Казахи. Путь предков

Но отметим, что термин «казак» в восточных источниках долгое время употреблялся только в отношении самих урусидов, а не подвластного им народа. Искандер Мунши, касаясь известных событий конца XVI века, писал: «Таваккул-хан казах возомнил, что нет в Мавераннахре достойного государя, собрал из племен Туркестана и степняков-узбеков с тугими луками бесчисленное и несметное войско». Политический смысл термина казак четко обозначается и во многих русских документах той эпохи, где казахи именуются «татарами Казачьей Орды».

Несмотря на быстро укоренившееся название, ни представители династии урусидов, ни подвластное им население долго не признавало навязанного со стороны термина. В сочинении начала XVII века «Джами ат-Таварих» казахского историка Кадыргали-бека термин «казак» даже не упоминается. Вместо него автор предпочитает использовать этноним «узбек». В исторических же сказаниях в основном используется название «ногай». Лишь в песнях Жиембета-жырау начала XVII века, подданные хана Есима впервые называются «казахами». Таким образом, потребовалось более ста лет, чтобы народ свыкся со своим именем и постепенно стал гордиться им как признанием своего необыкновенного свободолюбия. И это имя сплотило дулатов и жалаиров, аргынов и найманов, кипчаков и алшинов в единый народ, желавший жить по своим законам и в своем государстве.

Объединяющий чингизизм[4]

В недавнем прошлом в истории всех народов Советского Союза историческая роль Чингисхана оценивалась однозначным образом. «Борьба народов нашей страны против монголо-татарского ига» – так обычно назывались соответствующие разделы или главы в учебниках по истории СССР. В исторической науке считалось, что именно это так называемое «иго» и было главной причиной отставания в развитии народов, вошедших в Советский Союз, от народов Западной Европы, которых монголы так и не покорили.

Но данная концепция всегда очень плохо увязывались с исторической памятью казахского народа. Ведь воспетая казахским эпосом прекрасная страна Улуг Улус (Ногайлы), герои которой, свершая свои подвиги, путешествуют в Крым и защищают Казань, – это и была треклятая Золотая Орда советских учебников. По свидетельствам очевидцев, еще в XIX веке сказания о падении могущественной кочевой империи вызывала слезы у степняков. Старики в своих рассказах проклинали лютого хана Бердибека, поражались необычайной хитрости Ивана Калиты и восторгались отвагой Едыге.

Культ Чингисхана, удачно названный Вениамином Юдиным чингизизмом, тоже имел колоссальное значение в жизни казахов. Шаманы-баксы во время магических обрядов призывали на помощь дух великого завоевателя, а простой люд чтил его потомков не столько даже как властителей, а именно как представителей священного рода. По этой причине казахская степь в XIX веке стала единственным местом на земле, где чингизиды сохраняли свою власть. Соседние государства и племенные союзы, где потомки Чингисхана были давно истреблены, частенько были вынуждены «заимствовать» у казахов представителей голубых кровей, которых объявляли своими ханами.

Для того чтобы объективно оценить роль монгольского завоевания в истории Казахстана, надо сначала понять, что представляла собой казахская степь в преддверии монгольского нашествия. Большую ее часть в ту пору занимали кипчакские племена, чьи кочевья простирались от Алтая до Дуная. Эти земли они захватили в XI веке, в ходе длительной войны изгнав кочевавших здесь прежде огузов и печенегов.

