Страница 12 из 18
Они снова были в маленькой гостиной, теплой и почти дремотной. Теодора сидела по-турецки на коврике у камина, сонная и разомлевшая. Элинор не сообразила сесть рядом с ней сразу, а теперь стеснялась неловко устраиваться на полу, привлекая к себе излишнее внимание, поэтому мучилась на скользком сиденье, чего так благоразумно избежала Теодора. После обильного вкусного обеда, приготовленного миссис Дадли, и часовой тихой беседы всякое чувство нереальности и скованности улетучилось: они начали узнавать друг друга ближе – голоса и мелкие привычки, лица и смех. Элинор с легким изумлением вспомнила, что пробыла в Хилл-хаусе не больше пяти часов, и тихонько улыбнулась. Она чувствовала ножку бокала в руке, жесткое кресло за спиной, слабые движения воздуха, еле ощутимые по колыханию бахромы и бисерных нитей. По углам лежала темнота, круглощекий купидон весело улыбался с каминной полки.
– Самое время для истории о привидениях, – сказала Теодора.
– Если позволите, – сухо произнес доктор, – мы не дети, которые собрались друг друга пугать.
– Простите, – улыбнулась Теодора. – Я просто стараюсь к этому привыкнуть.
– Давайте возьмем себе за правило очень тщательно выбирать слова. Предрассудки, связанные с духами и привидениями…
– Кровавая рука, – подсказал Люк.
– Мой дорогой мальчик, я очень вас попрошу. Наша цель – научно-исследовательская работа, и нельзя допустить, чтобы на нее влияли полузабытые обрывки историй, место которым – как бы выразиться помягче – в школьном походе у костра. – Очень довольный собой, доктор оглядел слушателей, проверяя, оценили ли те шутку. – Исследования прошлых лет позволили мне сформулировать некие гипотезы касательно паранормальных явлений, которые я теперь впервые могу проверить на практике. В идеале, конечно, вам ничего не следует знать о Хилл-хаусе. Вы должны быть чисты и восприимчивы.
– И вести записи, – вполголоса добавила Теодора.
– Записи. Да, конечно. Записи. Впрочем, я понимаю, что непрактично полностью лишать вас базовых сведений, главным образом потому, что вы не привыкли без подготовки встречаться с явлениями подобного рода. – Он хитренько улыбнулся. – Вы, все трое, – испорченные, своевольные дети, намеренные вытянуть из меня страшную сказку перед сном.
Теодора хихикнула, и доктор кивнул в ее сторону, словно говоря: «Ну вот, сами видите». Он встал, подошел к огню и принял безошибочно узнаваемую позу лектора. Чувствовалось, что ему не хватает доски за спиной, потому что раз или два он полуобернулся, как будто ища мел, чтобы проиллюстрировать важную мысль.
– Итак, – сказал доктор, – рассмотрим историю Хилл-хауса.
Жаль, что у меня нет тетрадки и ручки, подумала Элинор, ему было бы привычнее. Она покосилась на Люка и Теодору, чьи лица как по команде приняли внимательно-заинтересованное выражение школьников, готовых ловить каждое слово любимого учителя. Ну вот, начался следующий этап нашего приключения, мысленно отметила Элинор.
– Вы припомните, – начал доктор, – то место в Книге Левит, где говорится о домах, пораженных проказой, цара'ат, или название потусторонней области у Гомера – дом Аида. Думаю, нет надобности повторять вам, что представление о некоторых домах как о нечистых или запретных – возможно, священных – появилось одновременно с человеком. Безусловно, есть места, которые привлекают к себе атмосферой святости и блага; в таком случае не будет чрезмерной смелостью допустить существование изначально нехороших домов. Хилл-хаус, какова бы ни была этому причина, непригоден для жизни вот уже двадцать лет. Сформировали ли его характер здешние обитатели либо их поступки, или эти качества присутствовали в нем изначально – вопросы, на которые я ответить не могу. Разумеется, я надеюсь, что все мы за время нашего здесь пребывания узнаем о Хилл-хаусе гораздо больше. Пока неизвестно даже, почему некоторые дома называют проклятыми.
– А как еще можно назвать Хилл-хаус? – вопросил Люк.
