Страница 6 из 8
Прошло меньше года, но что-то в этом городе изменилось. То, что раньше мне казалось помпезным и величественным, имело жалкое зрелище. Проходя мимо единственного в городе кинотеатра, я ощущала жалость. А ведь еще недавно, меня переполняла гордость и…. Да, меня переполняла любовь к Тебе.
– Алиса!
Тот самый момент, когда тебе хочется остаться незамеченной, но тебя, обязательно, заметят все. Знакомый мужской голос. Такой низкий, с мягким бархатом. Его я узнала сразу. Занавес открывается. Улыбка.
– Боже мой, как ты изменилась! Давно, надолго?
– Да ладно. Ничего я не изменилась, – искусственная улыбка в общении со старыми-добрыми знакомыми, меня всегда спасала. – Нет, я ненадолго. Бабушка, она…
– О, прости. Я не знал. Мои соболезнования.
– Спасибо. Ты как? Решил остаться?
– Да я вот завтра уезжаю. Нужно что-то менять. Этот город стремительно ведет к…
– Деградации, – перебила я.
– К деградации, – его роскошная улыбка опять напомнила мне то время, когда изо дня в день он усердно провожал меня домой. Даже тогда, когда я честно призналась, что в этом нет никого смысла. Как и нет никакого будущего. Общего будущего.
– Он знает.
– Прости, что ты спросил?
– Он знает. Это не вопрос.
– Я не понимаю, о чем ты, – я сказала эту фразу настолько убедительно, что смогла обмануть даже сама себя. Вот только глаза мои никогда не умели обманывать. По крайней мере, Ты так всегда мне говорил.
– Брось. Ты прекрасно поняла, о чем я говорю и о ком. Ты точно решила, что это…. Ну, ты точно решила, что больше не хочешь? Хотя, у него уже другая жизнь.
– И у меня другая. Жизнь. – Я сделала нарочно паузу.
– Тем лучше. Просто, Он звонил мне. Просил твой номер. Но, я же, действительно, не знаю твой новый номер. Как-то звонил тебе на старый. Тишина.
– Верно. Я его выбросила.
На самом деле, я не выбросила старый номер. Мне всегда казалось, что крайности – излишняя глупость. Или излишняя роскошь. Пока сама не сделала шаг, заступив за край.
– Так что, может, встретимся вечером? Завтра я уеду. Мы не виделись… Сколько мы не виделись?
– Около года, – ответила я лаконично.
– Точно, около года, – он нахмурил лоб и на секунду задумался. Слушай, а мне казалось, что не виделись всего-то месяц. Тем более, нужно встретиться и посидеть, как…
– Как год назад, – подхватила я. Не нужно. Поверь мне, это очень плохая затея.
– Как скажешь. Уговаривать тебя не имеет смысла. Если ты говоришь «нет», то никакие уговоры не действуют. Я помню, – он улыбнулся широко и настолько искренне, что за несколько секунд, пока его лицо украшала эта улыбка, в голове пронеслись десятки моментов прошлого.
– Ты знаешь, я до сих пор не могу понять, – он сделала паузу, так как знал, что я всегда готова «подхватить» то, что ему сложно озвучить.
– Почему Он? – по его резко нахмуренному лбу, я поняла, что снова попала в точку.
– Да.
– Бывает такое чувство – любовь. Я думаю, поэтому.
– Брось. Он тебя не любил, – казалось, что эта фраза воспринималась им, как очередной триумф.
– Может, и не любил. Какая теперь разница? – с неподдельной легкостью спросила я. И правда, сейчас мне было легко.
– Да у тебя на лице написано, что ты его все еще… Ай, даже не хочу продолжать, – он скривился так, будто, действительно, говорил о чем-то невероятно противном.
– Не смотри на мое лицо, в таком случае, – юмор всегда меня спасал, даже в самых неприятных ситуациях.
– Умеешь ты пошутить там, где шутки вообще не к месту.
– А я рада была тебя увидеть! – это был тот случай, когда лучше закончить диалог и попрощаться. – Удачи тебе на новом месте, Марк.
Казалось, он не собирался больше говорить ни слова. Меньшее, что я хотела – обидеть его. Но получилось, что я опять «наступила» на больной мозоль. Даже, когда я была с Ним, Марк не готов был это принять. Он упорно продолжал искать встречи и надеяться. Как-то я ему сказала: «Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает». И в этот же день была решающая фраза: «Давай больше ты не будешь искать со мной встреч. Я люблю Его». Он ничего не ответил. Мы больше не виделись. Но, он виделся с ним. Виделся слишком часто, чтобы иметь возможность забыть обо мне и о том, что дружбе – конец, а отношениям – никогда не быть. Они работали вместе. Иногда Марк говорил мне: «Да Он тебя не любит!». И звучало это так отчаянно, так безысходно, что я ни на секунду не сомневалась, как же я Тебя люблю.
