Страница 27 из 28
А с другой – «формационная теория», основанная на советском учении об «общественно-экономических формациях» и «историческом материализме» Маркса, в отношении прямого старшинства родов и племён казахских жузов неприменима и обусловлена чисто идеологическими и политическими факторами, что как раз к научному подходу не относимо. Благо, что Акимбеков сам это деление в своей классификации не жёстко реализует в смысле отнесения «легендарно-исторического» подхода к не научному, а «естественно-исторического» – к научному, и добросовестно приводит проявления каждого из них во всех своих существенных чертах.
«Устная традиция» начинается у него с классической версии, зафиксированной Левшиным в «Описании киргиз-казачьих орд и степей» от 1832 г.: «Имя хана, который разделил народ на три части, было «Орус». Причём по времени этот хан якобы жил после Тамерлана… и был сначала полководцем некого ногайского хана Улянты, который проживал в окрестностях Урала, Илека и Ори, затем ушёл от него и стал самовластным правителем». Акимбеков пишет, что «упомянутая здесь мифическая фигура «Орус-хана», скорее всего, была связана с именем главы левого крыла Улуса Джучи Урус-хана, деда первых казахских ханов Джанибека и Гирея, хотя он, безусловно, и не мог жить после времён Тимура» (там же, с. 543). Используя последнее обстоятельство, Акимбеков предполагает, что эта легенда была записана Левшиным в Оренбургской области, где он работал, и, следовательно, со слов казахов именно Младшего жуза, которые в основном, по версии Акимбекова, родом из Ногайской Орды, и полностью на этом основании отвергает версию Левшина. Акимбеков не берёт в расчёт изложенное нами выше удивительное для легенды совпадение биографий мифического Алаша-хана и вполне реального Урус-хана. Урус-хан действительно без поддержки ногайских мурз вряд ли мог захватить Сарай, и его предки действительно могли быть среди джучидов – «каторжан» кията Тенгиз Буги. Конечно, жизнь Уруса после Тимура, который умер позже Уруса, невозможна, но это не говорит о том, что все легенды мы должны принимать во всём полностью или никак. Кстати, идентичность имён Орус и Урус несомненна и является буквальным совпадением, а не «скорее всего» связанным. Не факт, что Урус-хан разделил казахов на жузы и/или является Алашой-ханом, как это считает Ж. Сабитов, но то, что Орус-хан есть Урус-хан, нельзя проблематизировать. Историографических проблем в казахстанской науке и так хватает, и усложнений «на ровном месте» она вряд ли потерпит. Видимо, здесь сказалось предвзятое отношение Акимбекова к «легендарно-историческому» подходу.
Ко второй версии «легендарно-исторического» подхода Акимбеков относит показания известного поэта Шакарима Кудайбердиева в его «Родословной тюрков, киргизов, казахов и ханских династий» от 1911 г., в которых, со слов уже восточных казахов из района Семипалатинска, «опять фигурирует личность хана, который, собственно, своим субъективным решением и разделил казахов на три части. Причём в этой роли выступает некий Ахмет-хан, известный ещё под именем Алаша…», т. е. «душегуба» «для устрашения калмаков». В то же время известно, что у казахов такого хана не было, а именем Алача называли Султан Ахмад-хана, одного из могольских ханов, сына Юнус-хана, брата правителя Ташкента Султан Махмуд-хана, который участвовал в борьбе за тимуридское наследство и в том числе боролся с ойратами (калмыками) в районе Иртыша. Согласны с Акимбековым, если он эту версию отклоняет, но не потому, что она со слов восточных казахов, а потому, что даже в ней самой времена образования жузов, которые связываются с легендарным Алаш-ханом, привязаны намного к более поздней эпохе борьбы с джунгарами, о которой есть уже немало достоверных сведений.
К третьей, наиболее целостной версии «легендарно-исторического» подхода, Акимбеков относит работу видного деятеля Алаш-Орды М. Тынышпаева «История казахского народа» от 1925 года. Тынышпаев утверждает, что «можно считать бесспорной генетическую связь между «косогами» Святослава, Мстислава, Константина (Порфирородного, X в. – Прим. авт.) и Фирдоуси (XI в. – Прим. авт.) – с «казаками» XV в.». Акимбеков считает данное утверждение «околоисторическим», так как «поиск различных ассоциаций по названиям является одним из методов легендарно-исторической традиции». Мы же полагаем, что подобный поиск является околоисторическим только в случае надуманности ассоциации, её несогласованности с историческими фактами и оторванности от действительности. К сожалению, здесь смешиваются понятия необходимых и достаточных условий. Поиск «ассоциаций по названиям» недостаточен, но необходим. Мы согласны с В.П. Юдиным в его споре с Ю. Зуевым, что историография, впрочем, как и всё общество, пока не может, к сожалению, обойтись без ассоциаций как основной формы мышления и без названий (имён) как способа обозначения явлений. К тому же Константин Порфирородный и Фирдоуси говорили не просто о «косогах», а о «казакии» и «казацких ханах». То, что мы не можем объяснить и связать эти необъяснимые сведения из X и XI веков с вполне объяснимыми сведениями из XV в., не означает, что более ранних сведений нет. Наоборот, они вынуждают нас как историков либо аргументировать их недостоверность, либо продолжать исследование подобной «ассоциации по названию», особенно если она связана не с «бытовым» созвучием и не с произвольным разделением единого слова на иные «слоги-слова». И если Тынышпаев, намного ближе, чем мы, стоящий к событиям казахской истории, её преданиям и быту интеллигент, говорит о генетической, а не просто этнической, культурно-бытовой и иной социальной связи «косогов» и «казаков», то это заслуживает исследования.