– Ну… скажем, нездоровым. Прокаженным. Больным. Подойдет любой распространенный эвфемизм для психического расстройства. «Невменяемый дом» – удачная метафора. Впрочем, существуют популярные теории, которые отбрасывают загадочное, мистическое; есть люди, которые станут вас уверять, будто явления, которые я называю паранормальными, имеют своей причиной подземные воды, или электрические токи, или галлюцинации, вызванные отравленным воздухом. Атмосферное давление, солнечные пятна, сейсмические толчки – у каждого из этих объяснений есть свои защитники из числа скептиков. Люди, – печально продолжал доктор, – всегда стремятся вытащить загадку на свет и дать ей название, сколь угодно бессмысленное, лишь бы оно звучало по-научному. – Он вздохнул, успокаиваясь, и лукаво улыбнулся слушателям. – Дом с привидениями. Все смеются. Коллегам в университете мне пришлось сказать, что я отправляюсь летом в поход.
– Я сообщила всем, что участвую в научном эксперименте, – вставила Теодора. – Не объясняя, конечно, в каком и где.
– Вероятно, ваши друзья относятся к научным экспериментам иначе, чем мои. – Доктор снова вздохнул. – В поход. В мои-то годы. И тем не менее в это они поверили. Да. – Он расправил плечи и пошарил рукой, словно что-то ища – возможно, указку. – Впервые я услышал про Хилл-хаус год назад от бывшего съемщика. Для начала он заверил меня, что съехал отсюда, поскольку его семья не хотела жить в такой глуши, а закончил тем, что, по его мнению, дом надо сжечь, а само место засыпать солью. Я навел справки о других арендаторах и выяснил, что никто из них не прожил в Хилл-хаусе дольше нескольких дней, и уж точно – никто не оставался здесь до конца оговоренного срока. Причины назывались самые разные, например сырость – что, кстати, неправда, в доме очень сухо – или необходимость срочно перебраться в другое место по причинам делового характера. Так или иначе, всякий съемщик, покинувший Хилл-хаус, торопливо выдумывал вполне рациональный предлог, и тем не менее все они отсюда сбежали. Разумеется, я пытался добыть сведения из первых рук, однако все опрошенные мною жильцы крайне неохотно делились информацией и всячески избегали вспоминать частности своего здесь пребывания. В одном они были единодушны. Каждый, хоть сколько-нибудь пробывший в Хилл-хаусе, убеждал меня держаться отсюда подальше. Никто из бывших арендаторов не нашел в себе смелости назвать Хилл-хаус домом с привидениями, однако когда я посетил Хиллсдейл и заглянул в газетные архивы…
– Газетные? – переспросила Теодора. – Тут был скандал?
– О да, – ответил доктор. – Грандиозный скандал с безумием, самоубийством и тяжбами. Тогда-то я и выяснил, что у местных жителей мнение о доме однозначное. Разумеется, я выслушал десятки противоречивых версий – вы не поверите, как трудно получить точную информацию о доме с привидениями и каких трудов стоило добыть даже те немногие сведения, которыми я на данное время располагаю. В итоге я отправился к миссис Сандерсон – тетушке Люка – и договорился об аренде Хилл-хауса. Она не скрывала своего отношения…
– Дом сжечь куда труднее, чем думают, – вставил Люк.
– … но согласилась на короткое время пустить меня сюда для научных исследований, при условии что к нам присоединится один из членов семьи.
– Она надеется, – торжественно произнес Люк, – что я уговорю вас не вытаскивать на свет божий очаровательные старые скандалы.
– Итак, я объяснил, как сам оказался здесь и почему с нами Люк. Что до вас, дамы, как всем нам уже известно, вы здесь, потому что я вам написал, а вы приняли мое приглашение. Я надеялся, что каждая из вас сможет по-своему стать своего рода резонатором для действующих в доме сил: в прошлом Теодора демонстрировала способности к телепатии, а Элинор стала непосредственной свидетельницей и участницей полтергейста…
– Я?!
– Конечно. – Доктор наградил ее удивленным взглядом. – Много лет назад, в детстве. Камни…
Элинор нахмурилась и помотала головой. Пальцы, сжимающие ножку бокала, дрожали. Наконец она проговорила: