Минас

И пожалуйста, перестань ждать от меня задачи. Ты – кадет досточтимого капитана Сахаала. Я могу только советовать или просить, как старый знакомый, не более.

- Конечно, мастер, – понятливо кивнул Джелл невидимому собеседнику. – Спасибо за совет.

- Пожалуйста. И Джелл, если бы капитан действительно был полностью на стороне Маркуса, то не стал бы ему мешать. Держи это в голове.

Это был долгий день, похожий на вязкий кошмар. Мир выглядит очень странно, когда вообще не поднимаешь глаза, а каждое движение отзывается многоголосой болью.

Оружейная подготовка, разобрать и снова собрать, мир – это стол и мелькающие на периферии зрения руки других кадетов.

Второй тренировочный зал, как хорошо, что сегодня нет спаррингов, только монотонные упражнения в шеренге второй группы, мир – это торс, руки и меч сержанта.

Обещанное Наставником Сахаалом занятие, посвящённое стратегии. Он позволяет кадетам много разговаривать, даже спорить, иногда он говорит интересные вещи, иногда – очевидные. Несколько раз он прямо обращался к Минасу, сначала – ровно, потом – всё более насмешливо. В ответ едва удавалось выдавить «не знаю, сэр». Само присутствие капитана было пыткой, многократно превосходящей вопли избитого тела.

Знание, полученное в гипномашине, было слишком личным, слишком острым, и вчерашняя безобразная сцена цвела перед внутренним зрением убийственно ярким контрастом. Великий Легионер, и у его ног мелкое, беспомощное, да ещё и закатившее истерику ничтожество. А Легионер останавливает нападавших и разговаривает с ними, а потом подбирает вот эту хихикающую, неспособную даже внятно отвечать, мерзость и несёт за шиворот, как шкодного щенка, да и почему «как», собственно. И беззлобно швыряет щенка в его конуру, и даже присылает медика… От осознания собственной никчемности хотелось завыть в голос. Как щенок.

Был обед, а потом ужин, и соседи по столу шипели что-то злорадное. Минас не вникал в слова, ему хватало интонации. Наверное, можно было бы попробовать свернуть шею ближайшему, но это было бы ещё более глупо и беспомощно. Все смотрят, все ждут, какую ещё нелепую штуку выкинет уродец Минас. Эта уверенность заставляла ещё больше горбиться, ещё отчаяннее опускать голову. Кто-то окликнул издалека, кажется Леон, но поднять взгляд было совершенно невозможно.

Когда объявили личное время, Минас понял, что возвращение в комнату его доконает. И вообще, есть только одно место, где ему действительно место. Ну, кроме ближайшего утилизатора, конечно. Тренировочный зал.

Рукоять в ладони и самый сложный из одиночных канонов. Возможность хоть немного оправдаться в собственных глазах. Совсем капельку. Знать, что ты хотя бы стараешься, несмотря на бессмысленность этого старания.

И возможность замкнуть круг. Они придут, и он снова будет один. Наверное, они опять не захотят драться на мечах. Это разумно. Сегодня он ещё более слабый противник. Сегодня легионер не придёт отнимать падаль у крыс. Всё закончится так, как должно было, только с мучительной отсрочкой на день.

Шаги у двери. Пора?

- Минас?

В зал вошёл Леон.

- Ну, ты псих, вообще! Тебе не больно?

Ожидая увидеть палачей, Минас поднял глаза, и теперь запоздало отвёл взгляд. Но успел понять, что Леон вовсе не излучает презрение, и вообще явно пришёл по делу, а не издеваться.

- Больно. Но не настолько, чтобы мешало.

- Слушай, я думал на потом договориться, но раз ты тут уже прыгаешь… Я тебе сделку хочу предложить.

Это было настолько неожиданно, что Минас снова посмотрел собеседнику в лицо.

- Ты хреново дерёшься без оружия. Зато на мечах вон чего делаешь. Давай полчаса рукопашки, а потом полчаса мечного боя? Сержи на меня плюнули, кажется…

Минасу показалось, что Леон недоговаривает, хотя чего тут можно скрывать? Предложение было толковое, но вот в роли учителя, да и вообще в хоть сколько-то полезной для мироздания роли Минас себя не видел абсолютно. Но Леон по-своему трактовал его молчание.

