династии урусидов при дворе стали именоваться казаками. Впервые это было сделано на страницах «Записок бухарского гостя» Ибн Рузбихана в 1509 году.
О годах молодости Шейбани его историки тоже писали как о славных временах казачества. Но в этом случае акцент делался на молодечестве и удали хана, который, скитаясь по всей степи, противостоял многочисленным врагам. Называя же казаками сыновей Джанибека и Гирея, придворные историки старались принизить их статус, явно фальсифицируя события недавнего прошлого. «Поскольку по праву – наследования ханствовать в Дешт-и Кипчаке надлежит его величеству (т. е. Шейбани – «ЭК») и поскольку многочисленные и счастливейшие деды его величества хана полновластно ханствовали в Дешт-и Кипчаке, то никогда те люди (т. е. казахи) не переставали думать, что если сокол намерения его величества [Шайбани-хана] направится на охоту завоевания областей Дешта, то, конечно, перед высочайшим умом раскроются ворота победы и название ханства будет стерто с надменных лиц ханов Дешта», – писал Ибн Рузбихан. Таким образом, не Абу-л-Хаир, а Гирей и Джанибек были объявлены узурпаторами-казаками. Новое название быстро вошло в моду среди других авторов, поскольку опять же давало удобную возможность различать узбеков, перекочевавших в Мавераннахр, от их собратьев, остававшихся в пределах Дешт-и Кипчака.
И все же старания Шейбани принизить статус соперничавшей династии могли бы и не увенчаться успехом, если бы новым правителем Восточного Дешт-и Кипчака в 1511 году не стал Касым-хан, сын Джанибек-хана. Он являлся одним из самых знаменитых персонажей истории Дешт-и Кипчака и Центральной Азии, не уступавшим по значению таким великим своим современникам, как Бабур или Шейбани. Летописцы отмечали: никто после Джучи не обладал столь могущественной властью, и около миллиона кочевников, ранее входивших в различные улусы, признали власть Касыма.
Но в казахских преданиях Касым-хан, в первую очередь, прославился как автор чрезвычайно почитаемого казахами свода законов «Қасқа жол» («Чистый путь»). Само название свода, кажется, говорит нам о замыслах законодателя: очистить степное право от различного рода чуждых элементов. Может быть, это название законы хана Касыма обрели лишь позже в народной среде, но и тогда ясно, что благоговейное к ним отношение в обществе возникло неспроста.
Психология Касыма, родившегося и выросшего в скитаниях, была психологией чистого казака. Так, могольскому хану Султан-Саиду, предлагавшему завоевать и поделить Мавераннахр, Касым ответил: «Мы жители степи; у нас нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров, главное наше богатство состоит в лошадях; мясо и кожа их служат нам лучшею пищею и одеждою, а приятнейший напиток для нас – молоко их и то, что из него приготовляется, в земле нашей нет ни садов, ни зданий; место наших развлечений – пастбища скота и табуны коней, и мы ходим к табунам любоваться зрелищем коней».
Видимо, именно при Касыме в казахском праве был провозглашен и окончательный отказ от суровых принципов Ясы – законов Чингисхана. Но отвергнут был и шариат, который признали достойной альтернативной правовой концепцией другие джучиды. Взамен узаконены чисто казачьи принципы. «С Дону выдачи нет», – заявляли наследники Сары-Азмана, а казахский хан Аблай в XVIII веке, отказываясь выдавать беглецов российским и китайским властям, говорил, что, по степным законам, казахи не могут возвращать даже собак, по собственной воле убежавших от хозяев.
Существенные изменения произошли и в принципах политического устройства. Ханский титул получили братья Касыма Джаныш, Таниш, Усек, Джадик. Значительную роль стали играть и предводители племен. Фактически верховный хан Касым был не столько правителем, сколько военным предводителем, до самой старости принимая личное участие в походах и сражениях.
Такие необычные порядки только способствовали укреплению нового названия, и Ак-Орда (Заяицкая Орда, Урусов юрт, Узбекский улус) быстро превратилась в загадочную и дикую Казачью Орду. В «Трактате о двух Сарматиях» 1517 года Матвей Меховский отмечает: «татарских орд четыре и столько же их императоров. Это именно: орда заволжских татар, орда перекопских, орда козанских (Cosanensium) и четвертая орда ногацких. Добавляют еще и пятую, не имеющую императора, и называют ее казакской (Kazacka)». В русских летописях времен великого князя Василия III (правил в 1505–1533 годах) хан Касым также стал называться «царем казацким».