Необходимо отметить, что вождями кипчаков были ханы, чья власть передавалась по наследству. О существовании особой кипчакской династии из рода Ильбури (Ильбари, Эльбурилик и т п.) сообщается в различных мусульманских и китайских летописях. По мнению же Сергея Кляшторного, кипчакские ханы принадлежали к древней тюркской династии Ашина («рожденных от волчицы»), из которой происходили и болгарские цари асениды. Но эти версии, видимо, не противоречат друг другу, поскольку Ильбури переводится с тюркского «как волчий народ», «волчье племя» и могло просто в какой-то момент заменить старое название Ашина. Вряд ли кичившиеся своей благородной кровью правители оседлых государств стали бы родниться с правителями, происхождение которых вызывало бы сомнения. Такие вопросы при дворах всех средневековых государств рассматривались очень щепетильно, и случаи вынужденного заключения браков с относительно молодыми династиями всегда воспринимались крайне болезненно. Браки хорезмийских, русских, венгерских, грузинских правителей с кипчакскими царевнами резонанса не вызывали. О происхождении кипчакских ханов говорит и существовавший культ волка, и другие древнетюркские традиции, которые они свято хранили.

Правда, наличие собственной аристократии не способствовало созданию единого государства. Многие современные казахстанские историки в своих работах говорят о некоем «Кипчакском ханстве», однако нет никаких серьезных данных, свидетельствующих о существовании единого кипчакского государства в домонгольский период. Каждое племя управлялось собственным ханом, и численность таких правителей в степи, судя по русским летописям, доходила до нескольких десятков человек. Соседствующие племена для ведения войны с внешним противником заключали кратковременные союзы, но, разумеется, называть подобные объединения государствами было бы некорректно. Потому представляется необходимым согласиться с мнением знаменитого историка Василия Бартольда, что «движение кипчаков представляет собой редкий пример занятия народом огромной территории без политического объединения и без создания своей государственности. Были отдельные кипчакские ханы, но никогда не было хана всех кипчаков».

Нашествие монголов действительно причинило огромные беды племенам кипчаков. Плано Карпини, описывая свою поездку через территорию современного Казахстана, счел нужным сообщить, что видел «многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу…». Разрушены и покинуты были и сырдарьинские города, находившиеся прежде под контролем кипчакских ханов. Как писал ал-Умари, «в Туркестане теперь можно найти только развалины, более или менее хорошо сохранившиеся. Издали видишь хорошо построенное селение, окрестности которого покрыты цветущей зеленью. Приближаешься к нему в надежде встретить жителей, но находишь дома совершенно пустыми. Все жители страны – кочевники и нисколько не занимаются земледелием».

Но самой главной целью для монголов были представители династии Ильбури, на которых монголы буквально охотились, уничтожая сопротивлявшихся и переправляя в Монголию и Китай тех, кто складывал оружие. Потомки великих тюркских каганов, «рожденных волчицей», представляли огромную потенциальную опасность для потомков, «рожденных от небесного луча». Кипчакская аристократия отчаянно сопротивлялась вплоть до 1242 года, но их борьба закончилась поражением. Именно это и было главной целью западного похода хана Бату, которую часто представляют как попытку завоевания Европы. Оседлые народы были покорены, что называется, в довесок. В первую очередь завоевателям нужны были степи Западного Дешт-и Кипчака.

Монголы в силу специфической степной культуры не считали кипчаков другим народом. Так, в ходе секретных переговоров на Кавказе в 1223 году монгольские полководцы Субэдэй и Джэбе, по сведениям Ибн ал-Асира, начали свою речь к кипчакским ханам со слов: «Мы и вы одного рода». В свою очередь Ибн-Халдун отмечал, что «у кыпчаков издревле была тесная связь с народом татар Чингисхана и его домочадцами. По большей части кыпчаки роднились с татарами по женской линии, беря в жены их дочерей. Поэтому Чингисхан считал кыпчаков своими однородцами».

В источниках содержится еще множество подобных свидетельств, и не случайно, что современные историки яростно спорят о том, на каком языке разговаривали древние уйсуны, жалаиры, конраты, кереиты, найманы и т. д. Но на самом деле этот вопрос не так важен, потому что для степняков язык не являлся главным признаком этнической идентификации. Все, кто кочевал, жил в юртах, пил кумыс и верил в Тенгри, считались единым народом.

4

Впервые опубликована в журнале «Эксперт Казахстан» 30.05.2011 г.