Относительно происхождения жузов Тынышпаев указывал, что «Жузы, или Орды, имеют более древнее происхождение и относятся ко временам Батыя. По Лен-Пули-Стенлю, номинальным главой Улуса Джучи считался старший сын Орду-Ежен (так называемая Белая Орда, занимавшая восточную часть улуса). Это старшая линия. В неё входили джалаиры, канлы, другие более мелкие роды (между прочим, дурмены, ушедшие в Узбекистан) – это Старшая Орда. Самому младшему сыну, Токай-Тимуру, достались Кавказ и Крым, откуда, собственно, и вышли первые казаки, или ногаи, главную массу которых составляли алчыны. Таким образом, на западе утвердилась Младшая Орда. В промежутке между владениями Орду-Ежена и Токай-Тимура находились владения средних сыновей – Батыя и Шейбака. На этом пространстве кочевали кыпчаки, конраты, мангыты, ширины, баарины (последние ушли частью в Казань, частью в Крым) – это Средняя Орда». Акимбеков пишет, что эта версия Тынышпаева уже «всё же связывала историю происхождения жузов с эпохой… монгольского государства», объединяла «с известной ему информацией о распределении отдельных (курсив автора) казахских племён по тем или иным жузам», упоминала связи Младшего жуза с ногаями, хотя Тука-Тимур «никак не мог получить в XIII в. в наследство Крым и Кавказ» «от Джучи-хана», так как тука-тимурид Тохтамыш сел на сарайский трон только в 1380 г. (там же, с. 545).
С последним обстоятельством следует согласиться, но оно опять приводит нас к мысли, учитывая отношение Акимбекова к «легендано-историческому» подходу, что он всё-таки не поддерживает версию Тынышпаева, в то время как мы считаем её весьма референтной, если уточнить её в деталях.
Во-первых, Тынышпаев говорит о временах Батыя, а не о получении Тука-Тимуром Улуса от Джучи. Во-вторых, Тука-Тимур сам, намного ранее тука-тимурида Тохтамыша, действительно получил от Бату западную часть «левого крыла» Улуса Джучи после возврата из «Западного похода». В-третьих, тогда же Бату действительно выделил Шейбану (Шибану) центральную часть левого крыла Улуса Джучи, оставив его восточную часть Орду-Ежену и номинально подчинив Орду, как самому первому сыну Джучи, улусы Шейбана как пятого сына и Тука-Тимура как тринадцатого сына Джучи, по старшинству. В-четвёртых, Бату (Батый) оставался над всеми в Золотой Орде (Белой Юрте, имеющей «право на золото»), как глава всего Улуса Джучи в целом и как глава его правого крыла, к западу от Волги, поэтому улус Батыя не мог размещаться рядом с «Шейбаком», т. е. к востоку от Волги. В-пятых, ничего не говорится об уйсунях и аргынах, хотя Тынышпаев в своих материалах по «истории казахского народа» прямо упоминает их как заглавных в Старшем и Среднем жузах, поэтому Акимбеков тонко замечает, что речь идёт только об «отдельных» родах и племенах. В-шестых, ясно говорится о том, что алшыны составляли основу ногайцев, т. е. мангытов. Следовательно, алшыны как прямые политические наследники ударных «тысяч» Чингисхана действительно по праву считаются истинными казáками из древнемонгольского племени мангуд (мангу-т), «речных» су монголов. Мангуды Чингисхана считаются «младшими» либо по изначальной родословной от Бодончара, либо, что менее вероятно, из-за присоединения к «великим» еке монголам после бааринов (баринцев) во главе с великим волхвом «Старцем Усунем», и после аргынов. Последних Тынышпаев также выводит от древнемонгольского племени аргун (возможно, из состава тайджиутского союза племён, он же нукуз, он же чинос, шонос [волки], если верить ведущему современному монголоведу Скрынниковой). Таким образом, Тынышпаев существенно дополняет Левшина в части того, что хотя, кроме Уруса, некому претендовать на прототип Алаш-хана и все протожузы должны были ему номинально подчинены, тем не менее поделил казахов на протожузы не он, а Батый.