- Блин, я не сообразил, извини. Один-то ты просто машешь, а спарринги контактные. У тебя же кругом синяки.

Это решило дело. Да, кругом синяки, а значит контактные спарринги – это именно то, что нужно!

Кадеты Джелл и Кастор распутывали сцепившиеся в единый моток оружейные перевязи, когда мимо них, пересмеиваясь, протопала и скрылась в коридоре четвёрка илиманцев.

- Ебанат! – констатировал Маркус, выглядывая из-за угла. Придурочный малёк, явно совершенно добровольно, дрался со старшим парнем. И этот старший развлекался во всю, мелкий-то на ногах держится только чудом, лупи – не хочу.

Прикрывающий тыл Лариус коротко присвистнул, и остальные трое дружно развернулись.

В том самом слепом пятне, которое они так ловко использовали вчера, к стеночке прислонились двое парней, совсем недавно сидевшие в холле. Теперь они в четыре руки разматывали какую-то совсем бестолковую мешанину синтетических ремней. А разобранные уже перевязи, чтобы не запутались обратно, наверное, оба парня намотали на кулаки, пряжками наружу. На илиманцев они внимания не обращали, даже ни разу не взглянули в их сторону.

В отличие от некоторых долбанутых мальков, Маркус отлично понимал намёки.

Кажется, Леон свернул рукопашку раньше времени. Минас хотел возмутиться, но потом понял, что эдак он будет требовать продолжения интересных для себя занятий в ущерб занятиям, нужным Леону. Уродец по имени Минас не имел права на такие претензии.

Оказалось, что многие свои косяки Леон действительно не видит и не чувствует. И надо по пять раз подходить и в каждой стойке поправлять ему и локоть, и корпус, и линию замаха. И вообще замах показывать, держа клинок за середину, чтобы Леон следовал рукой за рукоятью. За полчаса удалось внятно поставить только одну базовую атаку, зато она, наконец, стала похожа на атаку мечом, а не лопатой.

Трель «предупредительного отбоя» оказалась совершенно некстати.

- Завтра помашемся ещё? – поинтересовался Леон.

- Ага, – кивнул Минас.

Уже улегшись, Минас задумчиво разглядывал дверь. Потом встал, выдернул пояс из куртки, один конец привязал к дверной ручке, второй – к сцепленным пряжками ботинкам. Ботинки водрузил на придвинутую поближе к двери тумбочку. Если кто-то откроет дверь, ботинки свалятся и знатно громыхнут.

Умирать расхотелось.

====== Глава 4. Кадет ======

Следующее утро далось легче, а на пути к залу строй кадетов перехватил медик, коротко переговорил с сержантом Зоилом и за рукав уволок Минаса обратно в комнату. Снова натыкал инъекций, долго крутил руки-ноги, словно проверяя, крепко ли они приделаны, отпустил к остальным только минут через двадцать. Но в целом сегодняшняя разминка прошла почти нормально, позорно отставать Минас перестал.

– Результатов осмотра штатным медиком вполне достаточно. Как и прогнозировалось, регенерация ускоренная, но не форсированная. В полевых условиях её эффективность сомнительна, но при относительно щадящем уровне нагрузок и полноценном питании…

- Да, спасибо, я ещё помню. Когда ожидается производство в значимых объёмах?

- Несколько доз в сутки, уважаемый легионер. Все способы ускорить процесс будут связаны с увеличением объёмов использования энергий Имматериума, что повысит мутагенность…

- Я спросил, когда ожидается производство в значимых объёмах.

- У меня нет ответа, уважаемый Зо Сахаал. Следует ли мне пересмотреть утверждённый Вами приоритетный ряд задач, дабы освободить больше ресурсов на исследование в данной области?

А после завтрака случился совсем уж подарок судьбы. Илиманцы отправились на фехтование, а первая группа и Минас – на урок второго местного языка. «Высокий готик» считался языком знаний и ритуалов, и от «низкого готика» отличался не меньше, чем готэкс от саблингвы. Местные парни владели им очень по-разному, так что фактически наставник занимался с каждым отдельно, последовательно раздавая задания. С Минасом он проговорил чуть дольше, а потом отправил его за стол к тому же Джеллу, поручив старшему курировать младшего. И первое, о чем спросил Минас – это статус наставника. Потому что этот человек был одет в темно-синюю хламиду, из-под которой то и дело мелькали светлые рукава.