Я уже сделала несколько шагов, когда услышала то, что ожидала услышать сразу после моей прощальной фразы.
– Оставь свой номер.
Я не обернулась, не сказала ничего в ответ. Только легкий поворот головы и кивок со стороны в сторону. Он знал, что будет так, но надежда живет настолько долго, насколько мы сами себе это позволим. Мне кажется, моя надежда будет жить всегда.
Кожа предательски покрывалась мурашками. Каждый поцелуй в шею – как контрольный выстрел. Мне казалось, что я начинаю терять сознание. Еще один поцелуй. И еще, и еще… Вот, еще очередной контрольный, и я не выдержу. Как только моя рука мягко падала вниз с Твоего плеча, Ты прижимал меня еще крепче. Тебе нравилось, что мое тело становилось мягким и абсолютно безвольным. У меня не возникало желания сопротивляться. Никогда. Хотелось остановить Тебя, и, одновременно, еще больше я поддавалась Твоей силе. Я пыталась оттолкнуть, но Ты прекрасно знал этот жест. И как только я упиралась, еще не лишенной силы рукой о Твою грудь, каждый следующий поцелуй становился еще беспощаднее и агрессивнее.
Несколько минут мы просто молчали. Мне было сложно нарушать тишину, в которой мы оба еще слышали отдаленное эхо бесконтрольных звуков. Эти минуты были самыми сладкими. И если бы можно были что-либо вернуть, я бы вернула именно их.
– Как прогулка? – мамин голос резко «ворвался» в самое драгоценное – воспоминания. Мои плечи вздрогнули, но, кажется, это заметила только я.
– Прогулка? – я всегда переспрашивала, когда не знала, что ответить и хотела выиграть еще несколько секунд. – Да так, прошлась в центре, заглянула в нашу любимую кондитерскую. Там, на столе, посмотри. – Взмах руки демонстрировал абсолютную беззаботность.
– С корицей? – мамин вопрос был лишним, так как воздух был наполнен стойким запахом корицы.
– Да, наши любимые.
– Давно я не слышала запах корицы, – сжимая в руках любимую выпечку с яблоком и корицей, ответила мама. – Я думала, это запах еще бабушкиной выпечки. Мне кажется, здесь стены всегда будут пахнуть корицей. Она провела рукой по стене, и я впервые заметила, как же быстро бежит время. Это была рука зрелой женщины. Мелкие морщинки, пигментные пятна – все это выдавало ее возраст. Но, для меня, мама навсегда осталась в том времени, где ей едва ли исполнилось тридцать, а мне – сладкие восемь беззаботных лет. Для меня она всегда была молодой.
Неловкая тишина, но мне она была необходима. Опять хотелось вернуться в воспоминания. От них становилось так тепло и уютно. Именно сейчас, именно в эту минуту – никакой боли. Я уже забыла, как это: вспоминать о Тебе без удушающей боли. Когда Ты увидел свою любимую белую рубашку после стирки с розовым оттенком, мне хотелось провалиться сквозь землю. А Ты улыбнулся, молча одел ее на меня и в такт каждого поцелуя застегнул на ней пуговицы. Все, до единой. С тех пор в этой рубашке я готовила Твою любимую запеканку, ванильные блинчики и ложилась спать, прижавшись крепко-крепко к Твоей спине.
Что нужно человеку для счастья? Человеку нужен человек. Сколько бы ни было побед, сколько бы ни было наград и похвал, дома хочется одного – крепких объятий и крепкого чая, с медом. Больше не хочется ничего. Можно ли быть счастливой, будучи одинокой (а кто-то называет это свободой)? Можно, только всегда будет пустовать один фрагмент. Один пазл. И так можно жить годами. Жить долго-долго и счастливо-счастливо, играя в игры с собственным подсознанием. Помню то ощущение сладкой победы, когда в детстве, складывая пазлы, наконец-то находился тот единственный фрагмент, которого не хватало для целостности картины. Это был триумф, и это значило, что картина – совершенна. Были и картины, которые навсегда оставались без одного недостающего пазла. Такими картинами не хотелось любоваться. Они сразу поддавались разрушению, и пазл за пазлом отправлялся в коробку. «Что-то в этом есть», – подумала я. Резкий запах корицы напомнил о вчерашнем и сегодняшнем. А о будущем я не думала. Все будет так, как должно быть. Вспомнила, как ты говорила, Ба: «И это пройдет». Так ты меня утешала, когда я приходила со школы с плохой оценкой. Я плакала из-за принесенной двойки, а ты повторяла: «И это пройдет». И оно, правда, проходило. А это пройдет, Ба?